Читать книгу Городской триптих - Наталья Ермаковец - Страница 7

Юлька

– А немцы-то зачем прилетели? – Менеджер Лена пользовалась тем, что до открытия салона оставалось еще пятнадцать минут, и покрывала ногти вторым слоем лака.

– Ох, Ленок, ты бы хоть иногда и работой интересовалась. – Люся на правах старшего менеджера не могла не отчитать, да и одной вытирать пыль со стеклянного стола у «конторки» ей явно не хотелось. – Говорили же, что семинар будут проводить по техническому свету.

– Так они ж по классике выступают. – Лена недоуменно дернула плечом, отчего кисточка прочертила красную полоску сбоку от ногтя. – Ну вот, теперь заново начинать придется!

Она огорченно затрясла рукой, чтобы лак быстрее высох и не нужно было бы смывать все пальцы.

Дизайнер Дима картинно положил перед ней каталог с лаконичной надписью «Rieger Staff» белым цветом поверх темного фона. Судя по тому, что страницы прилегали плотно друг к другу, а их уголки совсем не загибались, отпечатали его недавно и еще не начали активно использовать.

– Вот, все для офисов, торговых площадей, выставочных залов, магазинов, промышленных помещений, спортивных сооружений и так далее. Как говорится, изучайте, мисс!

– Аннотации не пробовал писать? – Лена краем ладони отодвинула предложенное чтиво и подула на испорченный палец.

Юлька отпила еще кофе. Да, задумка семинара была серьезной: пригласить ведущих архитекторов, начальников проектных бюро и солидных дизайнеров на презентацию новинок фабрики с прицелом на то, чтобы в будущих проектах закладывались именно светильники Rieger Staff. Компания давно сотрудничала с «Ариадной» и полностью соответствовала расхожим стереотипам о немецкой нации: надежность, добротность, основательность. Одним словом, высокое качество даже в мелочах.

Вот только бремя организации этого самого семинара легло на плечи Юльки.

Она мысленно пробежала по пунктам плана на сегодня. Первое: проверить, пришло ли письмо от итальянцев, побей их оливки градом! Второе: обзвонить приглашенных, чтобы подтвердить их участие. Не все любили доклады, это верно, но следующий за ними банкет реально увеличивал шансы, что отсеявшихся будет немного.

Третье: подготовить материалы, которые подарят дизайнерам. Само собой, это каталоги фабрики и еще специально отпечатанные блокноты с логотипом «Ариадны», чтобы на слуху было имя организатора мероприятия. Главное, чтобы пакеты дошли до проектных бюро, а не превратились в подозрительные объекты, оставленные возле стульев в банкетном зале.

– Юль, о чем задумалась? – донесся до нее голос Люси.

Юлька опустила чашку на блюдце и призналась:

– Волнуюсь я.

– Ты?! – От удивления Лена снова мазнула кисточкой мимо ногтя. – Это что-то новенькое.

– Сама не верю. Но повод для беспокойства есть: раньше я ничего подобного не курировала. А вдруг что забуду или перепутаю?

Люся убрала в шкаф средство для окон, выдавила на кисти по жирной точке крема и начала методично их втирать.

– Главное, не забудь ручки.

– Чего? – не поняла Юлька.

– Ручки, – невозмутимо повторила Люся, – которые письменные принадлежности. Пару лет назад были мы на подобной конференции. Все основательно, темы интересные, полезной информации масса. Буклетов нам надарили – еле с места сдвинули сумку. А как захотели записать детали – нечем. Устроители не положили ничего пишущего, а у меня нашелся только карандаш для бровей, недешевый, между прочим. Потом всем салоном скидывались на новый: от того ведь один огрызок остался. – Люся внимательно осмотрела кожу, не остались ли где белые следы неразмазанного крема, и еще раз весомо проронила: – Так что банальные шариковые ручки очень нужны.

– Надо же…

На чистом листике Юлька вывела слово «ручка» и, чтобы подчеркнуть ценность полученного совета, старательно изобразила кособокую грушу, символизировавшую череп, а ниже перекрещенные кости.

В соседнем зале зацокали каблуки, и Лена мгновенно смахнула бутылочку с лаком в сумку на коленях, придвинула каталог и с сосредоточенным видом начала изучать его обложку. Судя по подрагивающим плечам, под столом она активно досушивала ногти. К «конторке» подошла Жанна Галич, а значит, через две минуты салон начнет работу.

– Юль, позвони механикам: что-то двери опять барахлят. – Директор бегло просмотрела блокнот, в котором помечали вчерашнюю выручку, и вернула его в стол.

– Хорошо.

– И объявляю всем, что сегодня проводим сверку.

Раздался всеобщий вздох. Под скромным словом «сверка» таилась банальная инвентаризация светильников. Мало кто любил нагибаться или, наоборот, тянуться к лампам, зачитывать написанные на них артикулы и снимать те ярлыки, что были с ошибками, но раз в несколько месяцев приходилось этим заниматься.

Пока Жанна не озвучила еще что-нибудь неприятное, Юлька переставила чашку на поднос, протянутый хозяюшкой Галиной, иными словами обычной уборщицей, подхватила свою сумку и побежала в «верхний» офис.

Там к ней сразу метнулся технический директор Малиныч, ритмично размахивая листом бумаги, который бы непременно звенел, будь он кастаньетами.

– Юля, привет. Андрей пока в аэропорту, а у меня запрос на Vega. Пусть предложат оптимальные варианты светильников для нужного мне уровня освещенности помещения. Вот данные.

Кастаньеты превратились в крыло, которое оторвалось от хозяина и легло на Юлькин стол.

– Это срочно, – предупредил Игорь Иванович, уже отходя.

– Как всегда, – понимающе улыбнулась Юлька и включила компьютер.

Отослав запрос Малинина, она проверила входящую корреспонденцию. «Черт, – мысленно возмутилась Юлька, – итальянцы до сих пор не прислали объяснительное письмо по поводу своей ошибки в инвойсе. Надо позвонить им и настучать по голове, иначе Серж, когда придет, надает мне по ушам из-за того, что водитель вынужден второй день загорать на таможне».

Она не успела взять трубку: увидела Колесника. Он раньше всех появлялся в офисе и всегда сам подходил к тем, кому хотел что-то сообщить. По телефону он вызывал сотрудников, только когда в закутке проходили важные переговоры.

– Здравствуйте, Вадим Анатольевич.

– Привет. Слушай, совсем забыл вчера сказать, а когда вспомнил, ты уже убежала. – В.А. развернул соседний стул и уселся на него. – Доклад Ригера переводит Андрей, ну а Пауль достается тебе. Он выступает на английском.

– Почему? – бестолково переспросила Юлька.

Колесник понял ее вопрос по-своему:

– Ну, наверное, у него выступление приспособлено для разных регионов, а английский все-таки более распространен, нежели их родной немецкий.

– Да нет, почему я перевожу?

– А кто еще? – удивился В.А., и Юлька мысленно чертыхнулась собственной глупости. – Андрей же в английском нихт ферштейн. Так что просмотри на всякий случай новый каталог…

Колесник вернулся к себе, и только тогда Юлька глубоко выдохнула. Спокойно. В университете ей пару раз приходилось заниматься подобными синхронными переводами, так что «вспомним молодость». Да и вряд ли Пауль загнет что-то совсем уж непонятное, и уточняющие вопросы никто не отменял. Только вымученные паузы и очевидные выкручивания так заметны публике…

Юлькины ладони стали влажными. «Вот почему Пауля потянуло на английский? Говорил бы на своем хохдойче, и тогда бы Эндрю «растекался мыслью по древу», а эта самая мысль у него работает отменно, настоящий сказочник. Эх, Пауль, Пауль Метценгерштейн! Любишь ты устраивать засады, начиная со своей фамилии, – покачала головой Юлька. Это было правдой: из-за ее длины и неудобства в произношении все в офисе безбожно фамильярничали с Паулем и обращались к нему сугубо по имени. К чести того, он понимающе принимал это панибратство. – Ладно, пробьемся. Да и будет это все только завтра».

Юлька с хрустом размяла пальцы: а сейчас, итальяшки, держитесь! Она набрала телефон нужной фабрики и, дождавшись приветстветственного «чао», ринулась в атаку.

– Ciao Donatella. Come stai? Tutto bene? Non posso dire lo stesso verso me… (ит. Привет, Донателла. Как дела? Все хорошо? Не могу сказать то же самое про себя...)

Дальше излить свое раздражение Юльке не дали: в силу своего природного темперамента инициативу в разговоре ловко перехватила итальянка. Теперь Юльке оставалось только подхмыкивать на эмоциональное объяснение Донателлы, что с вечера барахлил интернет, потом отсутствовал начальник, но сейчас письмо подписано, даже отсканировано и будет в ящике у Юльки через две минуты.

На этот раз итальянский экспорт-менеджер не обманула: Юлька не успела положить трубку, когда на почте замигал значок закрытого конверта. Все, со спокойной совестью можно было переходить к другим делам.

Она написала еще пару документов, распечатала фабричные подтверждения заказов для проверки и села перед телефоном поудобнее. Предстояли короткие, но многочисленные звонки по поводу семинара.

Минут через сорок Юлька довольно полезла в сумку за печеньем и сигаретами: из пятидесяти человек, кому отсылались пригласительные, свое участие в завтрашнем мероприятии подтвердили сорок два.

– Игорь Иванович, – кивнула она Малинину перед тем, как выйти из офиса, – если я буду нужна, звоните в подвал.

– Что ты там забыла?

– Буду осваивать работу фасовщицы: вдруг пригодится. А серьезно, – Юльку насмешило недоуменное выражение лица технического директора, – сложу пакеты для семинара.

В подвале она провозилась долго, потом сделала перерыв на обед и вернулась наверх, куда тут же прибежал Дима-дизайнер.

– В общую папку я положил новый заказ. – Он начал расправлять сложенные в руке листы с объяснениями: – Почти все твое направление и практически везде специзготовление. Наверное, будет лучше, если в заказе мы станем ссылаться на запросы, что делали предварительно, и собственно на ответы фабрик.

– Согласна. – Юлька бегло просматривала артикулы, чтобы сразу прояснить возможные непонятные моменты.

– Учти, что клиент оплатил сто процентов и все хочет получить до Нового года.

– А про каникулы на фабриках ты ему рассказывал?

– Естественно, но посмотри конечную сумму заказа и догадайся, кто из нас был убедительнее: он со своими деньгами и желаниями или я.

Итоговая цифра и в самом деле впечатляла. Дима вообще славился тем, что умел обработать почти любого клиента так, что тот с закрытыми глазами соглашался на предлагаемые варианты освещения, зато получившийся результат поражал своей привлекательностью. Недалекие клиенты ценили то, что называли потом как «дорого и богато»; начитанные – использование моделей, созданных известными дизайнерами типа Филиппа Старка или Акиле Кастильони; умные – грамотное расположение многочисленных ламп, люстр и бра; эгоцентричные – превращение по их требованию стандартных изделий в нечто уникальное, существующее в единственном экземпляре.

Но если клиенты обожали Диму, то Юльке временами хотелось его придушить или по меньшей мере сделать обрезание творческой жилке. До самого заказа проходили недели бесконечных запросов, переделок, мысленного перевешивания хрусталиков с одного места на другое, изменения их формы или количества.

И сейчас, перед тем как отправить заказ на фабрики, ей придется покопаться в почте, чтобы собрать воедино нужные ответы этих же производителей, отсканировать рисунки, доходчиво перевести требуемые модификации. Короче, расслабленно посидеть не выйдет.

Юлька обработала только треть позиций, когда на плечо легла Жаннина рука.

– Знаешь ли ты о том, что раньше на предприятиях существовала обязательная производственная гимнастика? Так сказать, для профилактики ревматизма, застоя крови и прочих недугов.

Юлька с наслаждением потянулась вверх: и впрямь все тело затекло.

– Знаю, но только почему мне кажется, что этот исторический экскурс был присказкой, а главная сказка впереди?

– Умная девочка, – засмеялась Галич. – Пошли, полазишь по залу.

– Не-не, дел по горло, – попыталась отбрыкаться Юлька. – Вот и Димкин заказ лежит, а еще Малиныч ответ ждет.

– Уже не жду: мне расчеты напрямую прислали, – некстати подал голос технический директор.

Юлька обреченно застонала, а Жанна подтолкнула ее в спину:

– Пойдем, ты быстрее остальных делаешь эту сверку. Физподготовка на уровне. Все менеджеры заняты с клиентами. Освободятся – пойдешь обратно к своему горлу.

Они начали с зала с классическими образцами, любимого Юлькой за простор и – что уж лукавить! – немногочисленные светильники. Ошибки на этикетках не встречались, все быстро продвигалось, и скоро они перешли на второй этаж над «конторкой», в зал с условным названием «современный свет». Там на первом же торшере Жанну насторожило техническое описание, и она начала выяснять с бухгалтерией спорный момент.

А Юлька устроилась на краешке бархатного полукресла-полушезлонга, которое никак не могло найти своего хозяина по причине странной конструкции: стоило сесть в нем чуть глубже – и кресло опрокидывалось.

Она посмотрела сквозь огромные стеклянные окна салона и подумала, что за ними уличный аквариум. Вот прошаркал старичок в тонком пальто, шляпе с полями и палкой в руке – один в один оголодавший рак-отшельник. Дородная мамаша цепко вела за руку непоседливых ребятишек. Наверное, без них она тут же превратилась бы в медузу или осьминога с длинными щупальцами. Загорелые девчонки в цветастых платьях определенно могли соперничать с коралловыми рыбками или даже актиниями. Проехавший трамвай, от которого затряслось стальное ограждение, к которому Юлька прислонилась щекой, – кашалот, только стальной.

Из остановившегося такси вышли люди и направились ко входу. Так, а они кто? Ну, Эндрю – однозначно рыба-клоун, ну или, в крайнем случае, озорная гуппи. Особенно с теми замысловатыми изгибами и почти танцевальными па, что он проделывал перед отключенными раздвижными дверями. Как обычно, забыли напечатать объявление, что входить нужно в неприметную дверцу сбоку, а не ждать, пока сработает датчик движения, чтобы Сим-сим открылся.

Наконец Карпец догадался свернуть направо, а вместе с ним и те двое. И, когда они оказались внутри салона, сходство с аквариумом и морскими обитателями пропало.

В первом вошедшем Юлька сразу узнала Пауля, менеджера по их региону. За то время, что она работала в «Ариадне», он приезжал раза три, а за полгода, прошедшие после его последнего визита, ничуть не изменился: та же кубикообразная фигура с широченными плечами, бессменный ежик седоватых волос, из-за чего уши выглядели еще более мясистыми, и приметная походка селезня-пенсионера (хотя самому Паулю вряд ли было больше сорока семи).

Вот второго камерада она ни разу не видела. Нет, ничего общего с ее любимым Тилем Швайгером. Просто представительный немец. Как там говорилось в хорошем фильме? «Истинный ариец, характер нордический». Она бы еще добавила: «Фигура легкоатлетическая, одеколон будоражащий». Войдя, он начал оглядываться в салоне с таким видом, словно мысленно сверял размещение светильников с каким-то планом у себя в голове. Что-то негромко сказал Эндрю и снова заскользил взглядом вокруг, неторопливо и вместе с тем уверенно. Интересно, кто это. В.А. говорил о Ригере, но Юлька так и не поняла, родственник ли тот хозяевам фабрики или просто однофамилец. Неужели он сменит вечного и добродушного Пауля?

– Ну-с, продолжим. – Жаннин возглас положил конец Юлькиным наблюдениям, и она отвернулась от гостей.

– Я к вам, не могу не поделиться, – с лестницы донесся насмешливый голос Лены. – Представляете, сейчас меня клиент убил напрочь. Говорит: «Посоветуйте мне такой светильник, чтобы я мог повесить в спальне и моя жена от его вида приходила в неистовство». Хотелось мне сказать, от чего жена в спальне неистовствует, да только штуковина эта совсем не должна висеть.

– Лена… – предупреждающе прошипела Жанна.

– Да промолчала я, промолчала! И показала ему ту люстру с подвесками-шариками за пару сотен. Вдруг когда и догадается глупый чудик, куда еще эти шарики отлично подходят по размеру.

Юлька прыснула в кулак, Жанна набрала в грудь воздуха, явно чтобы отчитать Лену, а та невозмутимо добавила:

– Или вот еще приходил сегодня оригинал за настольной лампой, опять же для жены. Почему-то мне на семьянинов везет. Возможно, они путают меня и психотерапевта, а?.. Так вот указал мой пациент, простите, клиент на шедевр Микеле де Лукки и попросил показать, как можно загнуть сию конструкцию. Мол, ему нужно в лицо жене светить, чтобы раскусить, не врет ли она. А потом уточнил максимальную длину шнура. Наверное, прикидывал, получится связать им или нет. А может, – Лена заговорщицки придвинулась ближе, – думает засунуть его жене в… Как вы думаете куда?

Галич шумно хлопнула листами с таблицей по ладони, а Юлька сдавленно фыркнула и уронила этикетку.

– Лена, иди-ка отсюда, не развращай мне ребенка.

– Да какой она ребенок! На пару лет младше. – Лена затопала вниз. – Наверняка сама может всех просветить…

– Вот же ж талант: так откосить от сверки!

Воображение рисовало Юльке затейливые картинки нестандартного применения светильников по Ленкиному методу, а губы читали артикулы и постоянно сбивались на повторы из-за рвущегося наружу смеха. Когда светильники закончились, Юлька побежала за сигаретами: менеджеры «конторки» вели здоровый образ жизни. Ей же курить хотелось до одури.

«Верхний» офис превратился в бивак. В одном углу пристроились Малиныч с Паулем. Их общение носило визуальный характер: ткнуть пальцем в простыню разложенных на столе чертежей и в ответ получить такое же тыканье, но уже в каталоге Rieger.

Эндрю попивал чай и между глотками успевал переводить слова незнакомого Юльке «настоящего арийца», опаздывая буквально на полтакта. В.А. сидел рядом и помечал что-то в своем легендарном блокноте, который на памяти Юльки никогда не менялся, лишь волшебным образом распухал, и потому мысленно она нарекла его «Книга Премудрости Вадима».

Судя по всему, обсуждение обещало продлиться еще долго, а значит, нечего было и думать про обработку Диминого заказа. «Придется, видно, забежать завтра до семинара и все закончить, – с тоской подумала Юлька. – Ну, или лучше задержусь после переговоров».

Сигаретная пачка оказалась в боковом кармане, и Юлька этому несказанно порадовалась: обошлось без выворачивания содержимого сумки на стол и некрасивого копания в залежах косметики, бумажных платочков, в мятых шоколадных батончиках, старых чеках неизвестно от каких покупок, рассыпанных подушечках жевательной резинки или выпутывания из проводов зарядного устройства. Хорошо, что и прокладки лежали в специальном кармашке с молнией.

Юлька положила пачку на поднос и рядом аккуратно выстроила грязные чашки, скопившиеся у чайника. Получился кукольный городок с грязными лужицами на дне вырытых котлованов, с пирамидами из блюдечек и качелями-ложками. Нарядная сахарница превратилась в цирковое шапито с прозрачным верхом. Слава богу, что дверь осталась открытой: Юлька легко могла уронить всю посудную композицию, за что и поплатилась бы вычетом из собственной зарплаты.

С торопливостью выкурив первую сигарету и с наслаждением сделав еще несколько затяжек из второй, Юлька решила не возвращаться в офис, чтобы не мешать переговорам, хотя, вероятнее всего, в них не было ничего секретного. Она осталась на «конторке» и последовала совету В.А.: пролистала новый каталог Rieger. Потом составила компанию Люсе на кухне и выпила чаю с вкуснейшим творожным пирогом.

Когда же Юлька снова поднялась наверх, к «конторке», на парковку салона как раз заехало такси. У входа стояли немцы и Малинин, который призвал все свое знание языка для непринужденной беседы. До Юльки донеслись интернациональные слова «президент», «ресторан» и «водка». Оставалось только догадываться, и, судя по лицам Пауля и Ригера, не ей одной, что хотел сказать Малиныч таким убойным набором.

– Поехали-поехали за рулькою с орехами! – Стихоплетством Эндрю никогда не славился, но его лучащееся предвкушением лицо задавало нужный тон предстоящему ужину.

Колесник появился с улицы, а автомобильная сигнализация негромко пискнула. «Значит, забросил ноутбук в багажник, – сделала вывод Юлька, – как привык делать перед серьезной пьянкой с партнерами. М-да, а ведь завтра им всем, а особенно докладчикам, нужно быть в форме, не то увидим новую вариацию на тему «Есть ли жизнь на Марсе».

– Юль, к семинару все готово? – неожиданно встрепенулся Малинин.

– Да, как будто бы все.

– А чего тогда такая грустная? – Эндрю изобразил жалобно изогнутые брови и глаза побитой дворняжки.

Юлька улыбнулась:

– Надо доделать кое-что.

В.А. подошел ближе и бросил мимолетный взгляд на часы.

– Едем, не то опоздаем. А ты, Юль, завтра приезжай сразу туда, к профсоюзам, в салоне можешь не появляться.

– Спасибо. – Теперь улыбка Юльки стала по-настоящему довольной, и она ласково кивнула на прощание всем.

На то, чтобы разобраться до конца с Диминым заказом, ушло два часа. И когда Юлька, надев куртку, вышла на улицу, город принаряжался для романтического вечера четверга. Придирчиво выбирал узор на бусах, из-за чего то гасил, то вновь зажигал фонари. Демонстрировал новые духи – свежие, травяные, с особым шлейфом увядающих листьев и еле заметными георгинно-хризантемными нотками. С истинно женским непостоянством не мог определиться с прической, для чего отпускал и тут же снова звал ветерок.

Грохочущий на поворотах трамвай довез Юльку до дома. Ну как до дома… До квартиры, которую бывшая одногруппница Машка Шорина по-дружески сдавала Юльке за небольшую плату. Район был почти центральный, из-за чего у подъезда постоянно терлись люди, в любую щель во дворе влезали паркующиеся автомобили, а голуби регулярно засиживали ее балкон на одиннадцатом этаже.

Слава богу, что лифт хоть работал. В принципе Юлька не имела ничего против ходьбы по лестнице и под настроение так и поступала, но сегодня хотелось настроиться на завтрашний день. Открыв дверь, Юлька бросила ключи прямо на пол (который месяц все собиралась прибить хоть какую-нибудь полочку), стащила ботильоны и сразу же отправилась на кухню пить воду. Откуда была эта привычка, она не помнила, но едва переступала порог – на нее нападала дикая жажда. Хрустя подсохшим хлебом, который забыла еще прошлым вечером убрать в пакет, Юлька стянула куртку и пихнула ее в шкаф.

В любой однокомнатной квартире вообще места немного, и все свободное время Юлька проводила в ванной. Здесь она ела, читала. Рада была и поспать, если бы как-то решила проблему остывающей воды и жесткого бортика, от которого шею не спасало даже сложенное втрое полотенце. Готовила Юлька по необходимости, а не от большого желания, и частенько перебивалась яблоками, сосисками или, как сейчас, макаронами с сыром.

Она лежала в воде, бездумно шевелила пальцами ног, скользила взглядом по баночкам и коробочкам с морской солью, бомбочками, пахучими экстрактами на полке, пока пена не растаяла без следа, а кожу стало неприятно стягивать. Тогда только вылезла и нырнула в широченное полотенце, в которое вместился бы целый выводок детей, не то что щуплая Юлька.

Утром, едва она открыла глаза, стало понятно: сегодня День Труляля. Еще в школе Юлька подметила, что от чрезмерных переживаний ее организм запускал своеобразный защитный механизм пофигиста, которому позже и придумалось миленькое название. В эти легкомысленные двадцать четыре часа все вокруг виделось не то что в розовом свете, а каком-то ненормальном лимонном, от которого хотелось растягивать губы в идиотской улыбке и покладисто кивать головой на манер таджикского гастарбайтера перед сотрудником миграционной службы.

Вопли будильника преобразились в веселенькую кадриль, ритм которой подхватила кофеварка и застучала коричневыми каплями о фарфоровое дно чашки. Дальше в танец вступил утюг, выпуская горячий пар на помятые в шкафу брюки. Если бы Юлька вовремя не заметила, что температура стоит не та, на ткани появилась бы чудесная дырочка. Потом задвигалось все: кисточка для туши, из-за чего Юлька перекрашивала каждый глаз по три раза; расческа, почему-то перебросившая челку на непривычную левую сторону и досрочно открывшая второе дыхание у Юльки, сдувавшей волосы обратно; туфли с такими высокими шпильками, что Юльке потребовалась пробежка по коридору, чтобы привыкнуть к ним; ключи, запутавшиеся в связке…

Улица выглядела спокойной лишь в первые секунды, когда Юлька появилась на крыльце, а потом и до нее добралась пьянящая эйфория. Коты решили не терять времени до марта и заранее прочистить голосовые связки. Стайка скворцов покружилась в небе и, отложив перелет в теплые края, вернулась на березу у трамвайной остановки, чтобы поймать мотив и разукрасить его отчаянным верещанием. Одна птичка добавила тонкую трель, а в конце внезапно сбилась на что-то очень похожее на скрип несмазанной калитки и крик петуха. Юлька понимающе улыбнулась: деревенский залетел в гости к друзьям.

Пока она добралась до Дворца профсоюза, в Малом зале которого был запланирован семинар, к Труляля присоединился его собрат Траляля. И Юльке стало абсолютно безразлично, как все пройдет и вообще справится ли она с переводом. Она даже отмахнулась от мысли попросить Пауля глянуть доклад, чтобы быть в курсе темы.

Официальная часть прошла в один миг. Юлька сидела в первом ряду, но совсем не слушала то, что происходило на сцене. Сначала ее занимало, сколько же дизайнеров пришло на презентацию новинок, и она беспрестанно вертела головой, пока примостившаяся за спиной Жанна Владимировна не постучала ей по плечу. Тогда Юлька принялась смотреть вперед, но различала лишь высокий силуэт Ригера в чем-то темном и очень строгом, а поодаль Эндрю в привычных брюках оттенка кофе с молоком. Почему-то именно эти штаны насмешили Юльку, и она едва удержалась, чтобы громко не расхохотаться. Наверное, вчерашняя пьянка затянулась до утра и Карпец не успел заехать домой даже переодеться. Хотя нет, рубашка на нем свежая. Да и голос Ригера четкий, выверенный. Или они наловчились пить без последствий, или же в этот раз водке предпочли еду.

От долгого сидения заболела спина и то, что ниже, и Юлька начала менять позы: то перебрасывала левую ногу на правую, то наоборот, то сдвигалась чуть набок и изгибала обе ноги наискось. Будь впереди еще сиденье – она бы точно облокотилась на спинку и положила подбородок на кисти рук. Но перед ней начинались ступеньки на сцену, и Юльке не оставалось ничего другого, как снова мудрить с ногами.

Когда Ригеру захлопали, Юлька одобрительно присоединилась: наконец-то можно было встать и слегка размяться. Пауль поднялся на сцену спокойно, а Юлька взлетела как на крыльях.

От пола тянуло пылью, нагретой светом софитов, и полный зал народа исчез, оставив вместо себя заваленный рухлядью прабабушкин чердак в деревне. Что ж, вещей бояться совсем не стоило, и Юлька широко улыбнулась, когда Пауль заговорил. Нужные слова приходили на ум легко, заминок в переводе почти не было. В какой-то момент на экране появились слайды с техническими характеристиками новых светильников, и от этой подсказки Юльке стало еще веселее.

Им тоже хлопали, потом задали пару вопросов, и очнулась она, как от глубокого сна, уже за столом. Зубы сосредоточенно жевали кусочек копченой колбасы, но как же Юльке хотелось эту пародию на мясо заменить качественной сигаретой. Она не курила с самого утра, и теперь голова словно начинала распухать, возмещая фантомным объемом недостаток никотина в организме. Но в ближайшие полчаса нечего было и думать куда-то улизнуть: застолье только началось.

Немцев усадили в середину стола, рядом разместились Колесник, Малиныч и бессменный Эндрю. Половина дизайнеров знала друг друга, и знакомые рассредоточились по интересам. Остальные уселись кто куда. Юльке досталось шикарное, с ее точки зрения, место: в дальнем конце прямо с краю. Идеально, чтобы видеть всех, самой оставаться незаметной, а после и потихоньку сбежать.

Столы разнообразием не отличались: пара-тройка стандартных салатов, залитых майонезом; тонкие ломтики колбасы и ветчины, разложенные так, чтобы небольшое количество нарезки покрыло как можно больше места на блюде; бледно-красные помидоры, будто стыдящиеся своей странной недозрелости осенью, и плотные, толстые огурцы, которые еще чуть-чуть – и «разродились» бы семенами прямо на тарелке. Порядок и щедрость прослеживались лишь в напитках: чистые, как родниковая вода, ряды водочных бутылок соседствовали с шоколадной «Кока-колой» и запотевшей минералкой. Кое-где проскальзывали красные винные бока, явно бывшие не в фаворе.

Обычно Юлька равнодушно взирала на алкоголь, но сейчас она была даже не прочь пропустить стаканчик-другой, но позволить себе этого пока не могла: команды расслабиться от руководства не поступило. Вот и жевала ломтики картошки фри как наиболее безопасные из еды и отхлебывала водичку. Остальные не стеснялись, и скоро шум и громкий хохот стали нарастать в геометрической прогрессии.

– Да-а, и это называется культурная программа? – Жанна с явным неудовольствием встретила цветастые юбки цыганок и их неизменное «К нам приехал наш любимый… Пей до дна!». – Не могли найти что-то приличное?

– Зачем придираешься? – Дизайнер Дима, напротив, притопывал в такт песне. – Посмотри, как народ отрывается, а уж наша немчура просто в восторге.

Действительно, поднесенный Паулю стакан бесцветной жидкости был опорожнен почти профессионально, а звук занюхиваемой корочки хлеба донесся, наверное, даже до вестибюля. Ригер, однако, отверг граненый стакан водки и поднял малюсенькую стопочку.

– Думаешь, цыгане не обидятся и примут замену? – живо отреагировала Люся. В ее глазах горел интерес исследователя-приматолога.

– Куда они денутся. Кто платит деньги, тот из башмака их барона может выпить, – уверила Галич.

– Так ведь платит «Ариадна», нет? – наивно уточнила Юлька и смутилась под насмешливым взглядом директора. – Ясно, ясно, торможу… Но спасибо этому дурацкому обычаю: хоть узнаем имя этого немца, а то все Ригер да Ригер. Прямо же спросить вроде как неудобно.

Жанна откинулась на спинку стула и издала негромкий полустон, наверное, втихаря сняла туфли.

– Генрих он.

Юлька смотрела, как под цыганские вопли неторопливо пил Ригер. Казалось, что ему налили не крепкий алкоголь, а какой-то яблочный компот. Рядом над чем-то хохотал Эндрю, ему вторил пьяноватый Пауль, а Ригер будто не замечал всего этого. Перевернул пустую рюмочку на поднос, спокойно сел и тут же отрезал приличный кусок мяса.

– Генрих… – Юлька повторила имя и чему-то улыбнулась. – Красиво, ему идет.

– Главное, чтобы он не был похож на своего тезку, Гиммлера. – Дима потянулся к корзиночке с хлебом и развил свою мысль: – Говорят, в общем тот был неплохим человеком, иногда даже дружелюбным и гуманным, особенно в период желудочных колик.

– Предлагаешь постоянно кормить нашего Генриха чем-нибудь протухшим для мягкости характера? – Юлька наконец рискнула зарыться вилкой в свою тарелочку с салатом, разворошила его снежную вершину и отодвинула вбок. – Ну, если судить по предложенному меню, у нас для этого есть отличная возможность. И я даже не спрашиваю, почему немцы заказали этот ужас вместо еды. Все, товарищи, сбегаю курить: нет сил больше терпеть.

Люся тронула ее за рукав:

– Подожди. Обычно после цыган следует пресловутый танец живота, специально для Малиныча.

Юлька замотала головой:

– О нет, увольте! Думаю, вид колышущихся бедер Малинина я точно не переживу.

На улице уже смеркалось. Прикурив сигарету, Юлька спиной оперлась на толстую колонну у входа и с наслаждением выпустила вверх струйку дыма. Та затерялась под высоким портиком, и Юлька тут же послала ей вслед новую. Хлопнула дверь, а следом щелкнула зажигалка. В воздухе запахло чем-то душистым. Дорогим табаком. Такой Юлька чуяла за версту, как натасканная на наркотики собака. И вот спросил бы кто, откуда она знала цену этих самых сигарет, ни за что бы не объяснила, но спорила бы на миллион, что права. Точно-точно, роскошь всегда пахнет как-то по-особому, чему и определения сразу не подберешь.

Юлька досадливо пыхнула сигареткой: надо было сразу обнаружить себя и выглянуть из-за колонны, а не ловить носом золотой дым. Теперь поздновато показываться на глаза. Она хотела тихонько отступить назад, но под ногой хрустнул камешек. Длинная тень незнакомца задвигалась, и перед Юлькой появился Ригер. Секунду они изучали друг друга.

– Простите, если помешала. – Слова пришли на ум легко, несмотря на то, что по-немецки Юлька говорила не так часто.

– Напротив, это я пришел вторым и нарушил ваше уединение. Но мне вдвойне приятно встретить человека, говорящего на моем родном языке.

– Только общение на одном языке совсем не означает взаимопонимание. Не согласны? – После короткой затяжки Юлька тряхнула головой, из-за чего челка упала ей на глаза, а левая половина Ригера исчезла.

Кончик сигареты в руке немца тлел светлячком.

– Да, но подобрать правильные именно иностранные слова всегда непросто, однако вы сегодня с этим справились очень и очень достойно. – Ригер широко улыбнулся видимой половиной рта и протянул Юльке руку. – Нас не представили. Генрих Ригер.

– Очень приятно. Юлия Репьева.

Рукопожатие вышло сильным и по-мужски крепким. Юлька поправила волосы и снова привалилась к колонне. Наверное, со стороны молчание выглядело невежливым, но она никогда не заботилась мнением других о себе. Вряд ли вымученные вопросы звучали бы хорошо. Хотя еще один был вполне логичен.

– Как вам наш город?

– Что сказать… Наверное, я просто должен привыкнуть к тому, что все они смахивают на большие муравейники. Шум, крики, суета.

– Вы предпочитаете деревенскую тишину?

Юлька скользила по Ригеру глазами и автоматически оценивала его. Хоть и не Тиль, но внешне, наверное, привлекателен. Особенно для тех, кто любит шатенов-интеллектуалов с легкой рыжиной в щетине. Для нее же в нем было слишком много всего: от выверенной правильности в одежде до неприкрытой прямоты во взгляде. Даже то, как он сейчас обдумывает ответ, ей мешало. Как будто мысленно вычеркивает из речи неподходящие слова. Все же немецкую педантичность так просто не переступить.

– Не знаю… Нет… – Глаза Ригера переместились на потемневшую колонну с потеком, который в неясном свете фонаря казался следом громадного слизня. – Дело не в тишине, а в том, чтобы заниматься правильным делом. Не тем, что тебе навязывают или к чему вынуждают обстоятельства. Оно должно… как бы это правильно сказать, – Ригер потер в раздумье лоб, – должно позвать тебя. Смешно звучит, знаю. Но ведь работа – это те же отношения, что между мужчиной и женщиной, те же завязки. Если хотите, это подобие брака. Сначала мозг туманит воодушевление, потом наступает тяжелое время притирки и компромиссов. Вот только уступать всегда должен ты, а не бизнес. Он постоянно будет только требовать…

До этой минуты такая ассоциация Юльке не приходила в голову, но, чтобы точнее проверить высказанную гипотезу, надо было по меньшей мере иметь за плечами опыт семейной жизни. Этим Юлька похвастаться не могла. Замуж ее никогда не звали, а парни от нее почему-то сбегали после встречи-другой, бросая что-то про невыносимые закидоны. Может, Юлькино поведение и впрямь было ужасным, но точно не хуже привычки некоторых снимать носки и прятать заботливо скрученные клубочки под подушку. От воспоминания об этой мерзости Юльку передернуло даже сейчас.

– На ваш вопрос, Юли, я так и не ответил, а вы уже замерзли. Пойдемте.

Ригер отступил чуть в сторону, приглашая Юльку пройти первой, вслед за ней затушил сигарету о железный козырек мусорки и галантно распахнул дверь. В холле Юлька задержалась у зеркала, а Ригер простился кивком головы. Из банкетного зала лилось псевдолепсовское «То-олько-о рюмка водки на столе…», и, хотя Юлька с отвращением относилась ко всей попсе, современной и давнишней, отечественной и иностранной, ей жутко захотелось опрокинуть эту самую рюмку. Вероятно, начала сказываться усталость.

– Ну, как поболтали с Генрихом? – На ее стуле развалился Эндрю и перекатывал между пальцами виноградинку.

– Обычный разговор двух курильщиков, случайно оказавшихся рядом. Ты мне лучше скажи, – Юлька облокотилась на спинку стула и наклонилась к уху коллеги, – он сменит Пауля, да?

– Кто? Ригер?! С чего бы это? – Эндрю так резко повернулся вполоборота, что из раздавленного зеленого шарика на скатерть брызнул сок.

Карпец взял салфетку, а Юлька не унималась:

– А зачем тогда ему было приезжать? Пауль и сам прекрасно справился бы с презентацией новинок. Малиныч бы ему помог при необходимости. Он все технические нюансы знает не хуже производителей. Так зачем здесь Ригер, Андрей?

– Юль, он новый владелец Rieger Staff и вполне разумно решил, что личные знакомства укрепляют давнее партнерство. Поэтому можешь перестать переживать за Пауля. Никто не собирается выгонять этого отличного мужика.

К столу подошла раскрасневшаяся Жанна и схватила стакан с минералкой.

– О боже, кто ж придумал строить такие залы без кондиционера! Сейчас сердце остановится.

– Ну, сорок лет назад никто не рассчитывал на пляски народов мира в солидном Дворце профсоюзов. – Эндрю наколол на вилку кружочек подвявшего огурца, засунул его в рот, а потом протянул руку Галич: – Пошли. Лучшая профилактика сердечного приступа – физическая нагрузка, вот и будешь вести меня в танце. Для усиления эффекта и чтобы были задействованы все группы мышц, могу поупрямиться. – Сопротивление Карпеца явно было навеяно пропущенным Юлькой восточным танцем если не живота, то паховой области с переходом к коленным чашечкам.

– Иди уже, танцор диско.

Жанна не успела свернуть на танцпол, когда ее окликнула Юлька:

– Жанна Владимировна, можно мне уже пойти домой, а? Доклад переведен, банкет процветает. Дальше обойдутся без меня.

И Юлька попыталась изобразить фирменные жалобные глаза мультяшного кота: «Ну же, я такая несчастная-я!» Наверное, в роду Репьевых все же водились актрисы, так как мольбу Юльки услышали. Вернее, увидели.

– Конечно, иди, – Жанна согласно кивнула в плечо Эндрю. – Да отоспись хорошенько, благо       завтра суббота.

К выходу из зала Юлька бежала чуть ли не вприпрыжку. Сумка на длинном ремешке болталась и хлопала по ногам, словно подгоняла к выходу. Секундным делом было сдернуть куртку с крючка в гардеробе, набросить ее на плечи и толкнуть отполированное до блеска тысячами рук яблоко ручки.

Юлька нашарила в сумке мобильник и глянула на время. Почти девять. Нет, спать там еще не должны были. Но прошло гудков семь, прежде чем в трубке раздалось знакомое негромкое «Алло».

– Привет, Дарка. Как дела? Как мам-Нина? – Юлька застегнула молнию на куртке под самое горло и зашагала к остановке, переступая через грязь на краях подсохших луж.

– Ой, Юль, привет. Мама Нина как обычно, а дела… Дела хорошо. Вот телефон дотащу в комнату и все расскажу. – В трубке действительно слышалось негромкое шуршание, как от провода по линолеуму. Потом скрипнула прикрываемая дверь, и голос Даримы стал звучать четче: – Знаешь, я… встретила парня.

– Наконец-то! Алилуйя! – Юлька возвела руки к небу в молитвенном жесте, а потом неожиданно запела, перевирая песенку из любимого советского фильма: – Святая Катерина послала дворянина. О, наконец-то мольбы услышала она-а…

Окончанием музыкальной темы послужил Юлькин громкий свист, после которого семенившая перед ней старушка шарахнулась в сторону необъезженным мустангом и принялась костерить «непутевую молодежь». Когда телефон вновь оказался возле уха Юльки, она потребовала:

– Рассказывай все. Но сначала повтори то, о чем вещала последние десять секунд: я благодарила аллаха и других завсегдатаев небесного пантеона.

– Какого аллаха?! И при чем здесь пантеон? – удивилась Дарима. – Я же православная. А рассказывать больше нечего. Мы и говорили с Владимиром всего-то один раз.

– Вовчик, значит. Ничё так имя, нормальное. О чем болтали?

Дарима замолчала, явно вспоминая тему разговора, а потом пробормотала:

– О холодильниках…

– Оригинально! Хотя повар всегда все вывернет к еде, пусть и через место ее хранения.

– Глупо, да?

Голос Даримы стал не громче шелеста, и Юлька будто увидела подругу, спрятавшуюся за шторой и готовую в любой момент захлопнуть шкатулку, чтобы убрать подальше секрет, край которого осмелилась показать.

– Нет, Дарка, не глупо, совсем наоборот. Пойми же, неважно, что вы будете обсуждать: теорию большого взрыва, новинки литературы или уменьшение поголовья крупного рогатого скота из-за заболевания сибирской язвой. Главное скажут ваши глаза. И даже твои невыносимые очки не помешают, – язвительно закончила Юлька.

– И это называется «успокоила»? Ну спасибо тебе, – несмотря на слова, Дарима облегченно выдохнула. – Ладно, а что у тебя?

– Большей частью работа: заказы, рекламации, еще раз заказы. А, вспомнила, иногда телевизор. Вот сегодня исключение из правил: присутствовала на банкете и едва не заработала отравление. Так что нет ничего лучше…

Юлька могла еще долго трепаться, если бы Дарима ее не перебила:

– Прости, Юль, мама Нина зовет…

– Конечно, иди. Спокойной ночи. Я буду скучать.

– Целую. – Дарима отключилась, а Юлька зажала мобильный телефон в ладони и, скользя на влажных листьях, припустила к стоявшему у остановки трамваю.