Читать книгу Убийство в Оптиной пустыни - Михаил Федоров - Страница 8

Закончив с кинологами, следователь Мортынов поднялся в канцелярию монастыря, занимавшую несколько комнат на втором этаже пристройки рядом с воротами.

Здесь в отдельном кабинете положил в угол мешок с вещдоками, ввалился в кресло и вытащил из портфеля походный паек: пакет с бутербродами и бутылочку воды. Стал раскладывать перед собой на столе бумаги.

Врата Оптиной пустыни. 1991 год

Закурил сигарету, собираясь с мыслями, но докурить не успел.

Вбежал опер и положил на стол листок:

– Вот списочек! Их надо допросить в первую очередь…

– Что ж, надо, так надо…

Опер скрылся. Мортынов потушил об угол стола сигарету, заглянул в листок и прочитал первую написанную корявым почерком фамилию:

«Булакова, что ли?»

Выглянул в коридорчик:

– Позовите Булакову…

После минуты тишины оттуда раздалось:

– Такой нет, есть Булгакова…

– Ну, Булгакову-Булакову. – Отбросил листок: – Пишет как курица лапой…

За стол напротив Мортынова присела заплаканная женщина. От усталости она покачивала головой.

– Извините, но мне нужно вас допросить. Что вы знаете о том, что произошло сегодня? – спросил женщину. – Но сначала о вас… Фамилия… Имя. Отчество…

– Булгакова Людмила Андреевна… – тихо заговорила та.

Записал и задал еще вопросы:

– Родились?..

– В 1941 году…

Тоже записал и спросил:

– Где родились?

– В Арзамасе Горьковской области…

– Город церквей…

– Вы были там?

– Куда только ни забрасывало…

Мортынов изъездил полстраны. Участвовал в расследовании дел в Сумгаите, в Карабахе. Наглотался по самое горло, и когда сказали: «Надо ехать в Оптину». – «Ку-куда?» – «В монастырь», он даже не возразил. Подумал, что в монастыре отдохнет, и поехал в командировку без единой задней мысли.

Прибытие мощей Серафима Саровского в Дивеево. 1991 год

Но отдыхом и не пахло.

Булгакова оживилась:

– У нас Дивеевский женский монастырь открыли…

– Да, сейчас церковь зажила… – сказал и подумал: «Ведь мои коллеги-следователи причастны к гонениям… Сколько батюшек сажали, а кого и постреляли…»

Вздохнул и спросил:

– Итак, где работаете?

– В Твери, в политехническом институте…

– Кем?

– Старшим преподавателем…

«Интеллигентка пожаловала в Оптину».

Спрашивал и записывал ответы.

– Живете тоже в Твери?

– Да…

– Так, сейчас. – Мортынов посмотрел на часы на руке: – Полтретьего…

В графе «Допрос начат» записал: «14 час. 30 мин.».

– Ну а теперь скажите, когда приехали в Оптину пустынь?

– …17 апреля, около 11 часов. Я приехала на Пасху…

– В качестве кого?

– Паломница, – ответила преподаватель, удивившись вопросу.

– А как проходила Пасха?

– А вы разве не были?

Монах с паломниками

Чуть не огрызнулся: «А что мне там делать?», но воздержался от грубого ответа и ответил вежливо:

– К сожалению, нет…

– А почему к сожалению? – заинтересованно подалась к столу Булгакова.

– Тогда бы я знал, что здесь произошло, и вас не допрашивал…

– А, понятно…

– Давайте ближе к делу…

– Давайте… В час ночи 18 апреля 1993 года началась литургия в храме и продолжалась примерно до 4 часов – 4 часов 30 минут. Я была на службе… – говорила преподаватель, борясь с зевотой и прикрывая рот. – После службы часть людей уехала из монастыря, часть укладывалась спать в храме. Я со своей знакомой пошла в скит. За нами пошли батюшка и какая-то девушка. Когда подходили к скиту, времени было 5.20—5.30, кажется, из леса вышли двое парней. Об этих парнях мне сказала знакомая.

Мортынов:

– Какие они из себя?

Булгакова:

– Этих парней я не разглядывала. У одного волосы светлые. Они были возбужденные. Один даже улыбался.

– А какой возраст?

– Оба парня молодые, старше двадцати лет. Шедший за мной батюшка их тоже видел. Когда мы с подругой пришли в скит, я сказала ей, что поеду домой. Стала собираться, затем попросила у батюшки благословения. Он благословил. Я уезжала, так как очень устала, ведь не спала двое суток… Простилась и вышла на дорогу. На дороге мне встретился отец Илий в сопровождении мужчины. Они торопились на службу.

Мортынов вздрогнул. Уже знал, что в монастыре наряду с игуменом Мелхиседеком и наместником Венедиктом духовником был монах Илий. Он когда-то приехал в Оптину из Псково-Печерской лавры. Его боготворили монахи и верующие.

«И его могли убить», – заерзал следователь.

Булгакова продолжала:

– Я вошла на территорию монастыря. Звона не было… Проходя мимо собора, его реставрируют, услышала мелодичный звон колоколов.

«Казанского собора», – понял Мортынов.

Булгакова:

– Около угла собора стояли три или четыре женщины. Они говорили между собой. В это время, я обратила внимание, на звоннице отец Ферапонт и отец Трофим звонили в колокола. А рядом с ними за заборчиком, с левой стороны, стоял человек. Я видела только его силуэт. Он среднего роста. Насколько я рассмотрела, на нем была одета короткая верхняя одежда типа куртки. Этот силуэт как бы «влип» в заборчик.

Мортынов быстро писал.

Булгакова:

– Я зашла в Свято-Введенский собор, взяла с собой две сумки и вышла на улицу. Женщины стояли на том же месте. Как только вышла из храма, сразу обратила внимание на нарушение мелодичности колокольного звона. Меня это насторожило. Я подошла к углу Свято-Введенского собора и увидела на звоннице только отца Трофима. Он в этот момент стал оседать и потом попытался подняться. Сел, старался дотянуться до колоколов, до веревок колоколов. Раздался колокольный звон.

«Бил в набат», – понял следователь.

Булгакова:

– Я услышала, как отец Трофим прочитал молитву: «Боже наш, помилуй нас…» и закричал: «Помогите!» Мне показалось, что человеку стало плохо с сердцем, я крикнула женщинам и побежала к звоннице. Женщины за мной. Я подбежала к отцу Трофиму, тот был мертв.

Хотел спросить: «А с чего взяли, что мертв?», но не стал прерывать рассказ.

Булгакова:

– Я посмотрела на то место, где стоял отец Ферапонт, и увидела его лежащим на полу звонницы мертвым.

«Почему мертвым?»

Булгакова:

– Я закричала в голос, хотела созвать людей. Стали сбегаться люди. Кто-то закричал, что кто-то стоит в стороне. Я увидела, как по направлению к скиту стоит мужчина в монашеской одежде. Я подумала, что это убийца, и стала кричать, что это убийца… Мужчина стоял, как будто окаменел. Я обернулась к людям и стала кричать: «Пойдемте в скит, там батюшки, их убивают». Кто-то сказал, что отец Василий туда побежал. Люди побежали по направлению к выходу из монастыря в сторону скита. Через мгновение кто-то подбежал и стал кричать, что отца Василия убили.

«Выходит, само убийство не видела».

Булгакова:

– После этого я и еще несколько человек побежали к воротам к отцу Василию… Он еще дышал, но через несколько мгновений умер. После этого отца Василия отнесли в храм. Потом приехала «скорая» и повезла его в больницу.

Опустевший монастырь

Мортынов не стал спрашивать: почему решила, что отец Василий умер.

Что-то пометил на отдельном листке, еще что-то выяснял, Булгакова отвечала, и он записывал:

«Когда я побежала к звоннице, то крови у отца Ферапонта и у отца Трофима я сначала не увидела. Кровь я увидела уже позже. Каких-нибудь людей, бежавших от звонницы, когда я бежала к звоннице, я не заметила. У меня все внимание было направлено на звонницу и отца Трофима… Уточняю, что после возгласа: “Помогите!” отец Трофим громко закричал… Еще когда я увидела человека в монашеской одежде, я только подумала, что это убийца…»

Следователь спросил о бородаче, которого пометили собаки:

– Знаете Карташова Александра?

– Не-а…

Когда женщина расписалась в протоколе, то спросила:

– Это он убил?

– Не знаю, но разбираемся. Ищем, – резко ответил следователь.

– Разберитесь, найдите. – Паломница вдруг опустилась на колени и сжала руки перед собой в кулак: – Умоляю…

Мортынов встал и подошел к женщине. Хотел ее поднять и сказать: «Не волнуйтесь, найдем», но произнес дежурную в таких случаях фразу:

– Мы сделаем все возможное…

– Я могу идти? – тяжело поднялась с колен преподаватель института.

– Да, если понадобитесь, вызовем…

– Я верю вам, вы найдете… – попятилась из комнаты. – Я буду молиться о вас…

О Мортынове еще никто в жизни не молился. По крайней мере он об этом не знал.

Мортынов походил по кабинету, прокручивая в голове рассказ паломницы. Сел и думал: кто эти два парня на пути в скит, кто «влип» в забор, кто стоял, окаменев, в монашеском одеянии, кто те три или четыре женщины у звонницы, кто знакомая преподавателя, почему сразу решила, что мертвы, – а перед ним уже сидела молодая паломница.

Теперь Мортынов выяснял и заносил в протокол ответы молодки:

«Степанова Людмила Владимировна… 1962… родилась в Грозном… живет в Москве… переводчик… допрос начат 15.05… Приехала 5 апреля 1993… Жила в деревне рядом с монастырем… 18 апреля пошла в монастырь… Примерно в 6.15 услышала звон… в 6.20 звон прекратился… Оглянулась, увидела, как в направлении ворот в скит убегает человек… обратила внимание, что в звоннице инок Трофим пытается приподняться… он держится за колокольные веревки и только благодаря этому не падает… Не доходя метров десяти до звонницы, увидела, что инок Трофим ударяет из последних сил в колокол и читает молитву и сказал: “Помогите”. В этот момент заметила, что рядом лежит еще один человек – Ферапонт».

Следователь потом спросил Степанову:

– Так что про того, который убегал?

– Я поняла, что он ударил чем-то монахов. Я посмотрела в ту сторону, куда он побежал, и увидала двух нагнувшихся людей, и подумала, что это те двое, что ударили Трофима и Ферапонта. Это происходило у стены слева от ворот, которые ведут в скит.

Следователь подумал: «Так что, трое убийц?»

Степанова продолжала:

– Я не разглядела этих людей, так как было далеко и не до этого. Я побежала в храм звать людей на помощь иноку Ферапонту и иноку Трофиму. В храме я разбудила паломников, и мы вместе побежали к звонарям.

– Вы еще видели тех двоих, которые нагнулись?

– Я поглядела на то место, где видела их силуэты, но там никого не было. Все это произошло в течение пяти минут… Отца Трофима братья сразу занесли в храм. А Ферапонту оказывали первую помощь.

«Инока Ферапонта осматривали на звоннице. Трофима – в бане».

Степанова продолжала:

– Минут через пять подошли сестры и сказали, что около ворот, ведущих в скит, лежит отец Василий. Я пошла туда. Кто-то вынес подушки и положил ему под голову. Братья отнесли отца Василия в храм. В это время кто-то из братьев принес шинель и повесил на изгородке. Также нашли нож…

Следователь подумал: «Говорит о трех нападавших, но самого нападения не видела».

Он спросил:

– Вы знаете Карташова – такого бородача в монастыре?

Степанова пожала плечами.

У Мортынова почти каждое дело начиналось с кромешного тумана, и он не удивился потоку вопросов, которые всплыли в деле по убийству монахов.

Его дергали к телефону, который находился в приемной.

Из Калуги спрашивали:

– Кто убийца?

– Да только приехали… – отвечал Мортынов.

– А почему не поймали по «горячим следам»?

– Ловим…

– А версии есть?

– Одна дала показания: двоих видела по дороге в скит… Другая: один убегал, и двое нагнулись у ворот… Уже трое…

– Что за двое? Что за трое?

– И я вот думаю: что за двое и что за трое…

– А, понятно, только расследование начали…

После разговора с одними бросал трубку, а когда позвонил начальник следственного управления, заверил:

– Товарищ Ерков, ищем!.. Да-да, понимаю… Ждут наверху… Не подведем…

Осторожно опустил трубку на аппарат и только потом выматерился.

Чужими руками хотят жар загребать!

Еще бы, каждому хотелось выслужиться и первым доложить наверх, что убийство монахов раскрыто.

Прибегал амёбообразный козельский районный прокурор:

– Ну как, раскрыли?

Кривился от того, что зря спешил.

Ввалился опер:

– Что делать с Карташовым?

– Везите его в отдел. Там Грищенко, она и займется. И вещдоки прихватите, – отдал огромный пакет.

Мортынов допрашивал, потом вносил в протокол:

«Филипова Любовь Викторовна… 1946 года рождения… Родилась в Москве… сотрудник монастыря “Оптина пустынь”… проживаю в Москве… допрос начат 15.50… приехала в Оптину пустынь 14 апреля 1993 года… В 23 часа 17 апреля началась пасхальная служба и закончилась около 6 утра 18 апреля… После службы решила убраться в храме, но поняла, что у меня сил на это не хватит, и отправилась в свою келью, которая находится в угловой башне. Когда шла в келью, из звонницы доносился перезвон, а потом тревожный набат. Тут услышала крики женщин… Я встретила сестру Наталью, которая просила показать, где находится госпиталь. Когда мы шли в госпиталь, сестра рассказала, что в звоннице убили двух братьев. Она заметила, что по дороге, которая ведет к воротам в скит, около деревянных домов лежит монах, закрытый мантией. И клобук закрывает лицо. Из-под мантии виднелась кисть… Я подумала, что человек мертвый. Я сняла клобук, но лица не было видно, так как человек лежал вниз лицом. Я немного откинула верхнюю часть тела и запрокинула на спину. Я узнала и спросила: “Отец Василий, это вы?” Он застонал, и я поняла, что он еще жив. Тут подошли братья и попросили всех женщин отойти».

Послушники на просфорне. Оптина. 1992 год

Когда сотрудник монастыря сказала: «Наталья видела мужчину, который сбросил шинель», Мортынов пометил: «Найти Наталью».

Спрашивал дальше и записывал:

«Я направилась к сараю и видела, как кто-то из мирских нес солдатскую шинель… Зайдя за сарай, я увидела клинок… Он был в крови… Я сказала, чтобы его никто не трогал…»

«У сарая клинок…» – пометил.

На вопрос Мортынова, знает ли она Карташова, вразумительного ничего не сказала.

Сотрудницу монастыря сменил трудник.

«Мустафин Виктор Леонидович… 1956 года рождения… Родился в Грузинской ССР…»

Спрашивать, почему он не воюет в Абхазии на стороне грузин, не стал.

Записывал: «…место жительства монастырь “Оптина пустынь”… хлебопек… допрос начат 17.45… В монастыре три года… В ноябре 1992 я на кухне… появился человек в военной шинели… на кухню не проходил… Я: “Что нужно?” – “Нож на кабана”… У нас такого не было и нет… Через день он пришел повторно…»

Следователь:

– Вы такого трудника Карташова знаете?

– Бородатый…

– Да. Это он приходил в военной шинели?

– Да нет…

Следователь сделал пометки: уточнить о шинели и ноже.

После трудника напротив следователя устраивался громила в рясе с длинными волосами, чуть не раздавил стул.

Следователь записывал:

«Гаджикасимов… Олег Юсиф-оглы… Он же монах Силуан… родился в 1934 году в Баку…»

Подмывало спросить, воевал ли он в Карабахе, где полыхал армяно-азербайджанский конфликт, но не стал уходить в сторону.

В протокол ложилось:

«…проживает в монастыре “Оптина пустынь”… допрос начат в 18.10… является комендантом монастыря… 18 апреля 1993 года около 4.15 часов, когда закончилась служба (перед самым причащением) я в сопровождении паломника Николая Степанова отправился осматривать наружную часть храма. Возле наружной правой части я обратил внимание на стоявшего в одиночестве мужчину в солдатской шинели. На голове кепка без козырька. Кепка мягкая, сделанная, кажется, из велюра. В руках у мужчины была холщовая сумка (в левой руке)».

Отец Силуан

Услышав про человека в шинели, следователь стал скрупулезно выяснять, а потом записал:

«Меня насторожила необычная поза мужчины, казалось, что он что-то прячет в области паха или мочится. Я подошел к нему и спросил, что он тут делает. Мужчина сделал какое-то движение, словно хотел что-то выбросить или забросить в сумку. На земле я ничего не увидел. Убедившись, что он не мочится, я попросил его дыхнуть, думая, что он или курил, или употреблял спиртные напитки. Он выполнил мою просьбу, но ни запаха алкоголя, ни запаха табака я не почувствовал. У меня сложилось впечатление, что он заглядывал в окно, чтобы узнать, кто служит в алтаре, и хочет что-то спрятать в отдушину стены храма. На мой вопрос: “Что вы здесь делаете?” мужчина ответил, что ему здесь назначена встреча. Я попросил его пройти на центральную площадь и там ждать. Он выполнил мое требование с явным неудовольствием. Больше этого мужчину я не видел».

– Что ж недосмотрели? – посетовал следователь и попросил: – Опишите мужчину подробнее…

Монах Силуан:

– Среднего роста. Волосы темные. Небольшая бородка. Возраст 35–37 лет. Лицо желто-коричневое, как у наркомана…

«Бледный: готовился…»

– Глаза небольшие, темные, колючие.

– Опознать сможете?

– Смогу.

«Хорошо!»

– Дальше…

– В первых минутах седьмого мне в форточку стал кричать инок Алексей, что убили двух монахов. Он спросил: «Что делать?» Я сказал: «Срочно звонить в милицию и вызывать “скорую”». Сам я через минуту был на месте убийства. На звоннице увидел лежавшего отца Ферапонта. Мне сказали, что двоих отнесли в храм.

«Потом одного перенесли в баню».

– А от кого-нибудь поступали угрозы? – спросил следователь.

– Да, наместник архимандрит Венедикт говорил, что ему в течение последнего времени кто-то постоянно звонил. Угрозы прекратились дня за три до происшедшего.

– Мог это сделать Карташов?

Монах Силуан:

– Возможно, эти удары исходили от Карташова. Он одно время работал в обители, а потом его выгнали.

– Его сегодня здесь задержали…

– Примерно три дня назад он вновь появился в монастыре.

– Это Карташову вы сказали не курить…

– Карташова я знаю хорошо. Человек, которому я делал замечания, не Карташов. Если бы это был Карташов, я бы его узнал…

Монах, переваливаясь, ушел.

Архимандрит Венедикт

Следователь Мортынов закурил и погрузился в размышления: «Во время службы человек в шинели. Двое по дороге в скит. Трое: один убегает, двое наклонились…»

Дело, как снежный ком, обрастало новыми фактами, новыми событиями, новыми лицами, и во всем этом ворохе неясностей предстояло разобраться.

А на примете оставался трудник Карташов.

Звонили из Козельска: там десятки задержанных ждали своей участи. С каждым следовало разбираться.

Обладая огромной властью – схватить человека, кинуть в камеру, обвинить, – Мортынов мог ошибиться. А вот этого ему никак не хотелось и нужно было дотошно выяснять, взвешивать, сопоставлять и не спешить, чтобы не наворочать дел, не обжечься.