Читать книгу Следователь и Корнеев. Повести и рассказы - Николай Николаев - Страница 14

Предстояло вызвать Корнееву в следственное управление и передопросить с учётом появившихся в деле обстоятельств. Заодно откатать её пальчики на дактилоскопическую карту для последующей экспертизы. Так, на всякий случай. После наших нескольких встреч Корнеева держалась свободнее, и в кабинет она вошла уверенно, я бы сказал, буднично, словно между делом навещая старого приятеля. И даже кивнула мне, как хорошему знакомому. А я поймал себя на мысли, что уже не мучаюсь перед дилеммой, раскрыться перед ней или нет. Напомнить женщине о наших встречах или сделать вид, что ничего и не было? Откроюсь – и что дальше? Допросы будем чередовать с воспоминаниями о прошедших любовных встречах? Теперь я о ней думал исключительно как о потерпевшей. Вдова убитого Корнеева, которую я забуду, как только напишу обвинительное заключение. И лишь иногда, в свободную минуту, когда позволю себе распечатать бутылочку пива дома у телевизора, может быть, вспомню ту осень в общежитии на Июльской.

– Упустил ты свою птицу счастья, – упрекал меня Роман, стоя у раскрытого окна. Он сплевывал крошки табака и разглаживал свои пышные кавказские усы. Колышущиеся от сквозняка занавески обдавали меня табачным дымом вперемежку с ароматом березовых почек. В последнее время комендант периодически сменял Корнеева, словно они сговорились дежурить возле меня. Надменный чеченец смотрел в окно и, не поворачивая головы в мою сторону, задумчиво смолил сигарету за сигаретой, словно хотел накуриться за всю непрожитую жизнь. Я слышал от сокурсников, что Роман, когда в Чечне началась заварушка, подался в боевики к Басаеву и был убит при захвате больницы в Будённовске. – Такую женщину, как Светка, ты больше не встретишь.

– Может быть, чашку кофе, Светлана Андреевна?

– Нет, спасибо, – коротко отказалась Корнева, настроенная, похоже, говорить только по делу.

– Мы раскрыли убийство, – сказал я, наливая ей кофе.

Корнеева, поблагодарив меня, тут же решила всё-таки его попробовать.

– Мне-то сейчас вы сможете назвать имя убийцы? Или это пока что тайна следствия?

– Могу. Но прежде ответьте мне на несколько вопросов.

– Пожалуйста, – согласилась Корнеева. Кофе ей определённо понравился. – Буду рада, если чем-то помогу следствию.

– Это верно, что вы с Корнеевым несколько лет сожительствовали, не оформляя брака?

– Да, верно. Мы пробовали тогда заняться совместным бизнесом, торговали недвижимостью. Ну и присматривались другу к другу, проверяли свои отношения на прочность.

– Судя по всему, торговля недвижимостью у вас шла успешно. Ведь именно тогда вы приобрели коттедж в посёлке Решёты?

– Да, верно, – Корнеева нахмурилась. – Но для этого мне пришлось продать свою квартиру на улице Ясной. Корнеев, можно сказать, тут ни при чём.

– Поэтому дом и был зарегистрирован на ваше имя?

– Ну да, именно поэтому. А почему же должно быть по-другому?

– Согласен. А квартира на Коуровской? Она была вашей совместной собственностью?

– Купили её во время нашего брака, но оформлена на дочку. Настя, дочка, является собственником квартиры. Так кто убийца-то?

– Бекетов.

– Бекетов? Так я и думала! Конченый человек этот Бекетов! Ради денег друга убил! А всё водка…

– Ну, а джип. На кого зарегистрирован джип?

– Что? Какой-такой джип?

– «Киа Соренто».

– А, вот вы о чём… Да на Корнеева и был зарегистрирован.

– У вас с мужем были конфликты по поводу раздела имущества?

– Нет. Какие могут быть конфликты? Что вообще делить-то было? Машину? Да я на неё и не претендовала. Его байк? Да на чёрта он мне сдался! Так что Бекетов? Арестовали уже?

– Погодите. Вопрос о разводе, я так понял, у вас был уже решён?

– Да. Мы уже несколько месяцев, как в разводе, раздельно жили. Хотя и не оформили расторжение брака.

– Он продолжал приходить домой к вам?

– Иногда заскакивал забрать то одно, то другое. Ночевал, случалось, – если видел, что я хочу остаться одна. Из вредности оставался. Была у него такая черта – делать что-то из вредности, чтобы насолить мне. Да к чему всё это? Вы же сказали, что убийство уже раскрыто!

– Ну, хорошо. К вам он относился как к врагу. Ну, а к дочке своей? Так же? Или сохранял родственные отношения?

Корнеева улыбнулась куда-то в сторону.

– А у него и не было своей дочки. Когда мы с ним сошлись, Настя у меня уже была. И она вовсе не его дочь. И не Смольянова, с которым я жила ранее. Грехи молодости, так сказать…

После некоторой паузы я продолжил допрос:

– Настя жила вместе с вами?

– До последнего года. Пока не познакомилась со своим женихом, Мишей. Познакомились и стали жить вместе. Снимают квартиру. Миша тоже следователь.

– Вот как? – удивился я. От удивления я даже перестал делать пометки в своём блокноте. В таких случаях, чтобы не снижать психологического накала, оформлением протокола я занимался позднее.

– И где же, интересно, он работает следователем?

– Он ездит в Чечню; знаю, что надолго. А здесь обычно сопровождает какие-то важные грузы по железной дороге.

– Ах, вот оно что! – я снова обратился к своему блокноту, сделав очередную пометку. Миша был милиционером-охранником.

И, не поднимая головы, уточнил:

– А сколько лет вашей дочери?

– Двадцать.

Двадцать! Ручка в моей руке замерла на какое-то мгновение. Но я продолжил:

– Как Миша воспринимал ваши конфликты с Корнеевым? Или это его не касалось?

– Миша был нам барьером. Он сдерживал нас обоих. – Она задумалась. – Честно говоря, если бы не Михаил, то Корнеев, думаю, действовал бы со мной ещё жестче.

Выждав паузу, я сказал уже несколько другим тоном:

– Ну, а как Михаил отнёсся к ссоре между Корнеевым и Настей?

Я имел в виду ту стычку между ними, о которой упоминал сосед Павлюченков, когда Корнеев отказывался подвозить Настю на своей машине.

Корнеева бросила на меня быстрый взгляд.

– Ну, я так и знала, что вы об этом спросите! Только уж больно долго вы к этому подбирались. Как! Как! – Корнеева раздосадовано посмотрела по сторонам. – Тогда, полгода назад, я была в командировке в Нижнем Новгороде. Корнеев и Настя оставались одни. Миша находился в Чечне. Когда я вернулась домой, вошла в квартиру, то не сразу поняла, что происходит. Из дальней комнаты доносился вой. Я и не подумала, что это Настя. Слышен был голос Корнеева. И вдруг меня как молнией пронзило. Мишу, думаю, в Чечне убили! Поспешила туда, в комнату… – Корнеева расстегнула сумочку, которую держала на коленях, достала сигарету и закурила. После этого посмотрела на меня и спохватилась, отставив сигарету в сторону:

– Можно? Я вижу, вы не курите.

– Курите, курите!

– Когда я зашла туда, в спальню, то встала и стою, глазами хлопаю. Что к чему – понять никак не могу. Настя на кровати лежит в разодранной ночной рубашке. Уткнулась в подушку лицом. Корнеев штаны на себя натягивает… Хоть и не отец он ей, но при нём же я Настю воспитывала! Вот подонок! Чтоб его там черти разодрали! Грязная скотина!

Корнеева разволновалась и, порывисто поднявшись, подошла к окну; несколькими глубокими затяжками докурила сигарету и выбросила окурок в форточку. Тяжко вздохнула.

– В общем, Настя, дурочка, как я её ни предупреждала, рассказала всё жениху.

– Ну, и что Миша?

– Миша? – Корнеева усмехнулась. – Как ни боялась я дальнейшего, но даже разочарована была. Я думала, что Миша Корнеева убьёт. Но он его только избил. Тогда-то Корнеев и ушёл, стал жить отдельно.

– Ну, а чего вы ожидали? Когда вернётся Миша и Корнеева убьёт? Почему в милицию не заявили об изнасиловании дочери?

– Поймите, я же не думала, что Настя так сглупит! «Молчи, – говорю ей. – Молчи и забудь. А Михаилу – ни слова!» – «Ладно, ладно», – говорила. А потом взяла да и рассказала ему всё! Вот же глупенькая! Когда Корнеева застрелили, я грешным делом подумала, что это Миша сделал. Слава богу, что тогда он был в командировке!

– И вы поверили, что Миша простил Корнееву такое надругательство над своей невестой?

– Нет, он, конечно, ему этого не простил.

– Когда вы виделись в последний раз с Бекетовым?

– Несколько лет назад. На тридцатилетие Корнеева встречались, в кафе на улице Хохрякова.

– Скажите, Светлана Андреевна, – произнёс я, отложив в сторону авторучку, – у вас есть друг?

Я даже не стал извиняться за не слишком деликатное любопытство. Мы всё-таки в кабинете следователя, и речь идет об убийстве.

– А к чему всё это, Иван Иванович, к чему? Никак не пойму! Ведь убийство-то уже раскрыто! Вы же сами сказали, что Бекетов убил! К чему всё это – мой друг, мои семейные дрязги, а?

Я молчал.

Корнеева после некоторой паузы сказала недовольно:

– Ну, пожалуй, нет. Нет у меня никакого друга, если вы это хотите знать.

Нет, конечно, я допускал, что убийцей мог быть Бекетов. Но эта версия была очень слабенькой. И я вовсе не намеревался следовать указаниям начальника, замыкая обвинение на этом несчастном пропойце. Пусть следствие идёт своим чередом. После ухода Корнеевой, перечитывая протокол допроса, я выстроил в голове такую картину происшедшего преступления. Миша, будущий её зять, решил Корнеева убить. У Миши есть пистолет. Яснее ясного, что в Чечне, куда он так часто ездит в служебные командировки, добыть можно любое оружие. Миша привозит пистолет калибра девять миллиметров. Но не успевает воплотить в жизнь задуманное, как его отзывают в командировку. Предположим, о его приготовлениях догадывается Корнеева. Она похищает у него пистолет и просит Смольянова помочь ей убить Корнеева. Тот находит исполнителя. Бекетова? А затем подставляет его? Так, что ли, получается? Нет, скорее всего, исполнителя находят другого, а Бекетов оказывается крайним.

Что ни говори, я завяз в этих версиях. Перечитывая протокол, я видел, что начинаю заболевать убийственной жвачкой. Когда течение мысли не совсем правильное, но оно продолжается, здравый смысл начинает бунтовать, и мозг сигнализирует человеку, что всё это неверно и надо возвращаться в исходную точку, к фактам. А к имеющимся фактам прибавился конфликт между женихом Насти Мишей и Корнеевым. Конфликт очень серьёзный. Корнеев изнасиловал Настю! Ну и подонок же, оказывается, этот потерпевший! Не удивлюсь, если ещё что-нибудь выявится. Надо расширять проверку круга людей, с которыми общался Корнеев. Глядишь, и ещё какой-нибудь конфликт выявится, и, возможно, связанный с его бизнесом. Если выяснилось, что Корнеев за один год жизни убил одного человека и изнасиловал женщину, тогда что он натворил за всю жизнь? Кинул, к примеру, с деньгами кого-нибудь в своём бизнесе? Вызвав по телефону Валентину, Полушкина и Федосеева, я решил провести с ними совещание, обсудить версии, определиться на будущее. А на указания Брагина завершить следствие мне было ровным счётом наплевать.