Читать книгу Прелестник - Наталья Колобова - Страница 20

На другой день Мари сидела, как обычно, у герцогини в покоях и вышивала. Анна вышла по каким-то делам, и девушка на время осталась совсем одна. Она сидела у окошка, и ясное осеннее солнце ласкало ее последними теплыми лучами.

Откуда ни возьмись появился Луи. Быстро сообразив, что матушки нет, он подошел к Мари и, склонившись, так нежно поцеловал в шею, что по телу пробежал трепет.

– Сегодня была чудесная ночь, – тихо произнес он.

– Будьте осторожны, – предупредила Мари.

– Покажи, – попросил он и взял у нее пяльцы с салфеткой. – Ах, какая прелесть! Ты мне ее подаришь?

– Она еще не готова… один лепесток.

– Нет, нет, оставь так. Я возьму ее, – он умоляюще, как-то по-детски посмотрел на Мари.

– Возьмите, – уступила она.

– А ты видела портреты? – вдруг спросил маркиз.

– Ваши – да. Матушка вас очень любит: все портреты собраны у нее.

– Не все, – Луи подошел к стене, где висели картины.

Мари тоже приблизилась к ним, хотя и видела раньше. Сверху висел, видимо, самый ранний портрет. Там Луи было не более трех лет: пухлый карапуз с большими мечтательными глазами, как у всех малышей.

Мари взглянула на Луи. Он улыбался.

– Каждый раз смотрю и не могу поверить, что был таким.

Портретов было много. Пяти, восьми лет. Внимание Мари привлек десятилетний маркиз. Здесь уже ярко выражался его характер. Мальчишка готов был сорваться с места, чтобы носиться с друзьями. Лукавый взгляд не выдавал всех мыслей. Можно было сказать одно – это озорной и веселый мальчуган.

– Ты не поверишь, – сказал юноша, – но в детстве я был очень тихий. Я играл сам с собой и никого не беспокоил, а после семи лет, не знаю почему, меня разобрало, и вот до сих пор разбирает.

На более поздних портретах Луи уже владел собой, и каждый раз характер менялся. Разные взгляды, позы, а также со вкусом подобранные костюмы – все было продумано заранее. Но неизменно присутствовала очаровательная улыбка.

– Что скажешь? – спросил маркиз.

– Они мне нравятся.

– То есть, ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь, – слукавил он.

– Когда вы рядом, я становлюсь сумасшедшей.

– Тогда я покажу тебе еще один портрет. Одну минуту…

Вскоре он вернулся с обещанным холстом. Это был тот самый портрет, который написал Этьен буквально два месяца назад. Портрет на фоне пейзажа.

Перед Мари, как живой, готовый сойти с холста, стоял юноша в довольно простой одежде, приветливо улыбающийся, с живыми, ясными, как небо, глазами. Золотистые кудри его будто подхватил легкий ветерок.

– И это чудо стоит укрытым от всех взоров? – удивилась Мари.

– Да, это действительно чудо. Художник – гений; между прочим, это он писал твой портрет два года назад, он подарил мне его.

– Подарил?

– Да. А это, – Луи указал на свой портрет, – не думаю, что понравится матушке.

– Но почему? Это самый лучший ваш портрет, – восторженно отважилась заявить девушка.

– Лучший или нет, а в таком виде она не одобрит. Этьен заставил меня снять камзол.

Действительно, на портрете Луи был без камзола, да ко всему в придачу, ворот рубашки был свободно развязан и небрежно обнажал грудь. И что говорить, если ни тени парадности не было в этом портрете.

– А вам-то нравится ваш портрет? – поинтересовалась Мари.

– Мне нравится, иначе я бы не взял его. Художник талантлив, но, кажется, я понимаю, почему его не приглашают знатные особы.

В этот момент послышались легкие шаги и шорох платья. Луи мгновенно обернулся и застыл в нерешительности. Герцогиня остановилась посреди комнаты и с удивлением посмотрела на портрет.

– Дитя мое, откуда это? – спросила она, с любопытством рассматривая холст.

– Этим летом, в Куломье, я позировал одному художнику.

– Невероятное сходство, – она смотрела то на портрет, то на Луи, сравнивая, – но почему же в таком непринужденном виде?

– Хорошо, что в таком виде, – улыбнулся Луи, – он хотел меня писать почти без одежды.

– Луи, – упрекнула она его за вольность.

– Да, он хотел написать «Суд Париса», но я не согласился. Пришлось пойти на компромисс. По-моему, неплохо.

– Разумеется, вы подарите это чудо мне? – уже спокойно спросила Анна.

Луи и Мари переглянулись.

– Ладно, если вы настаиваете.

– Конечно, настаиваю. А теперь расскажите-ка, чем вы тут занимались без меня.

– Как видите, мы рассматривали портрет, – не моргнув, ответил юноша, – а вообще-то я пришел, чтобы узнать: вы на самом деле хотите, чтобы после… свадьбы я уехал в имение отца?

– Да, милый, только ты не один же поедешь: что значит «я уехал»?

– Нет, решительно не могу постичь, почему я должен жениться именно теперь?

– Слушайте, дети мои, – как-то таинственно сказала герцогиня и, оглядев обоих, начала:

– Вы молоды, вы еще неразумны, многого не понимаете. А знаете, как я вышла замуж?.. До последнего момента я знала своего жениха только по портрету. И я не смела противиться воле родителей. Мне сказали: ты будешь женой Франсуа Луи де Жуаньи… а о любви и речи не было. Брак заключается из надобности, а любовь непредсказуема. В любви нет ни королей, ни нищих. Это уж кому как Бог пошлет. Смиритесь, дети мои; все смиряются, и вы смиритесь… чуда не будет.

– Выходит, и король не король… – в задумчивости произнес Луи.

– Ничего тут не поделаешь, – прошептала Мари.

Маркиз быстро взглянул на нее.

– Значит, ты тоже согласна? Да, все всё знают, лишь я ни во что не верю и жду… да объясните же мне, наконец!..

– Время придет – сам все поймешь, Лулу, – сказала герцогиня.

– Эх! Да что же мне за наказание! – выдохнул он, махнул рукой и посмотрел на портрет, с которого на него смотрело беззаботное, счастливое лицо юноши.

Неожиданно Мари покачнулась и потеряла сознание. Луи успел ее подхватить, а затем перенес на диван. Герцогиня, которая имела привычку держать у себя средство от обмороков, тут же достала пузырек и, смочив платочек, дала его понюхать и растерла Мари виски. Девушка скоро очнулась.

– Что с тобой? – взволнованно спросил Луи, заглядывая в ее бледное личико.

– Ничего страшного, мне уже лучше, – едва улыбнувшись, уверяла она.

– Должно быть, от духоты, – спокойно сказала герцогиня, – Лулу, открой окошко.

Луи моментально исполнил просьбу.

Мари уже села и продолжала говорить, что нет причин для беспокойства. Луи еще немного посидел и, убедившись, что девушка вне опасности, ушел. А герцогиня только подозрительно поглядывала, потому что не приходило ей на память, чтобы Мари когда-нибудь падала в обморок, и это насторожило.

На следующее утро герцогине доложили, что девушка не может прийти к ней, потому что нехорошо себя чувствует. Анна решила сама ее навестить и застала Мари в постели. Бледная, какая-то измученная, она лежала с полуприкрытыми глазами, и ей ничего сейчас не хотелось. Почувствовав прикосновение, девушка открыла глаза и увидела герцогиню.

– Что с тобой, девочка? К тебе уже вызвали врача? – спрашивала Анна.

– Нет, – проговорила Мари. – Вы не беспокойтесь, это пройдет.

– Что пройдет? Ты же не в силах встать.

– У меня голова кружится, но скоро пройдет.

– Голова, – повторила герцогиня и сказала: – Я велю принести завтрак сюда.

– Нет, не нужно.

– Ты совсем ослабла, девочка, надо выпить шоколаду.

– Я совсем не хочу есть, – Мари поморщилась и закрыла глаза.

– Скажи мне, милая, это впервые с тобой? – тихо поинтересовалась герцогиня.

– Знаете, сударыня, мне по утрам бывает плохо, вот уже несколько дней, – созналась Мари.

– А ты еще и ешь плохо, я заметила.

– Я не могу смотреть на еду.

Тогда герцогиня задала ей пару деликатных вопросов, после чего озадаченно заключила:

– Я думаю, дорогая моя, что ты в положении.

– Как? – испугалась Мари.

– Все говорит об этом. Хорошо, если я ошибаюсь, но, скорее всего, нет. Врач посмотрит и подтвердит. Но чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.

– А Луи? – робко спросила Мари.

– Ох уж этот Луи, ни минуты покоя с ним нет. Ему не говори ни в коем случае.

– Но ведь он же…

– Я знаю. Только нет надобности будоражить его сейчас, да и стоит ли делать трагедию? Я знаю хорошего врача, он поможет тебе избавиться от ребенка и тогда никто ни о чем не узнает.

– Нет, сударыня. Я никогда не сделаю этого, – ужаснулась Мари, – никогда.

– Глупая, тебе же лучше будет.

– Это грех, сударыня, – сурово проговорила она и подумала, что ни за что не откажется от ребенка уже потому, что Луи его отец, кроме того, она вспомнила рассказы тети Жанны о том, сколько девушек погибло от такой операции.

Решимость Мари, видимо, внушила уважение, и герцогиня примирительно сказала:

– Хотя ты и пообещала слушаться меня во всем, но на этот раз я не могу заставить тебя. Я очень хорошо понимаю тебя, девочка, очень хорошо понимаю. Но подумай: скоро тайное станет явным, и что тогда?

– Только не выдавайте меня замуж, – взмолилась Мари, – только этого не делайте.

– А идея неплохая, – обрадовалась герцогиня.

– Нет, прошу вас.

– А что же делать, детка? Не хочешь ли ты опозорить нашу семью? Не бойся и положись на меня. А Луи? Что же, если он нуждается в тебе (а это так), то достанет тебя на краю света. Увы, с этим уж ничего не поделаешь. Не знаю, в кого он такой. Так что отдыхай и ничего не бойся. А я приглашу врача. И смотри, Луи – ни слова.

Герцогиня ушла, а Мари погрузилась в невеселые думы. Неужели она ждет ребенка? Так неожиданно, странно. А может, это еще не так? И что делать, если ее насильно выдадут замуж? Она совсем не хочет.

В разгар переживаний в комнату ворвался их виновник. Он примостился на краю постели и, тревожно вглядываясь в лицо девушки, спрашивал:

– Как ты себя чувствуешь? Был доктор?

– Мне лучше, я скоро поднимусь, – печально ответила она.

– Что я могу сделать для тебя, любовь моя? – прижимая к своим щекам ее прохладные ладони, волновался маркиз.

Мари слабо улыбнулась и, покачав головой, сказала:

– Ничего не нужно, Луи, я здорова, вот увидишь.

Он немного успокоился и признался:

– Я все время думаю о тебе, лапушка. Я хочу быть с тобой, Мари.

– Не надо, не говори так.

– Я одну тебя люблю, одну лишь тебя, – с жаром шептал Луи.

У Мари сердце выпрыгивало. Она была готова сказать ему все и удерживала себя с таким трудом, что слезы заблестели у нее на ресницах.

– Почему ты плачешь? – недоумевал юноша.

– Не обращай внимания.

Луи принялся осушать ее слезы поцелуями.

Мари чувствовала себя самой счастливой и несчастной одновременно. Она видела его преданные, влюбленные глаза и не сомневалась ни одной минуты в искренности его слов. Но что же она теперь может сделать?

Герцогиня, как и обещала, привела врача. После осмотра он подтвердил уже высказанное предположение и поздравил Мари. Она не видела повода особо радоваться, но временами, когда действительность уходила на второй план, мечтала и радовалась. Ей не верилось, что она станет матерью в уже не столь отдаленном будущем.

Луи не понимал странного блеска в ее глазах, впрочем, его всегда притягивала их таинственность. А Мари ни в чем не чинила ему препятствий, полагая, что после его свадьбы они не увидятся долго. И не ошиблась.

Чем меньше оставалось до свадьбы, тем задумчивее становился Луи. Норовил почаще видеть Мари, почти забывал о бдительности дражайшей матушки. Но если бы она желала, то давно бы вмешалась. Анна побаивалась, как бы Мари случайно не проболталась о своем незавидном положении. Надо быть начеку.

Луи охотно бы просиживал часами у Мари, но ее внимания добивалась и герцогиня, так что сыну приходилось уступать. Однако он испытывал такое сильное желание не разлучаться с возлюбленной, что однажды навязался в помощники… Мари читала для герцогини вслух всякую всячину. Но в этот день в ее руках оказалась пьеса Шекспира, незабвенная «Ромео и Джульетта». Анна уже одобрительно кивнула в знак готовности слушать, как появился сын.

По глазам было видно, что он шел сюда в надежде застать Мари одну. На расспросы матери юноша что-то невнятно пробормотал и, заметив в руках девушки книгу, тут же поинтересовался, что читают.

– «Ромео и Джульетта» Шекспира, – спокойно сообщила Анна. – Вы разве не читали?

– Нет, только смотрел. И много вы нынче прочли?

– Да вот начинаем.

Луи сообразил, что ему делать. Какой удобный предлог! Маркиз с готовностью вызвался читать мужские роли, оставив Мари женские. Анна еще не успела толком разрешить, а он уже присел рядом с девушкой и с интересом заглядывал в книгу.

Это прочтение запомнилось всем троим. Луи, конечно, не просто читал текст. Он играл, виртуозно входя в образы, да так естественно, что заражал своим вдохновением Мари, и ее реплики уже звучали так живо.

Трагический конец неизбежен. У Анны давно текут слезы. Они закапали и у Мари, не шутя. Луи тоже так увлекся, что не заметил, как и в его глазах засверкали слезинки.

Произнесены последние слова. И вот ничто не нарушает скорбной тишины. Герцогиня глубоко задумалась, на пару минут позабыв о материнском долге. А эти двое сидят рядышком и не могут вместить в свои души той невыразимой муки, что так явно сошла со страниц трагедии. Оба думали, похоже, об одном. Мари беззвучно роняла слезы, незаметно сжала ладонь юноши. Луи поглядел на нее и сразу понял тоскливый, испуганный взгляд, и слезы, и все, все, все. Ее глаза говорили: «Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу жить». Его глаза отвечали: «Люблю».

Ему пришлось уйти раньше, чем хотелось, иначе и он бы расплакался.

* * *

Об этой свадьбе много говорили. Устроили ее со всей пышностью, какую могли себе позволить. Красавицы жалели, что так рано их покидает неутомимый прелестник. Хотя многие надеялись, что ненадолго.

Луи был собран и сдержан, но не только от волнения, а еще и от тайного недовольства. Леонора же сияла, как солнышко, потому что была уверена, что сумеет прибрать к рукам непоседливого супруга, а если он начнет шалить, то она уж сумеет отомстить.

Мари тоже была на свадьбе, скорее по необходимости, но она держалась все время подальше, в толпе гостей, чтобы ее не видели. И Луи, сколько ни пытался взглядом найти ее, но так и не смог.

После праздника молодые уехали в Сен-Шели д’Апше, имение герцога. Там они должны провести медовый месяц.

А тем временем герцогиня Анна пыталась решить проблему с Мари. Вскоре ей удалось найти кандидата в мужья, который был согласен взять в жены приличную девушку в интересном положении, разумеется, с хорошим приданым. Но девушка не позволила учинить над собой такое насилие и в один прекрасный день исчезла.

Ее поискали и успокоились. Пропала и пропала, забот меньше. Правда, когда молодые вернулись в Париж и Луи узнал, что Мари сбежала, он пришел в такую ярость, что несколько дней ходил мрачнее тучи и никого не слушал. Но и ему пришлось смириться. Он все же тайком искал Мари в Париже, заглядывал даже в самые отвратительные притоны, не исключая никакую возможность. Но все тщетно. И он решил, что таинственная Мари скрылась где-нибудь в провинции. Искать ее там он не мог, а тут еще выяснилось, что Леонора ждет ребенка. Ясно, что из семьи его не выпускали. Оставалось одно – смириться и жаловаться своему другу на несправедливость судьбы.