Читать книгу Родная старина - Михаил Фонотов - Страница 27

Сейчас тут подвесной, на стальных канатах мост через Ай, а некогда, без малого три века назад, была пристань. От нее ничего не осталось. Ни следа. Ничего, кроме слова, в котором первая буква стала заглавной. И то ладно.

А ведь надо было додуматься, додуматься, а потом осмелиться, осмелиться, а потом решиться и – отсюда, из этого никому неведомого захолустья, отчалить, на бревенчатых плотах, по неверной воде, невесть куда – по Аю, по Уфе, по Белой, по Каме – к Волге, к Нижнему Новгороду, а то и к столице. Железо, уплывающее с пристани на реке Ай, в те годы было на виду у всей Европы.

Я чувствую острую необходимость увидеть на Пристани ту пристань, которая дала ей имя. Чтобы она, как в сказке, возникла из ничего – в яви, такой, какой была. Чтобы там, по Вильгельму Геннину[12], стоял дом надзирательский с конторой при нем, а там – кузница, а там – амбары «для лесных припасов, провианта, меди, канатов, железа», а там – амбар с погребом для пороха. И чтобы где-то, на воде или у воды, стояла коломенка-барка, «выконопаченная крепко пенькою и паклею и заваренная смолою». И чтобы на коломенке, как положено, все было разложено по своим местам – топоры, веретена, долота, оковы, скобели, деревянные ведра, якоря, а также, по Вильгельму Геннину, «для варенья каш по одному котлу на каменку да по одному тагану». И чтобы на коломенке, где будет денежная казна, «два каюта с замками – один управителю, а другой – для убору всяких путевых корованных снастей и припасов».

Сошлюсь на надежного свидетеля, на П. Палласа: «Саткинские заводы могут изготовлять ежегодно более 100 тысяч пудов полосного железа. Зимою отвозят оное за 35 верст к пристани над рекою Ай, где небольшая плотницкая деревня и плотбище[13] основано, а оттоль весной во время большой воды по реке Ай отплывают известные плоскодонные суда коломенки, каждое с грузом 7 тысяч пудов, доставляют сие железо по рекам Уфе, Белой, Каме, Волге в надлежащие государственные пристани».

Пристань на реке Ай… Нет, сюда не приходили корабли.

Здесь же, на верфи, они рождались, каждый раз заново. И уходили отсюда раз и навсегда.

Караван на пристани – весенняя страда, жатва железного урожая. Целый год работы и – «Поднять якоря!»… В день отплытия каравана все, и млад, и стар, – на пристани. А что здесь? Проводы в лихую дорогу? Народный праздник? Пик труда? Его итог?

Это дано только однажды в году – когда весна поднимет воду в реке, а вода поднимет барки с железом. Но и весеннего половодья мало. Надо спустить еще воду с прудов, уловить волну, сесть на нее повыше, чтобы пронестись над порогами и мелями. Чем не серфинг?

Ай тем плох, что мелок, но тем хорош, что скор. И бескорыстен. Он не берет никакой денежной платы за провоз. Сто тысяч пудов переправить за тысячи верст – и все бесплатно. Река – сама дорога и сама тягло. Дорога, которая движется. Правда, она не прямая, а очень даже кривая. И своенравная. Река, по своему обыкновению, возьмет разгон, а впереди у нее стеной скала. Воде-то скала нипочем, а барке – как увернуться? Не зря утес между Кульметьево и Алексеевкой Разбойником назвали. А сколько таких «разбойников» на пути?