Читать книгу В погоне за солнцем - Наталья Ахмадуллина - Страница 7

Достав из кармана ключи, Агата начинает открывать дверь. Вдруг замирает и прислушивается: из-за дверей доносится пьяная ругань и звон разбиваемого стекла.

Мир и покой в ее доме – редкость…

Агата быстро заходит, пытаясь оценить обстановку: отец в комнате, как обычно пьяный в стельку.

– Мам?! – заглянув в спальню матери и не найдя ее там, Агата идет на кухню, нащупывает рукой выключатель. Желтая тусклая лампочка освещает неуютную обстановку, груду разбросанных пустых бутылок и женщину, которая курит, облокотившись на подоконник.

В школе, где мать Агаты когда-то преподавала русский язык и литературу, ее уважительно называли Анной Сергеевной. Сейчас зовут Аней, словно считается чем-то неестественным обращаться к продавцу по имени и отчеству.

Анна не оглядывается несмотря на то, что слышит, как вошла ее дочь.

«Мам, ты в порядке?» – Агата лишь представляет, как задает этот вопрос, глядя на острые плечи, на преждевременно поседевшие, редкие волосы матери… и не может спросить. Голос словно покидает ее.

– Не ходи здесь. Осколки… – Анна приоткрывает дрожащие губы. – Сейчас уберу.

– Не надо, я сама.

Агата приносит веник с совком, убирает осколки. Выходит из кухни, испытывая скользкое, ядовитое чувство – стыд: за себя, за маму, за отца; за долгие годы, превратившие троих людей в чужаков, живущих под одной крышей; за то, что в их семье не принято делиться новостями, собираться за общим столом, даже здороваться.

Бессилие и невозможность что-либо изменить, преодолеть внутренний барьер и просто сказать теплое слово близкому человеку, гонит Агату в ее комнату – в убежище, единственное место, где она может укрыться от всего мира.

Уткнувшись лицом в подушку, она чувствует как под веками скапливаются жгучие слезы. Ей не хватает одного маленького толчка, чтобы расплакаться. И тут она в мельчайших подробностях вспоминает лицо Лазаревой: «НЕУЖЕЛИ ВЫ САМИ НЕ ЧУВСТВУЕТЕ, ЧТО ВАШИ ОТНОШЕНИЯ С МОИМ СЫНОМ ДАЮТСЯ ЕМУ С ТРУДОМ?»

Агате приходится сжать руки в кулаки, чтобы не вскрикнуть. Она даже издает что-то вроде сдавленного рыка: «Проще всего сейчас расплакаться, как ребенку; рассказать Димке обо всем что случилось и поставить ему ультиматум. Именно этого его мать и добивается, чтобы Димка оказался в безвыходном положении, начал бы разрываться между ней и мной, затем, наконец, устал бы от всего и бросил меня! Но этому не бывать, Вероника Аркадьевна. Плохо вы меня знаете. Чего бы ни стоило и впредь быть с вами любезной, даже после такого унижения – я буду улыбаться вам. Потому что знаю, чего хочу. Я умею бороться так, как вам и не снилось!!!»

Мелодия мобильника прерывает воспаленные мысли Агаты. Ее руки разжимаются, на ладонях остаются глубокие вмятины от ногтей. Агата роется в сумочке и достает телефон:

– Алло?

– Я уже соскучился по тебе…

– А я по тебе…

– Всю дорогу молчала. Точно все хорошо?

– Конечно. Ты нормально доехал?

– Да. Только что говорил с мамой. Она сказала, ты ей очень понравилась.

Агата проглатывает колкость, которая начинает вертеться на языке:

– Она мне тоже. У тебя замечательные родители, Димка…

– Ты ей понравилась, я серьезно.

Агата тяжело вздыхает:

– Слушай, не надо меня утешать. Мне не три года. Я в курсе, что все матери недолюбливают избранниц своих сыновей.

– Может быть. Но я надеюсь, вы с мамой выше этих условностей? У вас ведь много общего, если разобраться. Просто мама не из тех людей, которые «открываются» сразу. Между прочим, так же, как и ты.

– А твой отец? Он был так неприветлив.

– Да он даже на меня не обращает внимание! – оправдывается Дима. – Отец бывает разговорчив только в вопросах бизнеса. Но в одном могу тебя заверить – он презирает слабых духом людей и наверняка уже проникся к тебе симпатией, просто ждет одобрения мамы, чтобы продемонстрировать свое истинное отношение. Весьма скоро вы подружитесь, и мы еще ни раз со смехом вспомним эти первые, поверхностные впечатления.

– Я думаю, подружимся мы с ними или нет, во многом зависит от тебя.

– Агатка…

– Что?

– Знаешь, как бы там ни было… Даже если родители будут против, я все равно выберу тебя. Понятно?

Губ Агаты невольно касается улыбка, а боль, терзавшая каждый нерв еще секунду назад, словно растворяется.

– Димка… – нежно начинает Агата, но тут в ее дверь тихонько стучат. – Слушай, ты извини… Давай завтра договорим. Хорошо?

– Конечно. Спокойной ночи, любимая. Целую тебя.

– Спокойной ночи.

Агата отключает мобильник и открывает дверь. Входит ее мать со следами слез на щеках.

«Если и есть в мире противоположность Вероники Аркадьевны Лазаревой, – думает Агата, – то это – моя мама. Женщина поломанная изнутри. С отпечатком застарелой боли на лице, словно она видела нечто такое жуткое, что отбило всякое желание жить. Чем бы мама ни занималась: на работе ли она, смотрит ли телевизор, или готовит обед – боль находится в ней непрерывно, будто застряла в складочке между ее бровей…»

– Наконец-то угомонился, – говорит Анна и устало садится на диван. Агата прислушивается: пьяные вопли отца стихли и сменились храпом.

– Надеюсь, до завтра проспится, – вздыхает Анна.

– А что завтра? – спрашивает Агата.

– Как это «что»? Годовщина смерти твоего брата. Ты забыла?

– Да, действительно. Вылетело из головы… – Агата садится рядом с матерью и включает телевизор.

– Мне твоя помощь понадобится, – говорит Анна. – Нужно будет заказать пироги в кондитерской, кое-что купить.

– Мам, у меня же завтра экзамен.

– Экзамен… А мне что прикажешь делать? Разорваться?

– Но я даже не знаю во сколько освобожусь. Я тоже не могу разорваться.

– Приглашенные подойдут к двум часам. Одной мне не успеть. Рассчитывала, что отец поможет, но… Никому нет дела до моего мальчика.

– А до меня кому-нибудь есть дело? – перещелкнув несколько каналов, Агата выключает телевизор и отбрасывает пульт. – Позвонила бы Нелли. Уверена, она с радостью тебе поможет. Почему ты ее избегаешь? Она постоянно о тебе спрашивает.

Анна ухмыляется:

– Спрашивает она… Благодетельница.

Агата устало прикрывает глаза и делает над собой усилие:

– Хорошо. Утром я зайду в кондитерскую, сделаю заказ, пироги доставят на дом. А после экзамена буду тебе помогать. Годится?

– Возьми деньги.

– Убери свой кошелек. Отец и так все из дома выносит, еле концы с концами сводишь. Есть у меня деньги.

– Ну, тогда спокойной ночи, – Анна поднимается и идет к двери.

– Спокойной ночи. И позвони Нелли.

– Нашла бы себе нормальную профессию, жила бы как все, – добавляет Анна в дверях, обернувшись через плечо. – Художница… Мне было бы смешно тратить время на такое.

– Конечно, ты ведь большой знаток того, как именно нужно тратить время.

Анна выходит, не ответив. Агата включает лампу, садится за мольберт и принимается бесцельно водить карандашом по ватману. Через несколько минут линии складываются в рисунок: роскошная гостиная, посреди которой находится кошка с изогнутой спиной, окруженная недоумевающими людьми. Агата работает над рисунком, даже не замечая, что давно плачет навзрыд.