Читать книгу Предназначение. фантастический роман - Николай Михайлович Лапшин - Страница 12

Москва. Офис. Натужно гудят вентиляторы. Небо затянуто мглой. Николай, промокая лоб носовым платком, отфыркиваясь, тягуче выговорил:

«Ну и жа… ра!»

Сидевшая рядом женщина, лет тридцати, промолвила:

«Николай Иванович, нужно прохладиться!»

Начальник отдела министерства, каковых в столице несчитано и намеренно, громко и вызывающе хлопнул огромным фолиантом по столу и торжественно объявил:

«Перерыв, переходящий в окончание рабочего дня!» – за что получил «чмок» в щеку и игривое «мой кумир».

Николай Иванович Чернышев, в прошлом выпускник престижного московского вуза, происходил из старого крестьянского рода, по нынешним временам, древнего рода. Отец его, Иван Сазонович, имел десять детей и благоволил своей жене Ольге, что в переводе на современный язык означало, «любил свою жену». Жара заставила вспомнить родные места, родительский дом и лесную, текущую близ деревни, речку. Он и его пассия сидели на диванчике, в комнате отдыха, и обсуждали программу на предстоящий вечер.

Чернышев, кряжистый, холеный мужчина лет под сорок, лениво отзывался на ласки женщины. Жара подавляла в нем все желания. Загорелась лампочка. Секретарша оповещала своего шефа о важном посетителе.

«Повеселился! Жениться пора» – раздраженно пронеслось в голове Николая.

Лицо его при этом не отображало никаких чувств. Он встал, подошел к зеркалу, поправил расческой волнистые черные волосы, пышные усы. Оправил рубашку, галстук и обращаясь к своему отражению в зеркале, произнес:

«Фр..ру..кт!»

Женщина понимающе кивнула головой и вышла в соседнюю комнату чере дверь, замаскированную под стеновую панель. Николай Иванович еще раз придирчиво осмотрев себя в зеркало, вышел в кабинет.

Пожилая секретарша, Екатерина Ивановна, напоминавшая вышколенную домоправительницу – англичанку, доложила о посетителе, инспекторе особого отдела министерства геологии РСФСР, Сергееве Владимире Петровиче. Чернышев открыл папку, вынул из нее несколько документов, завизировал их и отдал секретарю. Рабочая обстановка была создана.

«Пригласите товарища» – сказал он.

В кабинет вошел высокий, подтянутый, мужчина лет пятидесяти. Николай Иванович поднялся из-за стола и пошел навстречу посетителю. Лицо его источало лучезарную улыбку радости. Он полуфамильярно обратился к посетителю:

«Какие люди в наших краях!? Давненько я вас не видел уважаемый Владимир Петрович».

Сергеев пожал руку Николая Ивановича, но легкого тона не принял.

«Служба гоняет, уважаемый Николай Иванович!» – сухо ответил он.

Чернышев внутренне подтянулся, но от улыбчивой доброжелательности не отказался.

«Да работа ваша трудна и опасна!» – процитировал, немного искажая, он слова известной песни. Николай Иванович усадил посетителя в кресло, сел сам. Улыбка сошла с его лица, он уставился на Сергеева и сказал:

«Слушаю вас».

Долго вилась тропа беседы Сергеева и Чернышева, инспектор все чаще выходил на младшего брата Чернышева, Василия. Первым сошел с дистанции Сергеев, который спросил:

«Николай Иванович, ваш брат Василий не навещал вас?»

У Николая, от предчувствия беды, сжалось сердце.

«Вот оно что! – подумал он и ответил – Нет Владимир Петрович, не посещал. Последний раз я его видел года три назад. Даже на его проводах в армию не был, по причине моей служебной командировки. В это время находился в Афганистане. В последнем письме брат писал, что после командировки ему обещали дать отпуск за хорошую службу».

«Письмецо можно мне посмотреть?» – в полуприказном тоне спросил Сергеев.

Чернышев согласился показать письмо брата, уверяя инспектора, что ничего особенного в нем нет. Волга, которая ждала Сергеева, доставила их к дому Чернышева. Они поднялись на этаж и вошли в квартиру.

«Кооператив?» – завистливо спросил Сергеев.

«Да. Три года загранкомандировки». – коротко ответил Чернышев. В кухне-столовой Николай усадил гостя в мягкое кресло и спросил, что Сергеев будет пить. Гость пожелал виски и минералки.

«Я холостякую, прошу извинить за плохой сервис!» – расшаркался перед инспектором Николай Иванович, включая кондиционер на полную мощность

«Живут же люди! – завистливо подумал Сергеев – А за какие шиши?» – но тут же отбросил эту мысль. Он знал, что Чернышев, работавший в Афганистане представителем министерства геологии РСФСР, приложил немало усилий для того, чтобы заинтересованные советские предприятия, получили заказы от афганской стороны на поставку бурового и иного оборудования. С этих контрактов, Чернышев имел упомрачительные комиссионные в твердой валюте. Он приобрел огромный авторитет в министерствах геологии СССР и РСФСР. О работе Чернышева в Сирии, вообще ходят легенды и только очередная заваруха на Ближнем Востоке, приостановила его бурную деятельность. Поговаривают, что он и «конторе» при делах, вспомнил Сергеев. Он сокрушенно вздохнул, сделал глоток виски, ожегся крепостью напитка и закашлялся. Николай Иванович вошел в холл, положил тонкую стопочку писем на столик, мягко проговорил:

«Ну я балда, льда вам не преложил!»

«Не беспокойтесь пожалуйста, это я с непривычки. Нашу русскую пьем не разбавляя, а эти американосы, вечно что-нибудь придумают!» – успокоил хозяина гость.

Инспектор водрузил на нос старомодные очки, взял письма и погрузился в чтение. Минут через пятнадцать, он снял очки, уложил их в очешник, и задумчиво произнес:

«Да вы правы, Николай Иванович, обыкновенные солдатские письма».

Чернышев в лоб спросил:

«Владимир Петрович, что случилось с моим братом?»

Сергеев ответил, что из Комитета пришла бумага с просьбой опросить Чернышева Николая Ивановича, о времени его последней встречи с младшим братом Василием, и о планах брата на будущее.

«Владимир Петрович! Со всей ответственностью заявляю, что не видел брата Василия давно. Все письма, полученные мною от него, я вам дружески предоставил. Начинаю волноваться за судьбу брата и прошу вас рассказать, что случилось с ним».

Сергеев попросил Чернышева успокоиться и сказал, что он знает немного и может сообщить лишь то, что прочел в письме-запросе.

«Ваш брат Василий, находясь в служебной командировке на побережье Ледовитого Океана, пропал без вести. Командование части, в которой служит ваш брат, ведет служебное расследование по этому факту» – кратко изложил суть дела инспектор и попросил Чернышева отдать ему письма брата, сославшись на необходимость составления отчета о проделанной работе.

«Владимир Петрович, ничего я вам передавать не буду. История с братом очень обеспокоила меня и если дело ведется официально, то я передам письма представителю органа власти, который ведет расследование. Вы поймите меня правильно и не примите мой отказ, как нежелание сотрудничать. Думаю, что мне нужно позвонить родителям, может они что-нибудь знают о Василии, хотя навряд ли» – закончил свой монолог Николай Иванович.

В комнате повисла тишина. Слышны были удары кварцевых часов. Чтобы разрядить обстановку, Чернышев включил японский телевизор и предложил выпить по маленькой, чтобы залить горечь недоразумения. Николай Иванович говорил, что не верит, что Василий мог совершить какой-нибудь предосудительный поступок или безвестно пропасть в тундре или тайге.

Сергеев нехотя поднял бокал, и пробормотав:

«Быть добру!» – выпил. Поморщился, закусил крохотным бутербротиком.

На экране телевизора, вперемешку с телеведущими, горланили митинги. Они требовали свободы, колбасы, гласности, теплых женских сапожек. Партийные товарищи всех окрасов и мастей, звали народ перестроиться, не поддаваться, ответить на вызов. Панорама событий мелькала, неслась, сливалась в голове у Владимира Петровича в одну жуткую картину. Он закрыл глаза, перед ним встало Чудовище, имя которому Русский бунт, Российская смута. Сергеев почти физически слышал треск костей, вопли пережевываемых, растерзанных, растоптанных и брошенных подыхать на обочину дороги российской жизни людей, по которой вели народ зазывалы, прорабы перестройки. В старину в овечьих отарах были козлы, которые водили по пастбищам овец, помогая тем самым пастухам управлять стадами. Приходила пора и эти же козлы, помогали мясникам, они заводили овечье стадо в загон, откуда они выходили живыми, а овцы попадали под ножи мясников. Козлы посчитали, что сами могут управлять овцами и превратились в одночасье, из травоядных, в плотоядных зверей. Они уже не блеяли, а ревели, гоня впереди себя баранье стадо. Звери вырвались и теперь их уже ничем не сдержать. Что им не дай, им все будет мало. Они найдут другую причину для бунта и будут реветь тысячеглотной пастью:

«С …ВО …БО… ДУ!»

Владимир Петрович тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение и произнес, казалось бы не к месту, кивнув головой в сторону телевизора:

«Эх, Николай Иванович, я что, а вот они ….» – фразу он не докончил и, отдав честь кивком головы, ушел.

глава 10 Смерть подполковника кгб сергеева

Спускаясь в бесшумном лифте, Сергеев вспомнил свою старую двухкомнатную квартиру в хрущевке на третьем этаже. Узкую, полутемную лестницу в подъезде. Как быстро летит время! Лет пятнадцать тому назад, он молодой капитан госбезопасности, получил ключи от квартиры в новострое. Он не верил своему счастью и втайне гордился тем, что именно он, капитан Сергеев, один из первых в управлении, получил квартиру за разоблачение трех студенческих антисоветских организаций.

Сергеев горько улыбнулся. Студентики почитывали самиздат, пописывали в самиздат, поругивали родную партию и её маразматических вождей. В то же время исправно ходили на субботники, платили членские взносы ВЛКСМ, а иные и КПСС, осуждали на собраниях фарцовщиков, пьяниц и прогульщиков, требовали свободу заграничным коммунистам, жертвовали денежки в различные фонды. В общем обычные кухонные революционеры, еще не обозленные, не поднятые на щит международными врагами СССР. Мальчишки и девченки с обостренным возрастным чувством справедливости. Вы, товарищ Сергеев, тогдашний преуспевающий капитан, толкнули их в лагерь врагов и сделали их стойкими борцами против советской власти и Российского государства. Вы способствовали превращению козлят в плотоядных козлищ. Прошлого не вернуть. Что несет стране и ее народу будущее? Почему подполковнику КГБ Сергееву не нравится начальник отдела министерства геологии РСФСР Чернышев Николай Иванович? Задавал себе вопрос Сергеев и не мог на него ответить. Инстинктивно он чувствовал в Чернышеве врага в интерпритации коммунистической морали. Основная же причина была в том, что Чернышев смог пристроиться к новым требованиям, а Сергеев уже не может, слишком глубоко сидит в нем коммунистическая мораль. По другому он жить и думать не может.

«Старею!» – подумал Сергеев, входя в квартиру.

«Пусто в квартире, пусто в душе. Все высосали суки! – последней мыслью промелькнувшей в угасающем сознании подполковника Сергеева была – И будут живые завидовать мертвым!»

Подполковник Сергеев умер, как показало вскрытие, от обширного инфаркта. Через два дня после посещения им Чернышева заподозрившие неладное соседи вызвали милиция, труп Сергеева лежал на полу, возле двери.

Не написал и не подшил в личное дело Чернышева Николая Ивановича, бывший подполковник КГБ свою последнюю оперативку. Впрочем бывших в КГБ не бывает. Чернышев узнав от своих сотрудников о смерти Сергеева, уничтожил письма брата.

«Береженого и Бог бережет!» – гласит старая крестьянская пословица.