Читать книгу Убийство в Оптиной пустыни - Михаил Федоров - Страница 3

Много радостей и испытаний выпало Оптиной пустыни. Ее старцы привлекали самых совестливых, самых благочестивых людей, которые ехали сюда со всех уголков России со своей болью, а кто и с сомнениями в вере, искали духовного утешения. Ее не обошли пути-дороги Федора Достоевского и Льва Толстого, Николая Гоголя и Ивана Тургенева, Петра Чайковского и Федора Тютчева. Сюда шел весь честной народ со своими печалями.

Старая Оптина пустынь

С приходом советской власти Оптиной удалось просуществовать всего несколько лет под видом сельскохозяйственной артели[5], но все же ее закрыли, устроив на этом месте сначала дом отдыха, потом концентрационный лагерь для польских офицеров, затем госпиталь, профессионально-техническое училище, позднее разместили воинскую часть.

Разрушенный Введенский собор

Оптина пустынь. Конец 1980-х

В Предтеченском скиту обосновались пионеры.

До революции Оптину пустынь украшали семь храмов, которые при Советах разрушили. Кирпичи пошли на дома. Мраморными плитами с монастырского погоста облицовывали здания. От Казанского храма остались только остовы стен. Во Введенском соборе школяры соскребали со стен росписи. В нем разместили мастерскую, и тракторы гусеницами разворотили пол. А вокруг в кострах жгли иконы. Прежнюю благопристойную красоту сменило запустение с крапивой в человеческий рост.

Местные жители удивились, когда в 1988 году здесь снова появились бородачи в длинных монашеских одеяниях. Власти вернули церкви не только монастырь, но и Шамордино, и насельники восстанавливали обе обители.

Оптина пустынь до революции

Оптина оживает

Накануне освящения Введенского храма. 1989 год

Уже летом 1988 года братия Оптиной состояла из отца-наместника, двух иеромонахов, двух иеродьяконов и четырех послушников. Она быстро росла.

Монастырь поднимался из руин, как город после бомбежки, вопреки богоборцам и соседям, которые с завистью смотрели на возрождение обители. И мстили: портили отреставрированные стены, воровали инвентарь, пакостили как могли.

А в Оптину отовсюду съезжались желающие потрудиться на благо веры молодые и пожилые, мужчины и женщины, «закоренелые» богомольцы и люди, начавшие искать путь к Богу.

Братия Оптиной пустыни. 1990 год

В Оптиной на хоздворе

Сюда везли стройматериалы, кирпичи, блоки. Здесь денно и нощно стучали топоры.

За несколько лет обитель возродилась: забелели былым нежным цветом храмы. Открылся Предтеченский скит. Зазвучали колокола. С молитвами братии и паломников возобновились службы по строгим монастырским правилам.

В 1993 году в Оптиной продолжала кипеть работа: лесами облепили последние, возрождаемые из небытия, храмы. Бурьяны с крапивой вытеснялись за стены монастыря. На хозяйственном дворе гудели тракторы.

А испытания продолжались. И одно из них выпало на Пасху.

17 апреля 1993 года в монастыре возникло столпотворение. Съехались паломники, пришли жители из Козельска и из соседних поселков и деревень. Все спешили во Введенский храм. Кто выстоять службу от начала до конца, кто исповедаться и причаститься, кто помянуть ближних, а кто и просто посмотреть. Народ прозревал после десятилетий богоборчества. Среди мирских попадались и подвыпившие в праздник личности, но на них никто не обращал внимания. Даже от следивших за порядком милиционеров отдавало запашком.

Рядом с собором на дощатом помосте высилась звонница с подвешенными по центру колоколами. За ней у обросшего лесами остова Казанского храма друг к другу липли штабели с кирпичом.

Служба началась с пасхальной Полунощницы. На клиросах пели певчие. Радость переполняла. Все пространство в храме залило светом ламп и свечей. Народ и братия христосовались, лобызались.

Возгласы: «Христос Воскресе!» – «Воистину воскресе!», казалось, сорвут купола.

Среди братии можно было заметить крепеньких иноков Трофима и Ферапонта и выделявшегося своей крупной фигурой иеромонаха Василия.

Инок Трофим

Инок Ферапонт

Иеромонах Василий

Инок Трофим носил записки в алтарь. Пробираясь сквозь толпу людей, столкнулся с мальчонкой, который не находил себе места: «Че вертишься, а ну, чтоб тебя здесь не видел», – а потом искал его и извинялся: «Прости… я обидел тебя».

Инок Ферапонт молился у поминального столика. Зажигал и ставил на канун передаваемые со всех концов свечи. С одной свечкой застыл в молитве и стоял, пока огонек не обжег пальцы. Остаток свечи воткнул в отверстие на столике.

Иеромонах Василий исповедовал с утра. К нему тянулась длинная очередь. В волнении подошла паломница из Москвы. Оказывается, приехавший в Оптину друг ее молодости, которому она отказала и вышла замуж за другого, теперь просил ее руки. Тогда он сгоряча женился на первой встречной и со временем расстался с неверующей женой. Москвичка со слезами на глазах подошла к Василию. Отец Василий выслушал и сказал: «Да, это серьезное искушение. Но если достойно его понести, все будет хорошо». Она достойно пронесла. Вскоре после Пасхи друг вернулся к семье, жена стала ходить в церковь, они обвенчались…

Иеромонах Василий несет икону

Отец Василий исповедал регента, которая не справлялась с послушаниями, столько их свалилось на нее! И отошла от отца Василия с просветленным лицом…

Исповедал иеродьякона, который не смог приготовиться к причастию, а отец Василий ответил шуткой: «А ты будь готов, как Гагарин и Титов», и все получилось всерьез.

Иконописица говорила, как ее оклеветали близкие, и она их не может простить, а батюшка сказал ей: «Не могу допустить до причастия, если не простите…» Простила…

Отец Василий принимал боли исповедников на себя.

Бледный, он чуть не валился с ног, когда его взбодрил иеромонах Филарет, окропив с ног до головы святой водичкой, и отче со стекающими с лица каплями продолжил исповедовать.

Переполненный храм гудел искавшими очищения, исцеления, спасения…

На подъеме прошел Крестный ход в скит. Во время Крестного хода иеромонах Василий выделялся красным облачением. Он нес икону.

Шли монахи. А иноки Трофим и Ферапонт с дьяконом и послушником во всю мощь звонили на звоннице в колокола.

Поток людей обогнул храмы, вышел из монастыря и по лесной дорожке повернул в скит.

Началась пасхальная заутреня и переросла в литургию. В перерывах службы иноки Трофим и Ферапонт опять звонили, и им снова помогал дьякон с послушником.

Пасхальный звон не утихал. Всех распирало ощущение Праздника.

Пели:

Звучало:

Христосовались.

В шестом часу служба закончилась, монастырь стремительно пустел. Пасхальный звон продолжился. Первые два звона исполнили иноки Трофим и Ферапонт с дьконом и послушником, а последний звучал больше десяти минут без инока Трофима. Он ушел в трапезную к братии разговляться.

Инок Трофим на звоннице

Мирские растекались по монастырю: кто спешил в гостиницу, кто в скит на другую литургию, кто-то досыпать в келью, а кто-то – на автобус домой.

И не прекращалось пение:

Уехала и милиция.

Отец Василий пришел в трапезную, посидел с братиями за столом, к еде не прикоснулся, лишь попросил кипяточку, которого не оказалось. Он еще собирался в скит исповедовать на литургии. На службу иеромонах всегда шел натощак. Обнялся с иеродьяконом Рафаилом и поспешил переодеваться в келью.

Иеродьякон Рафаил

Инок Трофим из трапезной сходил в братский корпус, разговелся пасхальным яичком и вышел на звонницу. Здесь его ждал звонить в колокола инок Ферапонт. И снова полился по округе благовест. Иноки возвещали радостную весть о Христе Воскресшем…

Пасхальный пир продолжался.

Кто-то выходил из монастырских ворот, кто-то задерживался у звонницы послушать ликующий звон.

Не прошло и четверти часа, как колокольный звон сбился.

И оборвался.

В монастыре все закипело.

Выскочили монахи.

Забегали трудники.

Всполошилась охрана.

Въезд в монастырь

Скит

Одна послушница, вскидывая руки к небу, несвязно пыталась рассказать о происшедшем: как иноки Трофим и Ферапонт звонили, как звон стал утихать, как инок Трофим продолжал ударять в колокол, прочитал молитву: «Боже наш, помилуй нас…», выкрикнул «Помогите!» и осел.

Дорожка к скитским воротам

Рядом с ним на полу звонницы лежал инок Ферапонт.

Кто-то закричал: «Скорее в скит! Там батюшек убивают!»

Кто-то: «Туда отец Василий побежал».

Кто-то видел монаха, который стоял на пути к скитским воротам, оцепенев.

Одна паломница заметила мужчину, который около цементного склада снимал солдатскую шинель.

Отец Илий

Другая шла в скит на литургию и услышала удар, кто-то спрыгнул с высоты, и потом видела, как от монастырской стены убегает в лес человек.

Нашли третьего монаха. Он лежал на песочной дорожке к скитским воротам. Им оказался иеромонах Василий.

Кто-то склонился над монахами, пытаясь привести их в чувства.

Кто-то кинулся за медицинской аптечкой.

Кто-то принес шинель и повесил на кол на заборе.

Кто-то нашел вельветовую кепку и нацепил на штакетник.

Кто-то увидел у сарая тесак и приказал: «Никому не трогать…»

Вот инока Трофима унесли куда-то…

Отца Василия – в храм…

Братия и паломники окружили духовника монастыря Илию.

– Не может быть и речи о том, что это случайное убийство – это дело рук слуг диавола, – причитал духовник.

Вокруг плакали. А кто-то, пользуясь суматохой, от греха подальше, спешил покинуть монастырь.