Читать книгу Сборник рассказов. В жанре имморт-фантастика - Наталья Сажина - Страница 2

Меня всегда привлекали дефекты: как оно так сломалось, как сломать лучше, или как не допустить поломки. И вот в поле моего зрения попал дефект – «иммортофобия» или «неприятие эликсира молодости». Дело в том, что никто из нас не готов всё бросить и заняться научными исследованиями, которые позволят омолодиться и продлить жизнь человека до бесконечности. Чего только ни говорят, как только ни объясняют свою иммортофобию, своё отторжение бессмертия! А с другой стороны, мы хотим жить, мы играем в это омоложение – стараемся выглядеть моложе, занимаемся спортом, бросаем курить, пьем виагру, закрашиваем седину, бодримся перед знакомыми, что, дескать, есть еще порох в пороховницах. Но ведь вся эта «игра в молодость» мелочна по сравнению с настоящей молодостью. Вот бы вернуть её, молодость? Нет, не хотим! Это явный логический дефект: хотим вернуть молодость и тут же отвергаем её. Хотим и не хотим! Вот это дефектище! Я такое люблю.

Чтобы разобраться в этом дефекте я погрузился в иммортализм, в «идеологию про бессмертие».

Оказалось, имморталисты живут среди нас – например, академик Вишев сейчас еще жив. Он, философ, придумал как обосновать иммортализм философски. У него диссертация об этом. И науку свою он назвал «иммортология».

Оказалось, что, кроме имморталистов есть и другие, похожие – трансгуманисты. Они тоже хотят вечной жизни на земле, тоже «топят за науку» (уважают науку), но, в отличие от имморталистов, они не уважают людей, предпочитая ценить свою личную свободу, которую, кстати говоря, понимают порой специфично. Соответственно, и культуру они не уважают, позволяют себе культурный вандализм – нарушают культурные нормы, смакуют сексуальные девиации и прочий «трэш с угаром», от которого у нормального культурного человека выделяется жидкая слюна. Трансгуманисты возятся с идеей ЛГБТ и привечают самых разных отщепенцев культуры – каких-нибудь «идейных гомосексуалистов» вместе с другими «тонкочувствующими маргиналами постмодерна, инсталляции и перфоманса». Трансгуманисты создают свою собственную субкультуру «свободы» – с черными латексными задницами и грудями, с хромированными шипастыми протезами рук, с рогатыми противогазами, да еще и с огненными глазами-лампочками. На мой взгляд, это проявление культа разрушения, силы и насилия – фроммовской некрофилии – как дети малые, которым лишь бы посмеяться над обществом.

Не виню трансгуманистов. Юношам свойственна тяга к силе и революции. «Если ты молод и не хочешь революции, значит у тебя нет сердца. Если ты стар и хочешь революции, значит у тебя нет ума».

Оказалось, ученые работают над проблемой старения. Это в основном генетики и микробиологи.

Правда, денег ученым почти не выделяют – мешает «иммортофобское лобби». То есть, никому не нужен этот эликсир молодости. То есть, никакие государства сейчас не станут, как когда-то в Советском Союзе стали создавать Киевский институт геронтологии (это Богомолец пообещал Сталину продлить жизнь советского человека до ста двадцати лет, и по этой причине появился в Киеве за месяц до начала Великой Отечественной Войны – сначала диспансер по борьбе со старостью, а потом, после того как Богомолец «не смог» и умер в возрасте чуть за шестьдесят, уже после войны и даже после окончания лысенковщины, ученики Богомольца из диспансера сделали Институт) или Всесоюзный институт Экспериментальной медицины им. Горького (Горький тоже – наслушался имморталиста Федорова и Богданова и продвигал тему омоложения).

Оказалось, что толстосумы типа Била Гейтса и Цукерберга тоже не станут вкладываться в омоложение, потому что они больше обеспокоены ростом населения в Африке – на их вкус людей на планете должно быть поменьше (к толстосумам пробовали подступиться трансгуманисты, он толстосумы денег не дали). Правда, некоторые частные лица финансируют научную имморт-деятельность Обри ди Грея или Владимира Скулачева, но это исключение из правил.

Никто – ни государства, ни частные лица – не вкладывается в эликсир молодости, все вкладываются в косметику, полирующую морщины и волосящую лысины – тут прибыль! Заберут, наверное, свою прибыль в могилу – знают, видимо, секретный способ.

Оказалось, не только сейчас, но и всегда был иммортализм – в тлеющем виде. Всегда кто-то высказывался в том смысле, что неплохо бы жить вечно.

Самые первые записи на свете, выполненные клинописью на глиняных табличках, повествуют о похождениях Гильгамеша, которому позарез нужно было раздобыть способ оживить своего мертвого друга.

Социалист и вегетарианец Бернард Шоу написал пьесу «Назад к Мафусаилу» – тоже о хорошем и нужном бессмертии.

До Октябрьской революции в России появились русские космисты – Федоров, Циолковский, Соловьев.

В юной, еще полоумной послереволюционной России, где-то рядом с Горьким, Булгаковым и Маяковским, на секундочку выскочили «биокосмисты» – юноши – поэты и прозаики, напоминавшие современных трансгуманистов – яркой вспышкой сгорели в иммортофобской атмосфере, только дымок остался с запахом – им тоже надо было кричать «долой», они тоже были ребята яростные.

Была группа интересных людей, стоявших у истока Украинской академии наук (Вернадский, Богомолец, Амосов) – они тоже писали на тему продления жизни, хоть и не всегда художественно.

В зрелом Советском Союзе на тему «сильного человека, способного победить даже старение и саму смерть» писал Гуревич, например, в романе «Мы из солнечной системы». С ним спорили – йоги, работники каких-то религиозных культов и почему-то историк по фамилии Бесстужев-Лада. Об этих жарких баталиях еще можно найти упоминания в прессе тех лет, еще не истлели подшивки журналов.

Альтов писал рассказ «Клиника Сапсан». Там он рассуждал о том, каким должно быть бессмертие.

В общем, иммортофобия скрыла всех имморт-писателей. Никого не видно на горизонте культурной жизни. Везде в литературе нам рассказывают обратное: бессмертие на земле – это плохо.

И не только в литературе, но и, так сказать, в «натуре» проявлялся иммортализм. Правда, не всегда в симпатичном виде. Об этом лучше всего можно прочитать в девятом выпуске альманаха научной фантастики от 1970 года в статье историка А. Горбовского «Стучавшие в двери бессмертия». Старикашки-кровососы – это не фигура речи (иные богатые старички сосали молоко и кровь у юных рабынь, и бывало, засасывали до смерти). Обряды черной магии с жертвоприношениями юношей – тоже не вымысел (Синяя Борода – это прототип одного графа, жена которого как-то зашла не в ту дверь). Были, были такие мысли, что можно высосать чужую молодость или как-то изловчиться в этом смысле при помощи заклятий потусторонних сил, что можно найти ее в дальних походах (конкистадор Хуан Понсе де Леон открыл Флориду, Александр Македонский пришел в Индию – шли за источником вечной молодости), что можно найти какую-то травку или животное и употребить (китайская медицина тоже имела целью омоложение), что достаточно смешать ртуть с жемчугом и алмазами (китайский император Цинь Шихуанди отравился чем-то таким, рецепт чего содержался в древнем свитке), что можно алхимическим путем создать философский камень.

Всё время кто-то пытался найти способ жить вечно. И профессор Мечников пытался с помощью болгарского йогурта (сейчас его любит поминать, как идейного отца-основателя, йогуртовая фирма Данон), и Богданов пытался переливать кровь (в 1926 году с помощью дружеской поддержки наркома Луначарского Богданов устроил создание института крови в Москве и стал его первым директором, умер в результате опыта по обмену кровью со студентом, больным одновременно малярией и туберкулезом, умер по причине несовпадения резус-фактора, а студент потом дожил до восьмидесяти лет, то есть как-бы вылечился), и сейчас люди пытаются – сейчас возлагают надежды на генетику, протезирование, наномашины и оцифровку.

Мы видим, за какие «инструменты» хватались герои-имморталисты – пеший путь, путь по воде, растения типа молодильных яблочек или женьшеня, жидкости вроде живой воды, магия и чернокнижие, таинства, приговоры и заговоры, снадобья, алхимия, кровь, наука – всё самое «лучшее», самое впечатляющее и многообещающее имморталисты пытались приспособить к тому, чтобы жить дольше, чтобы изменить данную реальность.

Я собрал самую большую на свете коллекцию возражений против бессмертия – «имморт-дискурс». Какая прелесть! И не нужен этот эликсир, и вреден он, и не получится никакого эликсира, и смерть полезна, и смерть красива, и надо жить мало, а то плохо будет и умрешь, и есть такой кармический закон, чтоб все умирали – всё подряд в этой моей коллекции; все высказывались: и Лем, и Чехов, и древние греки, и современные философы, и даже любители животных. Вот он, густой туман иммортофобии.

Я подобрался близко к дефекту! Я почти всё понял! Иммортофобия – это же суть нашей культуры! Люди не хотят умирать, но им приходится, и вот они придумали, как смириться со смертью. Все работающие способы смирения аккуратно складываются в культуру, становятся культурными нормами. Агрессия, религия, «философское преодоление смерти», «теория управления страхом смерти», посиделки в «кафе смерти», лирика, «эстетизация смерти», викинговское презрение к смерти, поклонение силе, желание разрушений и революции – это всё рабочие способы сохранить разум перед лицом приближающейся старости и неминуемого конца жизни.

Чтобы закрепить свой уровень понимания культурного дефекта я написал справку об имморт-фантастике.