Читать книгу Возвращение. Сага «Исповедь». Книга пятая - Натали Бизанс - Страница 14

Это имя не давало мне покоя, днём оно заставляло моё сердце биться быстрее, ночью лишало сна. Я обратился к моему духовнику и всё рассказал ему.

– Может быть, какая-то заблудшая душа просит молитвы, и ты её услышал? Что же в этом странного, Эдуард? Если Бог дал тебе нечто подобное, значит можешь считать, что отметил. И ты не просто будущий священник, а Богом избранный. Помнишь, как голос, звавший Самуила, трижды обращался к нему, а мальчик думал, что это Илий кличет его. Вот и ты, если голос появится вновь, тихонько, а лучше мысленно скажи ему, что слышишь, и без страха, с верою внимай. Потом обязательно всё расскажи мне. Если эта душа не желает тебе зла, то и помолиться за неё не грех. Дьявол никогда не попросит молитвы. Иди, сынок, прочитай Розарий да попроси за ту Эделину, – священник перекрестился, словно от самого имени ему стало не по себе, – может, и перестанет она тревожить твой покой.

Отец Гийом был самым старым из всех наших семинарских священников. Его руки иногда сами по себе дрожали, но ясный взгляд отражал светлый ум, и сердце у него было доброе. Он всех называл не иначе как «сынок», а мне этого так не хватало в жизни.

Со всем своим усердием я прочёл Розарий от начала и до конца, все пятнадцать таинств. В этот день у меня не было дежурства в госпитале, я мог отдохнуть. Сначала думал отправиться в библиотеку и засесть где-нибудь в укромном месте с хорошей книжкой, но на улице было солнечно, а мы так мало бывали на свежем воздухе в последние дни, что я отправился на прогулку. Наш парк был всегда образцово-ухоженным, для этого держали своего садовника, который днями напролёт занимался только созданием красоты. Были у нас и кусты лаванды, но сейчас она не цвела. Проходя мимо неё, я всегда проводил рукой по тонким веточкам, словно здороваясь. Мне нравился покой и уединённость этого места. Наша школа-интернат и сама большая семинария были огорожены от городской суеты: территория обнесена высокой каменной стеной, которую так не любили старшие учащиеся, время от времени без разрешения покидавшие занятия. Теперь, кроме нас, в парке появились те, кто проходил лечение в госпитале, а также врачи и сёстры милосердия, кухарки и санитары. Работы садовнику прибавилось: содержать всё в чистоте, восстанавливать потоптанные цветники…

Какое-то движение за кустами заставило меня замереть. Я прислушался, там явно кто-то был. Странные звуки, то ли всхлипы, то ли стоны… Вдруг кому-то стало плохо?.. Каково же было моё изумление, когда я, приблизившись, увидел одного из старших учеников, занимающегося прямо на траве непотребством с полуобнажённой девицей. Увидев меня, мадемуазель вскрикнула и, на ходу поправляя платье, убежала.

– Ну-ка, постой, любезный! Тебе никто не говорил о том, что подглядывать за взрослыми нехорошо?

– Простите, я случайно. Подумал, возможно, кому-то стало плохо…

Он схватил меня за шиворот и слегка встряхнул:

– Если кому-нибудь расскажешь, сопляк, я тебя по стенке размажу!

– Я никому ничего не скажу.

– То-то же! – он отпустил меня и оглянулся вокруг, нет ли свидетелей происшедшего. – И вот надо было тебе явиться и всё испортить! – в его голосе звучала досада.

– Вы же будущий священник, как можно так?!

– А ты что, наивный, думаешь у священников своей личной жизни не бывает? – его громкий смех прозвенел у меня в ушах. – Глупый мальчишка, и откуда ты взялся такой?! Главное, не попасться! А девушек это ещё больше заводит, к тому же, ответственности никакой, у нас же целибат!

От его кощунственных слов мне стало дурно.

– А как же честь? Совесть, в конце-то концов?

– Не, ну посмотрите на этого святошу! Ухохотаться и не встать! Про честь и совесть, это ты в проповеди прихожанам своим расскажешь, деревенщина. А жизнь одна и у неё много своих радостей…

– Зачем же Вы тогда пошли в семинарию? – это не укладывалось в моей голове.

– Затем, чтобы не вкалывать, придурок! Уж куда легче молитвы читать, да песнопения петь! В общем, я тебя запомнил и предупредил! Если у меня будут неприятности, я тебя живьём закопаю вот под этим самым кустом. Уловил?!

Я был в шоке. Кивнув головой, я высвободился из его цепких рук и быстро ушёл, уже не замечая ни солнечного света, ни красоты старинного парка, ни осенних цветов. Чувство было такое, что меня вываляли в грязи и сделали соучастником преступления. Даже когда мальчишки избивали меня ногами, я не ощущал подобного унижения.

«Неужели весь мир так живёт? Как это может быть так? Крёстная, если бы ты была рядом!.. Но и в твоей жизни было разное…» Слёзы потекли сами собой, мне было стыдно за свою слабость, стыдно за того парня, стыдно за весь этот свет, хотелось спрятаться и больше никого не видеть. Я мог смириться со многим, но такое лицемерие и ложь были просто невыносимы.