Читать книгу Возвращение. Сага «Исповедь». Книга пятая - Натали Бизанс - Страница 12

«В атаке яростных сражений, неся потери и позор,

смертей посеянных и мнений, нам выносили приговор.

Петля, а может, гильотина, уже не важно, милый друг,

я понял: этот мир – картина, мы не вписались в жизни круг.

Низвергнут, расчленён, обманут… убийца, деспот и злодей,

И прошлое безвестно канет в душе истерзанной моей.

А дальше, только свет… равнина, порхание ангелов в тиши.

Творец, любовь твоя так дивна! Ты мне на помощь поспеши!..»

– Чем навеяно столь вдохновенное послание, мсьё Боссе? Впрочем, не отвечайте, поэзия… она, в принципе, необъяснима. Приходит, стучится в темя, словно дятел, и, лишь излив душу на бумаге, можно освободиться. Что сказать Вам, мой дорогой ученик? Отголоски нашего времени находят отражение в ваших ещё не сформировавшихся до конца душах болью, страхом, поисками истины и самих себя. Вот признайтесь, часто ли Вы представляете, что испытывают ваши подопечные: оставшиеся без рук, без ног, обожжённые, изувеченные войной?

– Почти всегда.

– Вот в этом и есть суть. Человек, умеющий поставить себя на место другого, особенно несчастного и страдающего, способен понять и прочувствовать его боль и, соответственно, не лишён сострадания. Ограждающий себя от мира не способен его познать. Нелёгкая Вам предстоит жизнь, но интересная, Эдуард. И когда Вы поймёте, что сама жизнь и есть величайшее счастье, дарованное нам небесами, Вы познаете истину. Ступайте, не смею Вас задерживать, – учитель закрыл школьный журнал и улыбнулся широкой улыбкой простодушного добряка.

В эти дни в Париже произошла очередная революция, император был низложен, образовалось новое правительство национальной обороны, провозглашена республика.

В палатах стоял гомон, возбуждёнными голосами обсуждалось случившееся. Кто-то радовался переменам, другие осуждали, а нам всё чаще перепадало «под горячую руку». Споры не прекращались до ночи и возобновлялись с самого утра.

– Подойди сюда, мальчик! – слепой с обожжённым лицом протянул ко мне руку, когда я проходил мимо.

И как только он умудряется распознать, что это – я?

– Тебя, кажется, Эдуардом зовут?

– Да, мсьё.

– Принеси воды, сынок, только холодной, нет мочи эту тёплую гадость пить.

– Сейчас, подождите минутку.

Мои руки были заняты очередным судном, лишь приведя его в порядок, я смог их помыть и подумать, где можно взять холодной воды. Уже был конец сентября, но жара стояла невыносимая. Повсюду открывали окна, несмотря на то, что сквозняки часто вызывали у ослабленных ранениями людей простуду.

Я сбежал по лестнице вниз, туда, где находилась кухня, а под ней, в подвальном помещении хранились запасы продуктов и была спасительная прохлада, может быть, там найдётся и вода?

Больничные кухарки всех нас уже хорошо знали: мы ежедневно забирали еду для больных и частенько приходили по их просьбам, с тем или иным поручением. Но мы, учащиеся, обедали в другом корпусе при большой семинарии, и у нас была своя отдельная столовая, где соблюдались постные дни, по всем правилам религиозной жизни.

– Что на этот раз, молодой человек? – полная кухарка подмигнула мне, привычным жестом поправив пышную грудь. Им доставляло особенное удовольствие подшутить над нами.

– Один тяжелораненый просит холодной воды.

– Где ж её взять в такую-то духотень?

– Да! Подумай сам: одному дашь, другие попросят! – розовощёкая помощница, подбоченившись, засмеялась. – Знаем мы вас, богомольцев!..

– Я очень вас прошу, имейте сострадание, этот человек ослеп и лицо его обожжено,

неужели так трудно удовлетворить его маленькую просьбу?

– Удовлетворить, говоришь?! – они снова звонко рассмеялись.

– Ладно, пойдём, милый, со мною, – посудомойка вытерла со лба капельки пота фартуком.

– О, глянь, никак наша Дульсинея проснулась! Ты смотри, мальчонку не попорть, а то, за малолетних-то по головке не погладят, – они прыснули вновь.

Мы спустились по тёмной лестнице вниз.

– Не слушай этих балаболок, парень. Уж больно их распирает, что вы судьбу себе одинокую выбрали.

– Почему ж одинокую? Священник в пастве живёт, людям служит…

– Ну, да ладно, не обижайся, не наше это дело.

Внизу стояла бочка, наполненная колодезной водой, подняв медную крышку, женщина почерпнула кувшином и подала его мне.

– Попей сам сначала, умаялся, поди…

– Спасибо! – я утолил жажду.

Она вновь почерпнула, и мне вспомнилась добрая самаритянка.

– Только и эта вода быстро согреется, так и будешь бегать?

– Буду, если попросят. Им и так тяжело. Если в наших силах хоть чем-то помочь, грешно этого не сделать.

Она провела нежной ладонью по моему лицу.

– Доброе у тебя сердце, мальчик, хороший духовник из тебя получится, ступай с Богом, и если нужно, приходи сколько потребуется.

После крупных поражений у крепости Мец и у Седана, дорога на Париж была теперь открыта. Германские войска осадили столицу. Обстановка накалялась, люди пребывали в подавленном состоянии, ожидая вестей. Раненых становилось всё больше…