Читать книгу Вздорная принцесса - Маруся Хмельная - Страница 9

На широком подоконнике, греясь в лучах заходящего светила, развалился Шершень. Кот вытянул лапы, откинул в сторону пушистый хвост и время от времени открывал глаза, наблюдая за хозяйкой.

Беата сидела за рабочим столом, заваленным книгами, трактатами и древними свитками которые, казалось, готовы рассыпаться в прах от одного прикосновения. Раскрыв на закладке толстый трактат, Беата читала, тихо шевеля губами.

– Мяу? – лениво спросил Шершень.

Что можно читать так долго и внимательно? Пора бы поужинать, накормить котика свежей котлеткой и плеснуть в миску жирненьких сливок, если, конечно, кое-кто хочет ночью спать, а не слушать, как один голодный несчастный кот ходит по дворцу и поёт, разумеется во всё горло, о своей несчастной доле.

– Подожди, Шершень, – попросила Беата. – Для следующего этапа опыта нужен конский волос. Волос я найду, но не понимаю, какой надо. Текст мелкий и буквы немного стёрлись от времени.

Она расправила загнувшийся кончик листа. Каждый учебник был нужен и дорог, а трактат магистра алхимии Амалиуса вообще бесценен.

Принцесса собрала в стопку книги, унесла в шкаф кожаные свитки и поставила на стол тяжёлый канделябр. Зажгла свечи, достала из ящика большую лупу на потёртой костяной ручке. Лупой Беата гордилась и берегла – её подарил друг отца, купец и путешественник, специально привёз этакое чудо для Беатрисы из далёкой заморской страны. Купец рассказывал, что только там умеют делать потрясающие вещи из стекла, очень дорогие, потому что каждое – произведение искусства.

Беата подвинула канделябр поближе и наклонилась над страницей.

– Волос Джимарханского скакуна! – воскликнула она. – Слышишь, Шершень? Джимарханского скакуна!

Беата схватилась за голову, от чего из причёски выпал карандаш, обгорелая деревянная палочка, которой принцесса поджигала маленькие жерла сосудов с горящим маслом для опытов, два потрёпанных гусиных пера с заточенными для чернил наконечниками и шпилька.

– Их всего в мире меньше сотни, и каждый стоит как полкоролевства! – сокрушалась принцесса. – Где, ну где я возьму волос джимарханского скакуна? У нас на всю страну один такой, любимый конь Ричарда…

Беата вдруг замолчала и посмотрела на кота. Тот лениво выгнул спину, потянулся, спрыгнул с подоконника, вытянул вверх пышный хвост и встряхнул боками.

– Мяу! – сообщил Шершень.

– Ты думаешь? Нет, нет, глупости, Шершень. Лучше поискать, чем можно заменить конский волос, наверняка в трактате есть приписка. Уважаемый магистр Амалиус даже сто лет назад должен быть понимать, что найти джимарханского скакуна не так-то просто.

Беата уткнулась в книгу. Чем дольше она читала, тем обиженнее становилось лицо принцессы. Беата прикусила губу и сдула со лба мешающий локон – верный признак испорченного настроения.

То ли сто лет назад джимарханские скакуны паслись на каждой лужайке, как обычные козы, то ли почтенный магистр Амалиус решил не упрощать задачу своим ученикам, но заменить волос было нечем. Мало того, джимарханские скакуны были только одной масти – золотистого цвета, как небесное светило, и различались двумя оттенками: светлым и тёмным. Оба оттенка ценились одинаково, но магистр уточнял, что в данном опыте нужен волос исключительно тёмного, цвета старого золота, коня. Именно такой конь был у Ричарда…

– Нет, нет, нет! – принцесса тряхнула головой и сцепила за спиной руки. – Ричард меня убьёт.

– Мяу? – удивлённо протянул Шершень? – Мяу-мяу?

– Конечно убьёт, можешь не сомневаться, – заверила Беата.

Ничем так не дорожил брат, как своим конём. Он волновался за него больше, чем Беата за свои колбы, а ведь их заказывали там же, за морем, откуда купец привёз лупу. Специальные колбы выдували по рисунку Беаты, закаливали несколько месяцев в морской воде, а потом везли, упаковав в сено и опилки. Ящики с колбами занимали на корабле специальный отсек, а когда король узнал, сколько надо за них заплатить, его Величество долго глотал воздух и обмахивался тарелкой с фаршированными яйцами – Беата имела неосторожность сообщить цену во время завтрака.

– Мяу! – коварный кот прыгнул на окно и отодвинул лапой штору.

Тонкий серп нарождающегося месяца робко заглянул в лабораторию.

– Я знаю, – вздохнула Беата. – Но что делать?

Если эту часть опыта не провести сегодня ночью, придётся ждать целый месяц. Ибо только один день и одно время пригодно для продолжения принцессиных экспериментов.

– Интересно, а сколько надо волоса? – задумалась Беата, открывая трактат. – Всего двенадцать волосинок! Неужели Ричард заметит, что из хвоста его драгоценного скакуна пропало несколько волосинок? Не будет же он их считать, правда, Шершень?

Шершень пристально посмотрела принцессе в глаза и тряхнул хвостом. Разумеется, не будет! Не королевское это дело, пересчитывать волосы на лошадиных хвостах!

Кот направился к двери, то и дело оглядываясь. Беата нерешительно потопталась, достала ножницы, убрала их обратно, опять достала.

– Мяу! – укоризненно напомнил Шершень.

– Ты прав. Нельзя откладывать опыт из-за такой малости, – согласилась Беата. – К тому же, хоть сейчас, хоть через месяц, взять конский волос мне больше негде.

Крадучись, как воры, они вышли из дворца. Впереди бесшумно двигался Шершень, за ним, на цыпочках, пробиралась принцесса.

В конюшне было тепло и тихо, только изредка похрапывали лошади и что-то, наверное, мышка, шуршало в сложенном у входа сене.

Джимарханский скакун встретил Беату радостным ржанием – знал, что она всегда угощает его чем-нибудь вкусным. Вот и сегодня Беата достала из кармана фартука большой кусок хлеба с солью. Конь осторожно взял угощение, позволяя Беате пробраться к задней части его крупа. В конюшню заглянул Шершень. Скакун перестал жевать и угрожающе заржал, перебирая копытами так, словно хотел растоптать кота.

– Вы поссорились? – удивилась Беата. – Шершень, пожалуйста, выйди, ты его волнуешь. Видишь, он злится, и бока задрожали.

Шершень обиженно фыркнул и сел.

– Ну, Шершень, будь хорошим котиком, – попросила принцесса. – Подожди меня на улице.

Кот встал, развернулся и несколько раз, демонстративно, погрёб лапой в сторону коня.

Беата, успокаивая, нежно погладила его по гриве, похлопала по горячей, шелковистой шее. Взяла ножницы и начала отсчитывать волоски, чтобы не срезать лишних.

– Раз, два, три… восемь…тихо, тихо, мой хороший. Я тебя не обижу, всего лишь возьму несколько волос их твоего красивого хвоста.

Конь взмахнул длинным, почти до пола, блестящим, как начищенная медь, хвостом.

– Пожалуйста, не дёргайся, – попросила Беата, – я боюсь тебя поранить.

Она собралась отрезать одну прядь, как вдруг в дверном проём запрыгнул Шершень. Конь встал на дыбы, принцесса щёлкнула ножницами и на пол конюшни упал конский хвост. Весь.

– Что я наделала! – Беата швырнула в сторону ножницы и прикрыла лицо руками. – Я не хотела!

Она растерянно подняла переливающееся в тусклом лунном свете золотые пряди. Плакать и сожалеть было поздно. Беата сложила волос в фартук, попросила прощения у коня и тихо выскользнула во двор.

Ричард любит ранние прогулки, когда светило чуть пригревало лучами землю, воздух свеж и чист, день только начинался и обещал быть прекрасным.

Слуга вывел джимарханского жеребца. Рядом, странной походкой, как испуганный краб, боком, шёл конюх, прикрывая собой заднюю часть лошадиного крупа. Ричард ласково погладил коня, потрепал по холке. Тот беспокойно переступал с ноги на ногу, тряс головой, по лоснящемуся боку пробежала волне нервной дрожи.

– Что, что, красавец мой? – спросил Ричард, взял коня за уздцы, заглянул в глаза, отодвинув ладонью длинную шелковистую чёлку.

Сам поправил богатое, расшитое золотом седло, провёл ладонью по мягкой гриве.

– Он хорошо ел? – уточнил Ричард у конюха.

– Отлично, Ваше Величество, и сено, и овёс, – отрапортовал конюх.

Ричард сделал ему знак отойти в сторону, взялся за луку седла и замер.

Там, где ещё вчера красовался роскошный лошадиный хвост теперь торчал куцый золотистый огрызок…

– Кто? – взревел Ричард. – Кто посмел? Убью! Казню! Повешу! Утоплю! Лично на части порежу! Кто?

Конюх испуганно отступил, слуга юркнул к крыльцу, словно собираясь спрятаться во дворце от гнева Его Светлости.

Ричард потрогал огрызок, словно не веря своим глазам.

– Кто? – голос звенел, как колокол, как набат, предупреждающий о грядущей и неотвратимой беде. – Я спрашиваю, кто? – яростным диким кабаном ревел принц.

На крыльцо вышла Беата, сонная, в домашнем светлом платье, с наспех убранными в пучок волосами.

– Ричард, – зевнула она. – Ты так орёшь, что перебудил весь дворец.

– Я спрашиваю – кто? – завопил Ричард.

Беата остановилась возле жеребца, обошла его и внимательно осмотрела остатки хвоста.

– Да никто не трогал твоего драгоценного коня, – сказала она.

Джимарханский жеребец оглянулся на принцессу и возмущённо заржал.

– Может, у него линька такая? Кто их, джимарханских, знает? – невинно предположила Беата. – Сначала хвост отваливается, как у ящерицы, а потом новый отрастает, ещё лучше.

Из-за угла, неторопливой походкой, выплыл Шершень. Увидел Ричарда, жеребца, принцессу и, пятясь задом, не создавая ни единого звука, скрылся в густых кустах.

– Какая линька, что ты несёшь? – возмущался Ричард.

Конюх, из-за его спины, делал Беате знаки, указывающие на вход во дворец. Та ему улыбнулась и беззаботно тряхнула головой.

– Чему ты улыбаешься? – не понял Ричард. – Я найду его! И будь я проклят, если не сниму шкуру вместе с волосами с того, кто посмел обезобразить моего коня!

Беата заметно побледнела. Конюх зажал обеими ладонями рот и отрицательно покачал головой. В этот момент Ричард оглянулся: посмотрел на конюха, на принцессу… Страшная догадка отразилась на его лице.

– Беата? – зловещим шёпотом спросил Ричард.

Принцесса решила не дожидаться, пока Ричард утвердится в своей правоте и на всякий случай, боком, боком, спряталась за жеребца.

– Что – Беата? – переспросила она.

– Беата! – взвыл Ричард и бросился за ней.

Он поймал бы её сразу, если бы не конюх, который чуть подтолкнул коня плечом, чтобы тот помешал Ричарду схватить принцессу за рукав платья.

Она птицей взлетела по ступенькам крыльца, слуга услужливо распахнул дверь, и Беата, подхватив юбки, не выбирая дороги, побежала в сторону кухни.

Погоня между кастрюль, плит, пышущей жаром решётки с углями могла бы закончиться печально, если бы не повара и поварята. Как в лабиринте, они подталкивали принцессу из одного безопасного места в другое, помогая укрыться за мешками с мукой и бочками с капустой и мочёными яблоками.

Мочёные яблоки во дворце готовили сами, одного сорта и всегда в конце лета. Любимый гарнир короля занимал половину подпола и часть места на кухне. Конечно, Его Величество не съедал и десятой части заготовленного, поэтому яблоками с удовольствием лакомились и придворные, и слуги.

Беата спряталась за бочку и притихла: если сейчас Ричард её не заметит, есть надежда переждать сегодняшнюю бурю в укромном уголке. Брат вспыльчивый и горячий, но не будет же он злиться несколько дней?

– Где ты, пакостница? Всё равно найду! – закричал Ричард. – Или выходи, или я немедленно поднимусь в лабораторию и перебью все твои колбы!

Беата выскочила из-за бочки:

– Только попробуй! – она откинула крышку и яростно атаковала Ричарда яблочным припасами.

Летели яблоки замечательно: как маленькие ядра, они заставляли Ричарда приседать, отклоняться, прятаться и не давали приблизиться к принцессе.

Принц не растерялся, разбрызгивая в разные стороны кислый сок, в Беату, прицельно полетели комки квашенной капусты.

– Все сюда! – приказал Ричард жавшимся к стенам слугам и поварятам. – В атаку!

– Ко мне, на помощь, – завопила Беата, торопливо вытаскивая из волос капустную кочерыжку.

Бой разразился не на шутку: большая половина слуг и поварята заняли сторону Беаты. К Ричарду присоседился только главный повар.

– Сэр, вы мужчина, а принцесса всего лишь большая девочка, – почтительно объяснил он.

Ричард кивнул и открыл следующую бочку.

Пользуясь тем, что брат увлёкся яблочно-капустной битвой, Беата, прячась за спинами своих помощников, выскочила и кухни и поспешила в отцовскую спальню.

Его Величество, в длинной, обшитой воланами из широких кружев ночной рубашке и ночном колпаке, вкушал завтрак. Сидя на кровати он, жмурясь от удовольствия, откусывал свою любимую булочку с тёртым миндалём, запивал её кофе со сливками, наслаждался трапезой и видом из окна. Утро было чудо как хорошо – ясное, солнечное, тихое. В такое утро хочется слушать придворных музыкантов и думать о приятном.

Беата шлёпнулась рядом на кровать, от чего король чуть не пролил кофе.

– Беата, доченька, что за манеры? – пожурил он. – Чем ты пахнешь, дитя? И почему надела мокрое платье?

– Папа, Ричард хочет меня убить, – пожаловалась принцесса, хватая с блюда вторую булочку и засовывая её в рот. – Он злой и жестокий.

– Твой брат неудачно пошутил, – уверенно сказал король. – Между прочим, вам обоим пора бы прекратить дурачиться.

Он втянул носом воздух, поморщился, отодвинулся в сторону и продолжил:

– Тебе выйти замуж, а ему думать не о развлечениях, а о будущем королевства.

В спальню ввалился Ричард.

– Вот ты где! Я так и знал! Папа, не защищай её, на этот раз Беата перешла всякие границы! Моё терпение кончилось! В кандалы! В тюрьму! В самую мерзкую, холодную, ужасную камеру!

Король отпил кофе, облизал губы:

– Ты её открой сначала, нашу тюрьму, – усмехнулся он. – Её лет сто никто не открывал, если не больше.

– Открою. Папа, она отрезала хвост моему джимарханскому скакуну!

– Что-о?!

Его Величество вскочил с кровати. Поднос с кофейником и блюда с булочками упали на ворсистый, подаренный далёким восточным королём, ужасно дорогой ковёр.

– Что? – повторил он, поворачиваясь в дочери: – Как ты посмела? Победителя соревнований!

Беата, не теряя времени, нырнула под кровать. Ричард присел и ухватил её за щиколотку.

– В башню. Запереть и никуда не выпускать, только замуж, – заявил он, вытаскивая принцессу.

Беата, вырываясь, из-под другого конца кровати протянула руки к королю.

– Папа! У тебя одна дочь! – закричала она. – Единственная!

Король обошёл кровать, нагнулся, схватил принцессу за руки, потянул на себя. Голова и плечи Беаты показались из-под кровати.

– Она в следующий раз вас побреет! – пообещал Ричард королю.

Король отпустил руки дочери, Ричард потянул за ноги и теперь из-под кровати показались ноги и попа Беаты в кружевных панталончиках, облепленных мокрым платьем.

– Вам лошадь дороже дочери, – завывала Беата, отбиваясь от Ричарда и хватая Его Величество за руку. – Продайте меня на галеры за вашу старую клячу!

Король опять потащил Беату к себе:

– Беатрис, когда ты вырастишь? – увещевал он. – Вылезай немедленно, девочка. Ричард, да отпусти же её!

– Если она не бросил алхимию, мы все на галеры пойдём, – пообещал Ричард. – Сожжёт дворец и разорит королевство.

Он, наконец, отпустил ноги принцессы. Король помог дочери подняться.

– Значит так, дети мои, – сказал он, поправляя колпак. – Вам обоим пора взяться за ум: и тебе, Беата, и тебе, Ричард. Дочь, последний раз говорю: выбирай жениха, или я сделаю это сам. Ты знаешь, что долг каждой принцессы – укрепить удачным браком своё королевство. А не варить в банках адское зелье и портить драгоценных коней. Я старею, хочу понянчить внуков, надеюсь, ты родишь много детей. Ричард, хватит развлекаться и скакать по полям, ступай к казначею, займись делами. Пора, сын, пора, бремя короля скоро ляжет на твои плечи. Ты должен заботиться обо всём уже сейчас: о подданных, о целости границ, о казне.

– Сначала запру её в башне, – хмуро сказал Ричард. – И уничтожу всю алхимию, хватит!

Беата опустилась на ковёр, закрыла лицо руками и зарыдала:

– Папенька-а-а… Он меня хочет запереть… У меня не будет ничего-о-о… Ни балов, ни платьев… Ленточек не будет и брошей… А-а-а-а… Вы меня не любите.

Король и Ричард вдвоём кинулись поднимать Беату с пола. Утешали, обещали балы, ленты, любые наряды и украшения, которые она попросит.

Беата, пряча хитрые глаза, ещё немного пошмыгала носом и попросила разрешения уйти к себе. Пусть мужчины решают свои мужские серьёзные дела, а ей надо готовить следующий этап опыта. Не зря же джимарханский скакун пожертвовал своим хвостом.