Читать книгу Городской триптих - Наталья Ермаковец - Страница 4

Юлька

Как же она задолбалась! Ну почему вместо нормально оформленных, тщательно проверенных заказов Лена приносит эти огрызки бумаги, где артикулы светильников нацарапаны криво и с ошибками, из-за чего приходится терять время и выискивать позиции по каталогам, чтобы все исправить. Стрелять за такое надо, и только на поражение! То ли дело Люся: все расчерчено под линеечку, приложен рисунок, красная стрелочка указывает на требуемые изменения. Фабрика, артикул, цвет, ваттность… Красота, хоть сейчас в рамочку и на стенку. Почему другие так не работают?

Юлька снова забарабанила ручкой по столу, отчего та несколько раз показала и снова спрятала кончик стержня, потом сдула с глаз челку и открыла на компьютере сводный файл. Так, сначала она занесет новый заказ в таблицу, а уж затем отправит по электронной почте.

– Бушуешь? – К столу подкатился Эндрю, в миру Андрей Карпец – переводчик с французского и немецкого, и покосился на лист, испещренный нервными пометками.

– Есть немного…

Эндрю хмыкнул и ретировался: немногословность Юльки была опасной. Все знали, что скупые слова, словно пропущенные через мелкий пресс, обычно влекли за собой торнадо, пусть всего ограниченного размерами офисного помещения.

Сохранив изменения в документе и проигнорировав звонок из бухгалтерии – нет сил ответить вежливо, а рявкать себе дороже: есть вероятность, что позже ей ответят тем же, – Юлька вытащила из сумки сигарету, зажигалку и спустилась вниз на улицу.

Курилку они устроили неподалеку от входа в салон, нимало не заботясь, как это выглядит со стороны. А выглядело странновато: престижный салон элитных светильников и парочка лохматых работников с папиросками во рту, обсуждающих офисные новости и весело гогочущих над шутками. Смеялись они по поводу и чаще даже без него, да так заразительно, что прохожие оборачивались и невольно растягивали в улыбке губы. А то, что курение вредит здоровью, исправно сообщал на каждой пачке Минздрав и ведущий здоровый образ жизни директор Колесник Вадим Анатольевич, если перекур совпадал с его появлением в салоне. Все соглашались, отступали на шаг-другой вбок, чтобы дым не летел прямо уж в лицо начальству, и с пьянящим чувством безнаказанности за плохие поступки особенно глубоко затягивались.

Да, с руководителем им повезло. В хорошем смысле этого слова. Колесник был мировым мужиком, молодым (лет тридцати пяти), веселым, незанудным. Он умел так распределять задания, что каждому доставалось по способностям и возможностям, и почти никогда не повышал голос. Даже отчитывал с мягкой улыбкой на лице, от которой провинившемуся становилось нестерпимо стыдно, и тот спешил поскорее сбежать из кабинета не кабинета, а отгороженного непрозрачным стеклом закутка, который выделил себе Колесник в общем офисе.

По его увлечениям можно было отслеживать поры года. Если В.А., как за глаза звали его, в обтянутых джинсах и мягких кедах примчался к салону на громадном, но вертком мотоцикле, – верный знак, что наступила весна. Эти самые кеды из-за красно-черной клетки неизменно наталкивали Юльку на мысль о домашних тапочках, и она всегда гадала, одинока ли она в своей ассоциации. А когда на парковку с ревом заезжала лазурно-синяя спортивная машина со спойлером (это слово покровительственно привнесли в Юлькин лексикон парни из офиса вместо ее «странного сооружения сзади на багажнике, ну, на котором удобно, наверное, купальник сушить»), все знали, что скоро зарядят осенние дожди.

По большому счету у Юльки волшебным образом нарисовались два начальника: сам Колесник, директор и хозяин унитарного предприятия «Ариадна», и Жанна Владимировна Галич, управлявшая непосредственно салоном светильников с тем же романтическим названием. Но удвоенное число боссов на количество работы никак не влияло. В трудовой книжке Юлькина должность гордо именовалась «импорт-менеджер», но на деле она соединила в себе несовместимое: обязанности секретаря, переводчика, того же импорт-менеджера и даже завхоза. На зарплате, правда, это никак не отражалось, но тогда, год назад, двадцатидвухлетняя выпускница университета с нулевым стажем лишь обрадовалась, что ее выбрали из восьми кандидатов, а не взяли на это место кого-то по знакомству, как частенько происходит. А деньги… Невозможно заработать их все. На съемную квартиру, еду, какую-то одежду хватает – ну и ладно. Хорошо, что хоть курсы итальянского закончились, а вместе с ними немалая статья расходов.

Так или иначе, работа была непыльная, временами интересная, коллектив отличнейший. Немаловажный нюанс: место Юлькиной дислокации оказалось в «верхнем» офисе, где сидели сплошь парни, а не внизу, у ресепшена, с менеджерами, из которых девяносто процентов были девушки. Нет, Юлька нормально ладила с представителями женской половины человечества, но в школе и в университете чаще общалась с мальчишками. Вон тот же Марчук, черт его раздери, по-прежнему числится в ее лучших друзьях, хотя сколько лет о нем ни слуху ни духу. Как всегда, вспомнив Женьку, Юлька вздохнула. Все-таки, если бы давали выбирать коллег, она однозначно предпочла бы мужчин за одно весомое качество. В подавляющем большинстве они ненавидят подковерные игры на уровне симпатий-антипатий и прямо в лицо высказывают недовольство, чтобы потом добавить сакраментальное «Все, проехали. Работаем дальше».

Широкие двери салона разъехались, выпуская человека в сером свитере с низко вырезанной горловиной и потертых джинсах. Сергей Гаранин. Серж. Сережа. Высокий, темноволосый, язвительный и колкий, он был из разряда тех, кто открыто показывал свое превосходство над остальными, не заботясь об ответном отношении к себе, но именно этим пренебрежением и притягивал к себе внимание. Он отвечал за таможенное оформление грузов, для чего его педантичность пришлась очень даже кстати. Безалаберная по жизни Юлька, однако, легко нашла с ним общий язык, даже переняла некоторую въедливость в работе и нутром чувствовала, когда Сергея нужно оставить в покое, а когда он снисходительно примет лесть, шитую белыми нитками, и не откажет в помощи.

Гаранин щелкнул зажигалкой и медленно, с наслаждением выпустил струйку дыма. Юлька тоже любила это ощущение первой затяжки и потому улыбнулась.

– Ну, успокоилась? – Сергей посмотрел на нее снисходительно-ободряюще. – Что там у тебя было?

– Ой, давай не будем вспоминать. – Юлька, забывшись, махнула рукой, отчего на плитку посыпался пепел с сигареты. – С этой Леной зла не хватает. Объясняешь ей, как нужно оформлять, говоришь, говоришь, а все как об стенку горох. И вроде нормальная девчонка, а одни и те же ошибки!

– А со следующей недели еще вводят новый образец заказа. Вот тогда и посыпятся косяки.

– Я повешусь… – Она хотела опереться на серую стену, но обернулась и передумала: потом никакие средства не отстирают пиджак от пыльных разводов.

– Веревок в салоне не держим, а на цепи узел трудно завязать, – насмешливо проговорил Сергей и, притянув к себе Юльку, стал шутливо гладить по голове, прихватывая начало спины. – Бедная ты моя, все тебя обижают, заказы неправильно оформляют. И не понимают, как тебе трудно вот этими пальчиками все набирать. Какие гадкие, ай-яй-яй!

Еще полгода назад она бы расценила это как банальный подкат. Теплая мужская рука касалась уже лопаток – вон куда разогнался, а сладковатый запах парфюма в смеси с табаком всегда был убойным вариантом, во всяком случае для нее. Но сейчас Юлька знала: Гаранин со всеми такой и при этом не считает, что ведет себя как-то странно. Да и не бабник он, вообще. Просто бездна обаяния, то, что называют модным словом «харизма», а дальше все девушки выдумывают сами.

Вот и Юлька поначалу фантазировала себе неизвестно что, в мозгу рисовала пылкие картины свиданий, из-за чего в заказах полетели неточности и опечатки. Жанна Владимировна быстро поняла, откуда ветер дует, и расставила все на свои места одним коротким разговором.

– Мой добрый совет: не накручивай себя. Фразы, что любой мужчина – охотник, бегает за всем, что движется, не всегда верны. По крайней мере, они точно не про нашего Сержа. Да, у него типаж прожженного ловеласа, от взгляда которого плавишься и млеешь. Но это видимость, если хочешь, антураж.

Жанна была старше Юльки всего на семь лет, но сейчас ее тон до обидного перекликался с материнским, и Репьева упрямо подняла подбородок вверх: говорите, что хотите, мне все равно! В глазах Галич мелькнуло сочувствие. По-женски она прекрасно понимала, как сейчас неудобно и больно этой малышке, которая к тому же с трудом признавала авторитеты и явно предпочитала совершать свои ошибки, чем учиться на чужих.

– Наверное, нравится Гаранину девичье поклонение, наш щенячий восторг. Слава богу, дальше взглядов дело не пошло ни у кого, хоть и многие в «Ариадне» готовы были отдать ему свое сердце или, в зависимости от воспитания, другие органы, пусть бы и на время. Не надо, Юль, остынь. – Жанна тронула ее локоть. – Он не твой герой. Служебные романы все здорово усложняют. Да и женится он, свадьба уже на носу.

Тогда Юлька терпеливо дослушала все, кивнула. А вечером купила бутылку шампанского и, пока ее открывала, чуть не разбила в квартире люстру. Потом под собственные всхлипы начала глотать шипящий напиток, смешно отдававший в нос пузырьками, пихала в рот подтаявшие шоколадные конфеты, облизывала пальцы и ревела.

А утром все как отрезало. После этого Юлька и смогла разглядеть то, что ускользало от взгляда, замутненного глупостями: знаки внимания, которые она расценивала как особые, Гаранин оказывает всем коллегам. Улыбки, смех, дружеские объятия, даже легкие поцелуйчики в щеку… Добрый волшебник, который поддержит, утешит, который все умеет и знает.

Юлька улыбнулась воспоминаниям и отстранилась.

– Спасибо, что понимаешь, Сереж.

– Всегда пожалуйста. Обращайтесь, если что. – Он снова затянулся и приоткрыл рот, чтобы дым выходил ровными колечками.

Юлькина сигарета давно погасла, и оставаться дольше на улице не было смысла. На ресепшене, почему-то именуемом «конторкой», грохнул смех: Эндрю рассказывал одну из своих баек. Невысокий, щуплый и весь какой-то бесцветный (Юльке при знакомстве на ум пришло сравнение с поблекшей рыбной чешуей), Андрей умел завоевать любую компанию, стоило ему открыть рот. Пара метких словечек, высказанных с невозмутимым и серьезным видом, – и зал лежит в конвульсиях на полу. До прихода в «Ариадну» Юлька и не подозревала, что выражение «описаться от смеха» является отнюдь не метафорой, но после истории о первой поездке Эндрю в Германию еле добежала до туалета.

Сейчас она успела под занавес повествования, когда изящная блондинка с аккуратным каре и ухоженными ногтями (она же умница Люся Барэ, ударение в фамилии, как у истинной француженки, на последний слог) вытирала слезы и старалась не хрюкать. Это получалось, откровенно говоря, плохо.

– Нет, Андрюша, твою фамилию давно пора переделать с Карпец на Капец, точнее будет.

– Папа обидится. – Эндрю скромно поправил волосы, чтобы скрыть проглядывающую проплешинку. – Ладно, вторая часть Марлезонского балета в следующий раз. Родина-мать, а вместе с ней В.А. зовет: тебе, Юль, с факсом сражаться, мне – немцам звонить. Пошли, что ли?

Оставшиеся часы Юлька занималась рутиной. С четвертой попытки (старый факс заедал) отправила-таки лежащий на столе запрос по техническому заданию для участия в тендере. Вытащила нижний ящик тумочки, где лежали новенькие файлы, папки и прочая канцелярская мелочь и куда все в офисе имели обыкновение сбрасывать ненужные им бумаги. Без особой необходимости Юлька не лезла в этот хаос, но вчера получила взбучку от Жанны, страдавшей манией к порядку, и пришлось засучить рукава.

Ненужные, но чистые с одной стороны листы, взлетев на полку над головой, устроились ровной стопкой. Технический директор, Малинин Игорь Иванович по прозвищу Малиныч, проходя мимо, одобрительно похлопал Юльку по плечу. Он любил экономию и старался привить ее повсеместно. Ручки и остро заточенные карандаши вернулись в подставку у стены, адресные книжки и другие блокноты – к телефону. Запасные картриджи к принтеру запестрели наклейками: теперь никто не спутает пустые болванки с еще годными к использованию. Напоследок Юлька поправила косо висящую карту Европы.

Сергей не отрывался от экрана компьютера: утром на таможню въехала машина с очередной партией светильников, а в сопроводительных документах обнаружились ошибки. Ближе к пяти Гаранин подошел к столу Юльки и положил на клавиатуру записку.

– Вот, напиши этим гадам, чтобы прислали письмо с объяснением, что в инвойсе двести восемьдесят пять от третьего октября этого года допущена неточность и правильное число коробок должно быть… Вот, я все пометил на листке.

– Хорошо. – Юлька освободила клавиатуру, чтобы ввести адрес нужной электронной почты.

– Дружок Юлёк, – подкатился на офисном кресле Эндрю, – глянь потом, что за слово.

Вот все-таки зря он сопротивляется и не хочет поставить себе «Лингво»: экономил бы и свое время, и ее. Несмотря на возраст, приближающийся к тридцати, Карпец почти не пользовался благами технического прогресса и компьютер начал осваивать только пару месяцев назад, а стационарный телефон предпочитал любому мобильнику. Поэтому с тонкостями перевода специфической лексики они как специалисты по романо-германской филологии, далекой от промышленного и театрального освещения, сражались вдвоем, благо, что проскальзывала та нечасто, а появлявшиеся случаи надолго откладывались в памяти обоих.

Из-за матовой двери высунулся Колесник. «Вот кто-нибудь может объяснить, – подумала Юлька, – почему чем больше денег у человека, тем проще он одевается? Свободные свитера, джинсы со множеством дыр, какие-то нелепые шарфы, шапочки с помпончиками или «это»… Зачем В.А. из своего богатого гардероба (а он точно не маленький!) выбрал темный пиджак с налепленными на локтях серыми овалами? Кто вообще придумал эти безобразные нашлепки? Скромняга бухгалтер, протирающий за столом рукава до дыр? Или мама малыша, только начинающего ползать и потому использующего все части своего тела для лучшей устойчивости? Черт, что в голову-то лезет!»

– Андрей, ты не забыл, что завтра прилетают Ригер с Паулем? – поинтересовался Колесник, наверняка не подозревая, какие мысли роятся в голове его подчиненной.

– Да помню, к одиннадцати еду в аэропорт. Пока багаж дождемся, в гостинке разместимся… Наверное, только к четырем появимся здесь. Вадь, может, ресторан стоит сейчас заказать?

После почти десяти лет совместной работы Эндрю мог позволить себе несоблюдение субординации. К торчащей голове Колесника добавились остальные части его тела, и директор присел на пустующий стол.

– Да, точно. Как бы не пролететь с местами, хоть и четверг. Юль, закажи столик на шесть часов – думаю, к этому времени как раз все перетрем.

– Где заказать? – деловито уточнила Юлька.

Колесник встретился глазами с Эндрю.

– В «Усадьбе»?

– Не, – Карпец мотнул головой, – слишком все правильно там, чин чинарем. Давай лучше «К Васичу». Просто, душевно, опять же по-нашему: холодная водочка, салко с прожилочками, хрустящие огурчики, а потом под основательный разговор – шмат мяса с кровью… Да и немцы это любят.

– Умеешь ты живописать, – засмеялся Вадим и кивнул полуобморочной от голода Юльке: – Заказывай на пятерых: Малинина захватим.

Юлька позвонила в ресторан, потом запросила требуемое для таможни письмо и со спокойной совестью выключила компьютер. Все, пора домой. После гастрономической рекламы Эндрю до жути хотелось жареной картошки в сметане и вареной колбасы, а еще огромную чашку черного чая с бергамотом и лимоном, после которого у нее всегда пощипывает язык, а нёбо становится шершавым. Потом завалиться на диван и уснуть под хороший фильм, желательно что-то в духе раннего Тарантино или позднего Скорсезе.