Читать книгу Возвращение. Сага «Исповедь». Книга пятая - Натали Бизанс - Страница 17

Революция, совершённая в Париже, не получила поддержки по всей стране. Уже в апреле коммуны в Тулузе, Лионе, Марселе и многих других крупных городах были уничтожены. Имперские войска подавили восстание крестьян. Немало усилий для этого приложили и клирики, проповедуя возвращение к монархизму, воссоединение Церкви и государства. К Парижу приближалась стотысячная армия контрреволюционеров, подкреплённая отпущенными прусским командованием французскими солдатами для поддержания версальского правительства. Париж тоже собирал свои резервы, уже к маю армия коммунаров насчитывала до девяноста тысяч добровольцев.

– Эдуард, Вы сегодня летаете где-то в облаках?!

– Простите, мсьё Маринье, я задумался.

– Напоминаю, тема сегодняшнего урока – философия эпохи Возрождения. Охарактеризовать это направление можно отказом от общепринятой идеологии католической религиозности и обращением к личности человека. Так называемый классический гуманизм, утверждение практического критерия истины. Вспоминаются такие имена, как Мишель Монтень (учитель скептицизма), Николай Кузанский, высказавший идею единства Бога и его проявления в природе (направление пантеизма) и, наконец, Джордано Бруно, известного всем нам не только своими философскими и научными трудами, но и своей трагической кончиной: он был заживо сожжён на костре…

Сильная боль пронзила сердце. Запах гари и обожжённой плоти заполнил ноздри, всё вокруг потемнело, и, последнее, что я услышал, это был звук упавшего на пол тела. Увидел себя со стороны, лежащего на полу, а дальше темнота. Замкнутое пространство и свист в ушах, словно падаю вниз с большой высоты внутри какого-то длинного туннеля или трубы, но не разбился, плавно «приземлившись».

Слабый огонь, ещё шедший от углей, шипит под струями холодного дождя. Человеческие останки, прилипшие к столбу, ещё дымятся. Вонь невыносима. Адская боль разрывает моё существо бессилием и удушающей ненавистью.

«Ещё несколько часов назад она была со мной… а теперь её больше нет!» – эта мысль пронзала копьём.

– Эделина-а-а!.. – от собственного душераздирающего крика я пришёл в себя. Этот белый кабинет был мне хорошо знаком.

– Слава Богу, Эдуард! Как Вы себя чувствуете? – обеспокоенное лицо сестры Жанны, за нею возвышается тёмная фигура аббата Маринье.

– Ну и напугали же Вы нас! Что произошло?

– Не знаю, – с трудом прохрипел я голосом, не желающим повиноваться, язык как ватный, а в носу всё ещё ощущался тошнотворный запах гари.

– Нам необходимо вызвать врача, я боюсь, что это начало падучей…

– Не дай Бог, только эпилептиков нам не хватало! Я уже отправил человека за доктором.

– Попейте воды! – она приподняла мне голову, помогая сделать несколько глотков.

– Сегодня я освобождаю Вас от работы, мсьё Боссе, полежите здесь, отдохните, как следует, – он благословил меня и обратился к фельдшерице, – сестра, позаботьтесь о больном, а я похлопочу о хорошем питании. Молодой человек очень бледен и измождён.

Когда учитель ушёл, Жаннет (как ласково мы её называли) взяла меня за руку.

– Вы кричали, Эдуард. Это был вопль отчаяния. Что Вы видели, будучи в забытье?

– Тело, сожжённое на костре, прикованное к столбу…

– О, Боже Милостивый! – она перекрестилась и промокнула мне намоченным в уксусе полотенцем лоб, – кажется, у Вас начался жар.

Меня, действительно, бил озноб, и в то же время всё горело внутри.

«Неужели эта женщина сгорела по моей вине? Или по вине моего предка? Как такое может быть? Я видел всё собственными глазами, я был там! Как возможно это? Господи, Боже мой! Неужели мы существовали прежде?!»

Не прошло и пяти минут, как прибыл врач, живший неподалёку: он обычно осматривал семинаристов и, в случае надобности, приезжал по вызову.

– Ну-с, молодой человек, откройте рот, вытяните язык и скажите: «А-а-а», – он ощупал мои гланды, посмотрел в глаза, оттянув нижнее веко, послушал дыхание, приложив к груди стетоскоп. – Картина ясная – tonsillae, проще говоря, острый тонзиллит. Где это вы так умудрились подхватить его, юноша? Выпишу Вам порошки и микстуру. Полоскать горло каждые два часа раствором нитрофурала. Жанна, проследите, чтобы больной ни с кем не контактировал до полного выздоровления. Завтра загляну снова, если случится резкое ухудшение, везите его сразу в больницу. Неплохо бы поставить спиртовой компресс на меду… и много, много пить, желательно, тёплой воды. А вот едой не мучайте, ему сейчас и проглотить что-то будет нелегко.

– Я заварю липовый чай с мёдом.

– Замечательно, только не горячий!

Доктор собрал свои инструменты и ещё раз заглянул мне в глаза:

– Сбивайте температуру уксусным обёртыванием! Желаю здравствовать! – он откланялся и ушёл.

– Мне нужно бежать за лекарствами, Эдуард, я скоро приду. Лежите, пожалуйста, не вставайте! Я Вас потеплее укутаю.

– Куда ж мне деваться-то?! – я улыбнулся.

Закрыл глаза, подавляя озноб, что-то ярко-красное снова показалось. «Это настоящая пытка, кошмар не уходит.»

– Эделина, – я произнёс это имя еле слышно, но тут же прозвучал ответ, словно она всё это время ждала меня.

– Я здесь, мой возлюбленный.

– Как это возможно?

– Душа бессмертна, ты же знаешь.

– Почему ты здесь?

– Ты сам просил найти тебя и помочь вспомнить…

– Это не сон?

– То, что ты видел, произошло на самом деле.

– За что они так с тобой?

– За нашу любовь… Всё в жизни должно быть оплачено.

Я осмотрелся по сторонам, внешне ничего не происходило. Я говорил сам с собой, потому что ответы звучали только в моей воспалённой голове.

– Кто тебя проклял?

– Священник.

Я вздрогнул.

– Чем я могу помочь?

– Снять проклятье может только равный проклявшему.

– Как это сделать?

– Не знаю…

Перевернулся на бок, лежанка была жёсткая, предназначенная для процедур, ломота в теле не проходила.

– Говоришь, что мы любили друг друга?

– Ты всегда был моим светом!

Голосом это трудно назвать, скорее я улавливал её мысли, но и они имели своё настроение и воздействовали на меня. Щемящая тоска наполнила сердце.

– И давно ты ждёшь?

– Очень, очень давно. Я долго тебя искала, потом ждала, пока ты вырастешь, чтобы смог понять… Не бойся, я никогда не причиню тебе зла.

– Я и не боюсь, мне просто холодно, поэтому зубы стучат.

– Если ты позволишь мне к тебе прикоснуться, станет тепло.

Я вскрикнул от неожиданной боли, словно меня окатили кипятком, но озноб и вправду прошёл, стало даже жарко. Закрыл глаза, снова – огонь. Только уже без останков, женский силуэт приобрёл очертания.

– Красивая… Ты очень красивая, Эделина.

Тихий смех прозвучал, как мелодичный перезвон колокольчиков.

Вернулась сестра Жанна и, взглянув на меня, запричитала:

– Бог мой, да Вы пылаете огнём! Сейчас, сейчас дам лекарства, Вам станет легче! Господи, помоги!