Читать книгу Взгляд из-подо льда - Наталия Михайловна Коротаева - Страница 10

Для них двоих наступила сладкая пора, прекрасное время. В воздухе пахло сахарной ватой, и птицы пели иными мелодиями, более чистыми и светлыми. Они уже и не знали, что находятся в лечебнице, они сами уже определяли место, а не место заключало их в себе. Всё, что было прежде с каждым из них, не имело никакого значения.

Адриана изменилась внешне. Она похорошела, чёрные полукруги под глазами перестали уродовать её. Она стала смыслом, молодой человек влюбился в неё. Его демоны внутри, с которыми он поступил в больницу, будто заснули или покинули его навсегда, он стал прежним. Преданным, как когда-то своей маме.

А Адриана стала мыслить рационально и вести себя в больнице так, чтобы ей как можно меньше причиняли боль, наказывая за непокорность. Старалась стать привилегированным пациентом, чтобы было проще, но она была слишком избалованной.

В их мире было одно главное правило: скрывать свои отношения как можно тщательней и не допускать ни одного промаха. Чаще всего они общались по ночам, когда молодой человек пробирался в её отделение. Спустя время Адриану стали допускать в компьютерный класс. Там под клавиатурой они оставляли друг другу письма.

Адриана начала ходить в церковь при больнице. Ей это нравилось, она ощущала, будто на ней развязывался тугой узел, стискивающий кровоточащее сердце, она постепенно забывала то, что с ней произошло, но по-прежнему оставалась взбалмошной. К тому же её настроение менялось с невообразимой скоростью.

Как-то раз в холле больницы на втором этаже у окна она стояла, скрестив руки на талии, и смотрела вдаль сквозь полотно из падающих капель дождя. Молодой человек заметил её издалека и, осмотревшись, подошёл мягко к ней.

– Адриана, что ты тут стоишь? – посмотрев на её лицо, он ужаснулся, ему показалось, будто слёзы текут по её щекам, но это оказалась лишь тень, отбрасываемая от струек воды, стекающих по стеклу. Он дотронулся до неё, желая, чтобы она повернулась к нему, но она, упорствуя, стояла твёрдо на месте перед окном, качнувшись, отстраняя его прикосновение.

– Ничего, – не придавая никаких эмоций своему ответу, произнесла она. Но в ответе было столько холода, что парень почувствовал дрожь по всему телу.

– Адриана, что случилось? – продолжал он мягким голосом, пытаясь пробиться сквозь воздвигнутую перед ним стену.

– Я тебе сказала – ничего! Ты что, не слышишь? Ты глухой, неразумный, не понимающий? Слово «ничего» тебе говорит о чём-то? – разъярённо закричала она, развернувшись к молодому человеку и размахивая руками перед его лицом. Доведённая до истерики, она замахнулась, чтобы ударить его.

Ощутив бессилие перед её приступом ярости, молодой человек понуро побрёл прочь, задаваясь лишь вопросом о том, что это было.

– Отстань от меня! – кричала ему вслед Адриана.

В другие дни они так же могли встретиться, и Адриана прилежно, сама того желая, вела с ним диалог.

– Как дела, милая? – в надежде на хорошее настроение интересовался парень.

– У меня всё хорошо, – с радостью в голосе отвечала она. – А как ты? Хочу прогуляться, ты пойдёшь гулять? – как озорной котёнок, желая говорить, игриво интересовалась она, и всё её поведение показывало, как она рада его видеть.

В другой день молодой человек снова обращался к ней:

– Милая, что ты хочешь?

– Сам скажи, что я хочу! – не отрываясь от журнала и перекладывая ногу с ноги, спокойно, почти ласково, но уверенно произносила она.

– Откуда мне знать? Я спрашиваю это у тебя, – легко, с улыбкой на лице человека, готового ради неё сделать что угодно, отзывался он.

Она вставала перед ним, отложив журнал и упираясь взглядом с поволокой в него, говорила ему уголками губ: «Ничего не хочу!».

И у него всё тут же рушилось, земля уходила из-под ног. Адриана могла ещё после сутками не говорить с ним, наслаждаясь собственным одиночеством. Могла проходить мимо, обдавая его жутким, леденящим кровь холодом, а у него сердце останавливалось, и он почти всегда не знал, что ему делать и как быть. Любые его попытки примириться заканчивались жуткими криками, ему это было совершенно не на руку. Он придерживался тайны для всех об их отношениях.

Всё менялось только тогда, когда ей этого хотелось. Она могла стоять безумно красивая, с уложенными волосами перед его палатой, когда тот выходил на завтрак, с лоснящейся кожей и улыбкой на лице. Он сиял в ответ на её лоск, подходил, брал за руку и просто говорил: «Пойдём, ты же голодная». И всё, с этого момента всё начиналось сначала. Они вместе мечтали, вместе смеялись в своих записках. На прогулках тайком встречались взглядами, а иногда, находясь в противоположных местах, ловили взгляды друг друга и, подолгу не отводя, просто были счастливы.

Адриана была сама себе на уме, что очень злило его. Но он любил эту девчонку. Рядом с ней чувствовал себя не одиноким, чувствовал, что он живёт. Радовался, когда радовалась она, и был понурым, когда у Адрианы не было никакого настроения. И как бы он ни боролся с ней, а всё равно зависел от неё, от её запаха, движений. С появлением её в помещении, где он находился, всё пространство заполнялось ею одной. Она была его наваждением, его любовью.

В свою очередь, девчонка позволяла себе слишком многое, а проявлений любви ждать от неё не приходилось. Адриана любила говорить: «Нет!» Ударение ставилось на гласную, и при этом задирался подбородок. Часто она продолжала говорить с окружающими властно и звонко. Да, высокомерию не было предела, но ему она была нужна и такой. Ему нравилось её безупречное лицо, её глаза, он желал её. Рядом с ней он впервые ощутил, что значит желать женщину.

А она уже была женщиной. Понимала, что будоражит его. Потому и позволяла себе вольности. Да, она несносная, но ничего не поделаешь! Она такая! Свои чувства, которые у неё были к нему, выразить толком она не могла. Язык не поворачивался говорить о любви, внутри что-то мешало. Но зато она соблазняла его, ей это нравилось. Адриана могла и лямку платья припустить, и размазать помаду в уголке губ, а томный взгляд – её любимый и безотказный приём. От всего этого молодой человек сходил с ума, безумная страсть кипела в нём к этой дикарке. Саму же Адриану часто злила собственная деспотичность, осознание, что она ведёт себя неправильно. Презирая свой эгоизм, она часто вспоминала прошлое, Эриха, все тяготы и боль, сделавшие её такой, и процеживала себе под нос: «Будь проклят, Эрих Вебер!» И она падала к нему в объятия, страстно желающего всегда её прижать к себе. Так началась их история. С его любви и с её ненависти к человеку из прошлого.

Они держались друг за друга, знали, что они не одиноки и у каждого есть тот – другой, как им казалось обоим, весьма заслуженно. За всё то, что им обоим когда-то пришлось пережить. И об этом они никогда друг с другом не говорили. Но и он понимал и помнил первый раз, когда увидел её, и помнил ту боль, которой тогда несло от неё. И Адриана видела его глубже других. Видела, как таится в нём что-то иное, что-то или кто-то, кого она ещё не знала, но ей не было от этого страшно. Она влюблялась в него такого и не собиралась от него отказываться.

Наступило лето. Родители навещали Адриану достаточно часто и в последний приезд привезли ей много красивой летней одежды. У её матери был превосходный вкус. Адриана решила надеть новое шёлковое платье. Оно было великолепно. Многослойный подол порхал лёгкой вуалью, еле закрывая колени. Небольшие рукавчики в форме лепестков роз лежали у неё на плечах. Талию выделял тонкий пояс, завязанный бантом. Принт в виде бабочек на небесно-голубом фоне заставил светиться глаза Адрианы, подчёркивая глубину их цвета.

Адриана ещё один раз окинула себя взглядом в зеркале и выбежала из палаты в коридор. Дойдя до лестницы, прошла два пролёта и оказалась возле двери, ведущей во двор. Все пациенты уже были там, и главный для неё пациент тоже. Она распахнула дверь перед собой и сделала шаг вперёд. Тёплый ветер ударил ей в лицо. Она была счастлива.

Лето было волшебным, тёплым, манящим. Ночи – длинными, долгими. Каждую ночь они были вместе. Он приходил за ней ночью, в её палату, и они выбирались на улицу. Уходили в чащу сада намного дальше, чем было разрешено пациентам больницы. Молодой человек давно, ещё для себя самого, проделал широкий проход в сетчатом ограждении, отделяющем сад от леса, замаскировав его густыми ветвями. Когда первый раз они пошли гулять, Адриане было даже страшно. За пределами больницы чувствовалась опасность, моральная, физическая: ты уже не в заточении, а значит, можно сбежать… кровь бурлит, сам воздух здесь другой, манящий, сладкий… но в то же время… находясь долгое время под чьим-то контролем, ты становишься беспомощным. Желание сбежать остаётся желанием. Ты не можешь сделать этот шаг. Ты скован обстоятельствами, да и препараты делают своё дело. Подавление активности нейронов головного мозга – это чувство внутренней угнетённости, когда ты ещё не овощ, но всё идёт именно к этому.

Молодой человек в ту самую первую ночь отвёл Адриану в своё любимое место, возле которого он раньше проводил долгие, мучительные месяцы, сложившиеся в года. Это был заброшенный пруд. Он находился в чаще леса, подобно бриллианту, обрамлённый высоченными елями с голыми стволами и пушистыми верхушками. Пруд не найдёт незнающий человек. Он был небольшой, не протяжённый, но глубокий, его величественная безмятежность притягивала, а для незваного гостя могла и вовсе быть опасной. Поверхность неподвижной воды покрывал слой тины, мха и большого количества кувшинок, сливающихся с общим нарядом хвойного и лиственного леса. Он подвёл Адриану к самому берегу, не разделённому с водой слоем мха, встал на колени и рукой смахнул лесную пелену. Адриана ахнула. Для неё это был просто лес, а перед ней на самом деле расстилался необычайной красоты водоём. Под слоем тины скрывалась прозрачная вода, очернённая лишь временем суток, а опушки деревьев отражались с такой чёткостью, будто там, под водой, новый огромный бездонный мир. Захотелось шагнуть, но то ли почувствовав это, то ли увидев её заворожённый взгляд, он взял её за руку и притянул к себе. Адриана посмотрела ему в глаза и заглянула в саму душу. Взгляд был чувственным, нежным и в тоже время диким, её настолько переполняли эмоции, что она резко стала горячей, жар исходил от неё. Да что с ней! Она перевозбудилась, оказаться с ним в таком месте, от которого одновременно исходили и опасность, и спокойствие, и какая-то тайна… Запах деревьев, воды, земляной запах, все смешалось. Она сказала:

– Давай искупаемся, мне очень жарко. – Адриана понизила тон, говорила ласково, каждое слово произнося с придыханием, веки чуть прикрыла и подняла слегка губы, словно ощущая уже наслаждение от того, чего ей хотелось.

Он тут же ответил, его лицо излучало недовольство:

– Адриана, нет, он очень глубокий, и вода в нём ледяная, – молодой человек не поддался манящим ноткам девушки и оставался непреклонным.

От чего огонь внутри неё вспыхнул с новой силой, в глазах появилась хитринка, а внизу живота – лёгкое ощущение разливающегося тепла. Адриана скинула обе бретели шёлкового платья. Под ним не было ничего, кроме трусиков. Он увидел всё – её груди, создающие между собой ложбинку, наполненной круглой формы ходили вверх-вниз от участившегося дыхания. Ниже – ярко выраженный изгиб в области талии, переходящий в плавную линию, ведущую к бёдрам. Абсолютные, без единого изъяна песочные часы. Адриана не стеснялась, стояла перед ним, не прикрываясь, и добавляла перчинку взглядом, говорящим: «Сделай что-нибудь, сделай!» Молодой человек стоял как вкопанный, но её это не злило, она видела, как он наслаждается тем, что видит. Она сделала шаг к нему навстречу, затем ещё и ещё. Прижавшись голым горячим телом к нему, она страстно поцеловала его, впившись в губы. Молодой человек был сам не свой. Его руку Адриана положила себе на бедро, потом на грудь, она целовала его, водя губами по его лицу, шее и плечам, всеми силами стараясь обернуть его в тот омут, в который девушка сама уже погрузилась. И у неё это получилось. Он изменился во взгляде. Пронзительный взгляд Адрианы вошёл в него насквозь. Его руки заскользили по её телу, запинаясь лишь на торчащих твёрдых сосках. Он и раньше знал, что у Адрианы потрясающая бархатистая кожа, шёлковые пряди волос. А сейчас от неё исходил необыкновенно манящий аромат, похожий на аромат сладкой ванили, сводящий его с ума, затуманивающий рассудок и вызывающий желание оставаться рядом с ней, а её кожа была мягче прежнего. В запахе, исходящем от неё, он чувствовал убедительность и настойчивость её чувств и воли к нему, так сильно он чувствовал себя желанным. Вместе с ощущением её желания, он почувствовал, как от него ждут действий, и, обхватив одной рукой Адриану за изящную шею, завёл вторую руку под её колени и сам принялся склоняться, чтобы уложить её на травянистый покров. Она лежала перед ним, не прячась, а слегка разведя руки, заставляя его наслаждаться тем, что он видел. О, какие изгибы тела! Молодой человек согнул ноги девушки в коленях и развёл в стороны, немного прижимая их к её телу. Он смотрел в её розовое, подрагивающее, истекающее лоно. Постепенно, медленно мужчина надвигался на неё, от чего она начала ощущать тяжесть его тела. Вдохи стали глубже, выдохи порывистей. Мужчина склонился над ней, руками упёрся в траву. Оба застыли. Тишина. Снова их взгляды встретились. Он смотрел в упор, а её глаза бегали. Он ждал её разрешения. И она стала изгибаться, направляясь бёдрами к нему навстречу. Он наслаждался ощущением её бёдер, с которыми он соприкасался своими, продолжая повторять толкающие движения, раз за разом. Всё быстрее и быстрее. Он привык, уже не стараясь, а машинально, и ему хотелось новых ощущений, и он положил одну руку на её прыгающую грудь. Сжимая её в порыве чувств, мня, водя то по одному плотному кругу, то по- другому, ловя их в движении, соединяя и водя меж них. Девушка изливалась сладкими стонами. Мужчина резко остановился и поднял голову, склонённую над девушкой, прислушавшись. Ему послышался странный звук, девушка издала жадный стон разочарования. Никого вокруг не было. Всё тихо. Ему показалось. Он перевернул любимую на живот так, чтобы та прогнулась, встав на четвереньки. Пик наслаждения подходил волной от вида, раскрывающегося перед его глазами. Он резко схватил её за тонкую талию, девушка была стройна, и впился в её рёбра, не рассчитав силу, но по короткому крику Адрианы понял, что причинил ей боль, и тут же спустил руки, впившись в сочные, мягкие, упругие ягодицы, на секунду склонившись до её затылка, поцеловав за секундную боль, и снова поднял корпус, совершая толчки всё резче. Молодой человек не произвольно простонал, и его ноги, отведённые назад, начали содрогаться, конвульсии охватили его всего, и девушка под ним от бессилия тоже начала опускаться ниже с колен, пока не опустилась полностью, и он без сил повалился к ней на траву. Около минуты они лежали рядом, тяжело дыша и ничего не говоря, а затем он обнял её голое, слегка влажное тело и прижал к себе. Ему нравилось её тепло, волосы, попадающие на его лицо и щекочущие его. Он обнимал её, а она слабой рукой накрывала его руку своей. Он не видел, но чувствовал, как в этот момент она улыбалась.

Это был их первый раз. Такой яркий, запоминающийся. Он наслаждался ею, а она наслаждалась им. Они были разные по темпераменту, характеру, но когда они были близки, сходились идеально. Адриана отличалась изобретательностью, а парень давал ей то, чего она хотела. В меру нежный, в меру грубый. Адриана даже подумала, что перед близостью он читал книгу о них, где было уже всё написано, настолько он угождал ей. Ну а днём они ругались, так же страстно, как и занимались любовью по ночам, никто не хотел и не собирался уступать другому.

***