Читать книгу Сборник рассказов. В жанре имморт-фантастика - Наталья Сажина - Страница 16

Летним днем по лесной тропинке шел Семен Иванович. Шел он с рыбалки, нес удочку и ведерко, и направлялся он обедать на собственную дачу. Жена Зина скорее всего уже приготовила что-нибудь вкусненькое. Вокруг свистели пичуги, солнце время от времени, пробравшись между листьями, весело било в глаза. Он шел вразвалочку, шумно дышал, краснел, потел и напевал басом веселый мотивчик:

– Бурум-бу-бум, бурум-бу-бум, бурум-бу-бум, бу-бум, бу-бум.

Зайдя в калитку, он закричал:

– Зина, смотри, какого я зверя поймал! В твою честь!

На крыльцо вышла Зина, седая, маленькая и полная женщина в очках. Вытирая руки полотенцем, она ждала продолжения. Семен Иванович сунул руку в ведерко и достал рака. Рак выглядел неживым, клешни и усы безвольно болтались.

– Уснул, – сказал Семен Иванович. – Смотри, как он зацепился. Я специально крючок не вынимал.

Рыболовный крючок впился раку в глаз. Зина села на верхнюю ступеньку, сгорбила спину и посмотрела на мужа затравленно, как смотрят на живого покойника. Семен Иванович заметил.

– Чего ты скукожилась-то? Из-за рака? Неси смартфон. Сейчас сфотаем, отправлю сынуле. Пусть посмотрит, какой пирсинг умеет делать папа. Получше этих папуасов!

Зина несколько раз кашлянула, прочищая горло и сказала:

– Звонил сынуля наш. Говорит, что жениться надумал.

– Наконец-то, – сказал отец, брезгливо бросая рака в ведро. – Дождались. В тридцать пять лет наконец-то сподобился, охламон. На работу он думает устраиваться? Ты не спросила?

– Говорит, что устроился.

– Да что с тобой, Зина? Ты чего горбатишься? Что он сказал?

Зина тяжело вздохнула и сказала:

– Жить негде, говорит.

Семен Иванович выпятил губы и раздул ноздри.

– А-а-а… Вон в чем дело. Жить ему негде, видите ли… Ну нет, на дачу я его не пущу. Я говорил, что не пущу? Говорил, чтоб сам работал? чтоб не надеялся на родителей? Я говорил! Помнишь, что он отвечал?! Помнишь же? Вот пусть теперь узнает, как над папкой смеяться. Умник какой!

Привычная боль кольнула Семена Ивановича в сердце. Он ухватился за грудь и начал массировать. Жена выдохнула и еле-еле, почти шепотом сказала:

– Он не на дачу, Сема.

– Что?! – взревел Семен Иванович. – Этот сопляк в мою квартиру хочет жену свою притащить? А нас куда он придумал определить? Не сказал?

– Сказал…

Семен Иванович оперся рукой о крылечный столб, превозмогая боль. Лицо приобрело приторное внимание, губы растянулись в неестественной улыбке, брови вздернулись домиком.

– И куда же нам с тобой идти? – елейным голосом спросил Семен Иванович.

Зина посмотрела на него с испугом.

– Может пообедаешь сначала? Пошли на кухню?

Боль в груди как будто утихала. Семен Иванович выровнялся, отставил ведро и удочку.

– Ладно, не бойся. Видишь, я успокоился. Все в порядке.

Он улыбнулся жене и бодро добавил:

– Что, неужели он нас в дом престарелых снаряжает?

Зина тоже робко улыбнулась.

– Да нет, – сказала она. – Тут на даче предлагает нам жить.

– Во наглец, – ответил отец. – Шиш ему с маслом. Пойдем, правда пообедаем.

Жена поднялась со ступеньки и повернулась идти в дом. В эту минуту Семен Иванович почувствовал себя очень плохо. Боль в груди разрослась и обрушилась на плечи, придавила к земле, а ноги наоборот стали ватными. Семен Иванович упал на землю.

Потом была скорая медицинская помощь. Был молодой безусый врач, почти мальчик. Семена Ивановича повезли в больницу. Там, в больнице, его на носилках катали по коридорам, делали анализы и просвечивали аппаратами. Потом прикатили в операционную, положили на операционный стол и усыпили.

Очнулся Семен Иванович в белой палате. Пока он был без сознания, в горло ему воткнули трубку. И сейчас через эту трубку какой-то безмозглый аппарат надувал его воздухом, как лягушку: вдох-выдох, вдох-выдох. Странное неприятное и беспомощное ощущение. Через несколько дней трубку из горла вынули и перевели в палату с соседями. Там, на соседних койках обитали два седых старичка, которые постоянно тихо беседовали о чем-то.

Первой пришла Зина, принесла апельсины. Поплакала немножко. Семен ей улыбнулся. Когда она ушла, он с грустью подумал, что руки у него не поднимаются, и апельсин почистить он сам не сможет. Глупышка. Он заметил, что стал сентиментален к жене. Что-то нежное и грустное до слез сжималось в груди. Милая, любимая, родная женщина. Но это бывало и до операции. Тут врачи не виноваты. Это возраст.

Потом приходили разные знакомые, товарищи, сослуживцы. Некоторые приходили вообще непонятно зачем. Семен Иванович к ним в больницу никогда бы не пошел, а они чего перлись? Посмотреть, как он тут загибается? Не дождутся! Они сами вперед загнутся.

Явился сынок со своей невестой. Оба волосатые. У обоих рожи обколоты всякими железяками. Штанги, трубы, кольца, цепочки, шипы, бусинки. У невесты, у этой безгрудой змеи, еще и кольцо из носа торчит. Или это не кольцо. Семен Иванович не знал, как называются эти толстые черные сопли из ноздрей с шариками на концах.

Долго сидели молча. Сын будто примерялся к чему-то, будто не знал с чего начать. Невеста кидала на своего жениха вопросительные, удивленные взгляды. Наконец сын приступил к делу.

– Пап. Мама говорит, ты квартиру хочешь подарить кому-то.

– И что? – сухо спросил отец.

– Может не надо?

– Надо.

– А я?

– А тебе пусть жена сопли вытирает.

Сын переглянулся с невестой и, повысив голос, продолжил:

– Я замки новые вставил.

– Зачем?

– От вас.

– Ты меня что ли не пустишь в мой дом?

– Давай договоримся. Живите на даче.

Семен Иванович выдохнул, закрыл глаза и медленно открыл.

– Да, сынок, договоримся. Погоди, я оклемаюсь только. И договоримся.

Ушли визитеры, поджав свои тощие зады, в нелепых своих мешковатых штанах с ерундой по колено.

Семен позвонил Зине и уточнил. Да, сын не пускал маму Зину в квартиру. Да, она приехала в город, хотела кое-какие вещи взять, а там новые замки. Сына дома не было, невеста не открыла. А куда ей? Вернулась на дачу. Сын потом вещи привез. Почему не сказала? Расстраивать не хотела.

Через несколько дней зашел врач и будничным тоном сказал, что у Семена Ивановича обнаружили рак.

– Какой еще рак?

– Злокачественная опухоль, – ответил врач. – Это не по нашей части. Случайно нашли. Мы свое дело сделали, мы вас выписываем. Идите к онкологам.

От такой новости закружилась голова. Семен Иванович уставился в потолок. На ум пришла последняя его рыбалка, где он поймал рака, а потом размахивал им, дохлым, перед женой. Вот такой же рак теперь у Семена внутри, дохлый зеленый рак.

Позвонила Зина и сказала, что приехала машина, привезла вещи из квартиры, грузчики занесли все в сарай. Сын сам не приехал, просто оплатил и сказал куда везти вещи. Семен проглотил эту новость легко. Это мелочь. Это уже следует ожидать. Про свой рак не сказал. Потом придется, конечно, но сейчас не время.

Из больницы выписали. Дома, а точнее на даче, Семен усадил жену и признался, что болен раком. Погоревали. Поплакали, поутешали друг друга.

Сбережения у них были, поэтому записались в платную консультацию, там без очереди. Онкологи пару дней обследовали, потом выдали диагноз – лечить можно, шанс есть, но дорого.

Утром следующего дня на дачу явился сын. Вытащил все свои железяки из морды, оделся в нормальную одежду.

Родители пили чай на веранде, когда он вошел с улицы. Вошел и с порога начал:

– Пап, мне мама вчера вечером позвонила, сказала, что у тебя рак. Прости меня. И мама. Простите меня оба.

Сын заплакал. Мать заплакала. Семен Иванович сумрачно отпил чаю и спросил:

– А невеста твоя не хочет прощения попросить? Чего ты один-то?

– Мы поругались, пап. Навсегда поругались. Я ее выгнал.

– Ну садись за стол, – сказал отец, – поговорим.

Разговаривали до обеда. Сын отдал два комплекта ключей от квартиры. Помогал матери по хозяйству. Что-то там прибил во дворе, какой-то фонарь, чтоб не болтался. Попросился ночевать с родителями на даче. В общем, хотел быть ближе, соскучился.

За ужином сын заговорил о психологической поддержке. Очень важно психологически поддерживать больных раком. Это и на результат лечения влияет, и в целом самочувствие важная вещь. Есть у сына на примере один центр психологической помощи. В принципе можно попробовать с него начать. Если не понравится, то центров много.

– Название у него, правда, пафосное, – сказал сын, – Кафе Смерти.

– О господи, – сказала мать.

– Да это формат такой, они там пьют чай с булками и разговаривают на темы около смерти. Ну, например, кто сколько хочет прожить, как лучше захоронить, страшно ли умирать, кто какие видел случаи со смертью. Не хочешь говорить, сиди слушай. Это все вместе создает атмосферу уюта и комфорта. Человек дистанцируется от смерти, начинает смотреть на все философски. Туда можно и здоровым людям ходить. Здоровее потом на жизнь смотришь. Я пару раз ходил к ним. Хочешь, мам? Пойдем с нами?

– Ой нет, я не хочу, – сказала мать.

– Дорого у них? – спросил отец.

– Бесплатно. Можешь пожертвовать на чай да на булки.

– Ну поехали, посмотрим.

Утром собрались, пообещали матери, что вернутся вечером, сели в машину, да поехали.

Приехали в город, сын припарковал машину, подошли к зданию. Семен Иванович прочитал табличку над дверью: «Центр Добровольной Эвтаназии».

– Это что такое? – спросил Семен Иванович, заходя в дверь.

– Да, пап, тут недавно закон вышел, разрешили наконец людям в тяжелой ситуации уходить из жизни.

– Вот же ерунда какая, – прокомментировал отец. – Ну зачем нужен закон? Будто без разрешения нельзя на себя руки наложить.

– Да с разрешением ведь помогать можно, люди сами не всегда могут на себя руки наложить.

Сын чуть впереди, они шли по коридору, по лестнице, и дальше. Сын как-то повеселел, приободрился, воспрял.

– Ну и потом, пап, ведь у каждого человека есть право распоряжаться своей жизнью, нельзя человека насильно заставлять жить, каждый человек разумен, каждый сам может выбрать, что ему лучше.

Семен Иванович подумал, пожевал губами и возразил:

– Ну знаешь что, сын, эвтаназия это точка бифуркации, с нее начнется дорога в разрушение человечества. Эвтаназия приучит наше общество решать не проблемы, а последствия, приучает к легкому пути. Это то же самое, что из-за заусенца, приучаться отрубать руку по локоть. Лечить же надо заусенец. Вот у кого-нибудь, например, работы долго нету, у него депрессия, и он теперь конечно надумает в этот центр прийти, а надо не этот центр, надо проблему безработицы решать.

– Знаешь, пап, сколько у людей разных проблем? Их все не решить.

– Надо решать. А эти центры будут мешать решать проблемы, вот в чем фокус… И еще…

– Нам сюда, – сказал сын и зашел в кабинет.

Семен Иванович зашел следом. Сзади кто-то подошел и кольнул в шею. Семен Иванович обернулся, увидел ту самую невесту, ту безгрудую змею в пирсинге. В руке она держала пистолет для инъекций.

– Она-то что тут делает? – спросил отец, еще ничего не понимая.

– Работает, пап, – ответил сын, присаживаясь за стол и начиная заполнять какой-то бланк. – И я тут работаю. Мы эвтанаторы – мы помогаем людям уйти из жизни легко.

Сын посмотрел на отца и спросил:

– Понимаешь, что происходит?

Семен Иванович начал понимать. Схватился за шею, куда сделала укол эта змеюка.

– Нам жить негде, – сказал сын, – а тут ты со своим раком. Не хватало, чтоб ты еще и квартиру продал для лечения.

– А мать? – спросил Семен Иванович.

Сын вытянул губы трубочкой, поднял удивленно брови и повращал глазами, будто решал. Невеста хохотнула.

– Ну мать пусть пока на даче поживет, – сказал сын.

===