Читать книгу Убийство в Оптиной пустыни - Михаил Федоров - Страница 7

Осмотрев в бане инока Трофима, Грищенко с понятыми и игуменом вышли на улицу. Понятые не могли отдышаться. Игумен часто крестился.

– Это еще не все… – сказала прокурор-криминалист, поправляя перчаточки. – Где третий жмурик?

Мелхиседек прокашлялся и ответил:

– В морге, в Козельске.

– Тогды туды…

Сняла перчатки. Закурила.

Понятые плотоядно смотрели на прокуроршу, сами желая закурить, но им папироски не предлагали.

Игумен стоял в стороне и отмахивал рукой разлетавшийся дым.

Грищенко покурила, бросила папиросу и притушила каблуком сапога.

– Отче, вы оставайтесь на хозяйстве, – понимала, сколько у игумена хлопот, – а мы в город имени одного парнокопытного…

Лес вокруг Оптиной

Река Жиздра

Оставив игумена в монастыре, наказав Мортынову работать «по горячим следам», Грищенко прошла к воротам и плюхнулась на переднее сиденье «Волги».

– Братец, к Козлам!

– Куда-куда? – вмиг проснулся водитель и схватился за руль. – А, понял-понял…

Понимал прокурора-криминалиста с полуслова.

Понятые забились на заднее сиденье, устроили между собой чемоданчик.

Легковушка отъехала от монастыря и сквозь лесную чащу, громыхая на кочках и рытвинах в асфальте, понеслась в город.

Когда въехали на мост через реку Жиздру, дорогу преградили военные с автоматами.

– Уже армию подняли по тревоге! – Грищенко показала майору с петлицами артиллериста алую корочку: – Калужская прокуратура…

«Волга» рванула вперед.

Водитель:

– Еще бы, зверюга где-то насается!

– Вот утоп бы, тогда не пришлось бы нам насаться… – сказала меланхолично прокурорша.

Водитель:

– Я с багором в речку не полезу…

От шуточек блюстителей порядка у понятых то и дело возникал рвотный позыв.

А за раздольем поймы реки Жиздры из оправы густого леса, зеркала воды и синюшного неба выглядывала Оптина пустынь. Она словно высматривала все вокруг, боясь кого-то не увидеть, что-то проглядеть в глухой тишине.

Прокурорская «Волга» въехала в Козельск, свернула на горку и, поднявшись, завиляла по улочкам к больнице на выезде из города.

В воротах у шлагбаума шатался то ли охранник, то ли бродяга.

– Где тут морг? – спросила Грищенко.

– А тама, – показал в глубину двора с домиками старой постройки. – За прачечной. Через пустырь…

Кое-как нашли санитара, который долго крутил ключом в замке, пока открыл морг.

Прачечная

Морг

В морге от зловонного запаха понятых опять замутило, а прокурор-криминалист как ни в чем не бывало снова натянула перчаточки.

Говорила и записывала:

– «14.28… осмотр места происшествия… продолжен в морге… центральной районной больницы, куда из госпиталя был доставлен труп иеромонаха Василия… Трупное окоченение хорошо выражено в мышцах лица, рук, в мышцах нижних конечностей… Трупные пятна расположены на задней поверхности туловища… При надавливании исчезают и восстанавливаются…»

Понятые морщились. Переглядывались.

«Отцу Василию тоже удар в спину. С такой силой, что лезвие вышло спереди. Бил зверь!»

Когда понятые наконец расписались в конце протокола, Грищенко взяла за руку москвича:

– Теперь никому ни-ни, – поднесла палец к своим губам.

– А я что, маленький, не понимаю… – обиделся москвич.

Прокурор пригрозила пальцем абхазу.

Милиция

«Волга» повезла назад, свернула на спуск и внизу завернула к двухэтажкам козельской милиции.

Расставаясь, москвич осторожно спросил:

– Так я вне подозрений?

На что Железная Лариса разразилась смехом, чем вызвала среди понятых панику.

Абхаз всплеснул руками:

– Еду в Абхазию! Лучше воевать, чем здесь…

Грищенко не сдерживалась:

– Туда тебе и дорога!

Понятые заметались и кинулись к железнодорожному мосту, проскочили под ним и тигулями, дворами через лужайку побежали к реке Жиздре. На повороте поймали попутку и помчали в монастырь собирать пожитки…

Грищенко стянула перчаточки с рук и сунула в карман:

– Вот… Дурью маются, молятся, режутся, а нам разгребай. Ни житья, ни покоя…

– На что учились, на то и пригодились… – прогнусавил водитель.

Он тащил за прокурором-криминалистом чемоданчик.

В Козельске и в его окрестностях развернулась охота. Искали убийц. Хватали кого ни попадя. Вернувшиеся после Пасхи в город паломники собрались на остановке ехать в Москву, но автобус не пришел. Подлетели на машинах военные с автоматами, покидали первых попавшихся на глаза мужчин в кузов и отвезли в милицию.

Приехавших с Пасхи в поселок Сосенский на въезде остановили пэпээсники и набили мужиками отделение милиции.

По деревням шныряли на мотоциклах участковые.

Козельск. 1993 год

Милиция работала на «опережение», стремясь как можно больше похватать людей, надеясь, что в сети угодит и участник убийства. А люди, наслышанные о том, как выколачивают показания, боясь попасть под раздачу, разбегались, разъезжались, прятались по домам, но все равно к концу дня коридоры козельской милиции забили задержанными.

О трагедии в монастыре молчала пресса. Не обмолвились ни одним словом ни на телевидении, ни на радио, словно ничего экстраординарного не произошло, и случившееся не заслуживает внимания.

Средства массовой информации трубили о схватке властей в столице; о митингах, которые омоновцы разгоняли дубинками; о Чечне, захотевшей порвать связь с Россией; о заварухах на просторах бывшего Союза… В Абхазии танки грузин утюжили Сухуми. В Таджикистане моджахеды прорывались через границу, которую прикрывал Московский погранотряд. Сообщали о начале суда над гэкачепистами[7], только не об обители.

Патриарх Алексий II

Приезд в обитель патриарха Алексия II. 1990 год

Откликнулся лишь патриарх всея Руси Алексий II.

Он прислал в монастырь телеграмму:

«Наместнику Оптиной Пустыни

Архимандриту Венедикту

Христос Воскресе!

Разделяю с Вами и с братией обители пасхальную радость!

Вместе с вами разделяю и скорбь по поводу трагической гибели трех насельников Оптиной пустыни.

Молюсь об упокоении их душ.

Верю, Господь, призвавший их в первый день Святого Христова Воскресения через мученическую кончину, сделает их участниками вечной Пасхи в невечернем дни Царствия Своего.

Душой с вами и с братей,

Патриарх Алексий II»