Читать книгу Родная старина - Михаил Фонотов - Страница 6

Спросите у геолога про яшму, и он наверняка вспомнит про мулдакаевскую, аушкульскую, калканскую и многие другие яшмы из знаменитого Яшмового пояса Урала…

Мулдакаево? Аушкуль? Калкан? Это же рядом, каких-нибудь полторы сотни километров, в верховьях Миасса. Правда, это уже территория Башкортостана, но горы, реки и недра не признают границ.

Как не съездить? Едем!

Яшма старше Урала. Она родилась на дне девонского моря[2], из кремнистых илов, которые заливались огненными лавами, сдавливались и вздыбливались тектоникой, каменели, чтобы в конце превращений стать, к услугам человека, прекрасным минералом.

На срезе яшма очень красива. Знатоки говорят, что нет такого цвета и такого оттенка, который не запечатлела бы яшма. Только синий цвет обнаруживает она очень редко. Гораздая на декор и колорит, она и художница увлеченная, ее кисти принадлежат так называемые пейзажные яшмы. Причем краски ее пейзажей не тускнеют никогда.

По твердости яшма уступает только топазу, корунду и алмазу. При этом она довольно легко скалывается пластинами, края которых часто остры без заточки. Нашим далеким предкам в каменном веке яшма сначала «подбрасывала» готовые лезвия, а потом надоумила скалывать с найденных камней (нуклеусов) острые пластины.

Человек познал яшму сто тысяч лет назад и дружил с ней много дольше, чем с бронзой и железом. Наткнувшись на яшмовое месторождение, люди запасались ценным камнем, растаскивая его по всей ойкумене[3]. С яшмы-то, с яшмовых инструментов и яшмовых орудий труда, может быть, и началась наша цивилизация. Но ее великая «производственная» роль нами почти забыта. Теперь яшма для нас «всего лишь» красивый на срезе камень. Из сферы производства она переместилась в сферу искусства.

Запасы яшмы велики, но не сказать, что она встречается на каждом шагу. Одним из самых богатых «владельцев» яшмы является Южный Урал. Всему просвещенному миру известен Яшмовый пояс Урала, который начинается южнее города Миасса, в верховьях реки Миасс, и узкой полосой тянется к Магнитогорску, Орску и еще южнее на сотни верст.

Впрочем, если яшма и залегает сплошным поясом, то, может быть, на глубине, а на поверхности в разных местах выпирает из недр глыбами и скалами. Мулдакаевское месторождение – одно из северных.

К яшмовым валунам под распускающимися березами нас привел старожил Мулдакаево Ирек Садыкович Исаев. Мы сразу обратили внимание на то, что тут и там вокруг глыб валяются изорванные тросы. И догадались: не один охотник увезти яшмовый монолит потерпел тут крах – валуны не поднять на тросах. Но с тех пор, как мастер Екатеринбургской гранильной фабрики Г. В. Шалимов в 1896 году отыскал эту яшму, отсюда немало ее было увезено – с разрешением и без него.

Аушкуль – это озеро, а при нем гора и деревня. И рядом – карьер. Яшма здесь другая, палевая, не то желтая, не то оранжевая. Лучше меня о ней скажет академик Ферсман, побывавший и на Аушкуле: «Здесь также разрабатывался особый вид яшмы – знаменитая палевая (цвета старой слоновой кости) яшма с черными и бурыми веточками марганцевых и железистых дендритов». В Эрмитаже хранится очень эффектная ваза из аушкульского камня.

Еще более выразительна яшма калканская. Калкан – озеро и гора – еще одно звено яшмового браслета. Он недалеко от Аушкуля, южнее. Эрмитаж хранит несколько шедевров, выточенных из калканской яшмы. Что характерно, цветом, серо-зеленым, этот минерал не очень удался, но полировка преображает его. Она обнаруживает переливы болотных, зеленовато-стальных, серых тонов разной насыщенности с чуть приметной облачностью. Еще более поражает зеркальный блеск полировки, которая принимает, «впитывает» и отражает цвета интерьера. Именно этим эффектом поражает широкая плоская чаша, изготовленная на Екатеринбургской гранильной фабрике в 1851 году. Работа над ней продолжалась почти тридцать лет. Некоторые мастера отдали ей двадцать пять лет жизни. Директор фабрики писал, что «никогда и нигде подобного изделия приготовлено не было». Тело и ножка чаши покрыты рельефными листьями аканта и винограда. Трудно поверить, что они вырезаны в камне. В Эрмитаже хранится и торшер из калканской яшмы. На нем гравировка: «Екатеринбург. Работою начата в 1848 году, кончена 1858-м. Мастер Г. Налимов». (Гаврила Налимов – потомственный камнерез, один из мастеров фабрики).

Уже давно яшма служит не пользе, а роскошной и вечной красоте. Прекрасная «карьера», завидное восхождение.