Читать книгу «Окаянные дни» Ивана Бунина - Олег Капчинский - Страница 4
Часть первая. Южная смута
«В четыре часа дня начались взрывы»
ОглавлениеЖизнь в городе входила в свое привычное русло – заработали магазины, ожил знаменитый одесский рынок Привоз, заблестели вымытыми стеклами витрины кафе и ресторанов. Зашумела, забурлила жизнь в известном всему городу кафе Фанкони на углу Дерибасовской и Екатерининской, где собирались маклеры, подрядчики, другой народ при валюте, заходили подчас главари уголовного мира.
В Одессе начала возникать своеобразная обстановка.
В самой фешенебельной гостинице – «Лондонской» – на Николаевском бульваре, в лучших домах на Екатерининской, Ришельевской, Дерибасовской разместились многочисленные высокопоставленные беженцы из Москвы и Петрограда – царские дипломаты, бывшие придворные, генералы, банкиры, дельцы, представители «высшего света». Вся эта «соль» российской аристократии предпочла Одессу другим городам – здесь можно было переждать смуту, а в случае опасности уехать за границу.
Чуть ли не ежедневно собиралась вся эта аристократия в здании купеческой биржи на Пушкинской улице. Здесь произносились длинные речи, в которых, как писала газета «Одесские новости» 22 ноября 1918 года, «высказывалась мысль, что Одессе теперь, быть может, придется сыграть роль собирательницы земли русской, ту самую, какую некогда выполняла Москва».
В августе 1918 года в районе Пересыпи, недалеко от грузового порта, прогремел мощный взрыв – взлетели на воздух склады артиллерийских боеприпасов оккупационных войск.
Взрывы были настолько сильными, что их очевидцами стали многие жители Одессы и окрестностей, в том числе Иван Алексеевич и Вера Николаевна Бунины, живущие в это время за городом на даче Шишкиной. Вот как супруга писателя обрисовала это событие в своем дневнике:
«18/31 августа.
В четыре часа дня начались взрывы. Где – неизвестно. Наверху из западной комнаты было хорошо наблюдать… Сначала появляется огонь, иногда небольшой, иногда в виде огненного шара, иной раз разбрасывались золотые блестки. После этого дым поднимается клубом, иногда в виде цветной капусты и дерева с кроной пихты, иногда в виде дерева с кроной пихты ‹…›.
Из города едут массы народа, платформы полны людьми. Из Люстдорфа многие кинулись спасать вещи… Масса народу с Молдаванки бежит в Люстдорф, на степь. Люди в панике. Говорят, что выбиты окна в высоких домах. Все взволнованы. Рассказывают, что вся Одесса горит, что есть человеческие жертвы.
Весь вечер стояло зарево. Иногда вспыхивали и окрашивали полнеба огненные шары, а секунд через 20–30 доносились раскаты взрыва»[19].
Комиссия, созданная властями для расследования происшествия, сделала заключение, что причиной взрывов был поджог, который одновременно был совершен в двух местах: на заводе Яловика и в хлебном городке, амбары которого вместо зерен содержали склад снарядов, в результате чего погибло в огне 6–7 тысяч вагонов артснарядов[20]. Отсюда возникла версия, что взрыв 1918 года был организован террористической группой, но при этом неизвестен ее партийный состав: большевистский или анархистский. Одесский же историк Саул Боровой не исключал в качестве причины взрывов простой небрежности[21]. Еще более уверенно о произвольности взрывов писал большевик-подпольщик Иосиф Эммануилович Южный-Горенюк[22]. На этой личности надо остановиться поподробнее, поскольку он будет неоднократно фигурировать в нашей книге. Южный – это его подпольная кличка. Но и Горенюк не являлась его урожденной фамилией, а лишь переделкой на более украинский манер – Гурунюк. Горенюком же Иосиф записался у воинского начальника, когда в 1915 году призывался в армию, чтобы казаться малороссом, тем более что внешне он на семита не походил. До призыва он, сын веревочника из городка Чуднов Житомирской губернии, был отдан на обучение профессии модельщика в одесское ремесленное училище «Труд», по окончании которого остался работать по специальности в городе. Вернувшись в 1917 году в Одессу, Горенюк вступил в Красную гвардию, после первого захвата власти большевиками в городе стал секретарем комиссариата труда и комендантом местного Совнаркома. Затем с 3-й армией отступал из Одессы. Поработав некоторое время в Москве трудовым инспектором, он третий раз отправился в Одессу, на сей раз на подпольную работу. Первоначально теперь уже Южный был связан с группой партийных разведчиков, добывавших сведения военного и политического характера, а затем из знакомых ему товарищей из дружины социалистической рабочей молодежи он сформировал самостоятельную городскую разведку, которую и возглавил. Относительно одесских взрывов он вспоминал:
«По заданию подпольного обкома, в частности, добывались сведения для готовившегося взрыва снарядов, хранившихся в пороховых складах, однако взрыв не был произведен большевистской организацией. Взрыв произошел по вине австро-германского командования, которое в предвидении предстоящей эвакуации Одессы приступило к уничтожению снарядов. При этом не была учтена сила детонации. Начались последовательные взрывы на складах, расположенных на близком расстоянии. Взрывы причинили большой ущерб не только городу и населению, но и австро-венгерским войскам. Об этом свидетельствовали донесения разведчиков и масса трупов немецких солдат, вывозимых из района взрыва в те ночные часы, когда движение по городу было запрещено»[23].
Взрывы дали серьезный повод властям для усиления режима.
В частности, 13 октября Осведомительным отделом Державной варты (так с правления гетмана Скоропадского на Украине стала называться милиция) была арестована на своем заседании группа большевиков-подпольщиков и членов так называемого Молодого революционного интернационала (так называлась нелегальная организация, состоявшая из членов молодежных течений левосоциалистических партий), в том числе и Южный, которые были отправлены в участок Бульварного района, а затем и в Одесский тюремный замок[24]. Однако гетманская варта начала усиленное преследование не только подпольщиков, но и видных деятелей уголовного мира. Были арестованы отец Винницкого и один из младших братьев Идель. Но самому Япончику удалось скрыться.
В рассказе Бабеля «Король» из «Одесских рассказов» Беня Крик с товарищами поджигает полицейский участок и освобождает арестованных. Событие, связанное с освобождением заключенных, было и в жизни Мишки Япончика, и Бабель, несомненно, о нем знал. Но писатель изменил время действия – перенес его в дореволюционное время и придал этой истории трагикомический одесский колорит, свойственный всем рассказам великого писателя.
А в реальной жизни освобождение арестованных, в котором принимал участие Мишка Япончик, было связано с более трагическими событиями, и происходили они при смене не участкового пристава, а всей власти в Одессе…
Ноябрьским вечером 1918 года в одесской гостинице «Пассаж», получив шифровку о начавшейся в Германии революции, застрелился командующий кайзеровскими оккупационными войсками фельдмаршал фон Бельц. Войска оккупантов начали покидать город. Последние части ушли из Одессы 26 ноября 1918 года. Буквально на следующий день одесситы увидели на внешнем рейде флот Антанты – 10 линкоров, 9 крейсеров и 10 миноносцев. Командовал союзной эскадрой вице-адмирал Амет. Сухопутные войска Антанты в составе 3 дивизий, румынских подразделений, союзных подкреплений на Ближнем Востоке, колониальных войск вошли в город 17 декабря 1918 года. Однако сразу после ухода оккупантов, но перед высадкой интервентов город заняли петлюровцы. И именно во время смены властей произошло одно событие, отразившееся на дальнейшей биографии Мишки Япончика.
Вера Николаевна Муромцева-Бунина записала в своем одесском дневнике 29 ноября (12 декабря по новому стилю) 1918 года:
«Мы в республике. Петлюровские войска вошли беспрепятственно в город ‹…›. По последним сведениям, Гетман арестован (эти сведения оказались неверными. Гетману Скоропадскому, как известно, удалось бежать. – O. K.). Киев взят. Поведение союзников непонятно. ‹…› Сегодня вместе с политическими выпущено из тюрьмы и много уголовных. Вероятно, большевистское движение начнется, если десанта не будет»[25].
1 декабря 1918 года по железной дороге прибыл эшелон сербских войск, а 3 декабря – отряд польских легионеров. 11 декабря войска Украинской Директории (националистический орган власти, образованный 14 ноября 1918 года в г. Белая Церковь, командующим войсками которого, а затем и руководителем был СВ. Петлюра) захватили железнодорожную станцию Одесса-Главная, вокзал и весь прилегающий район. Находившиеся в городе дружины белогвардейской Добровольческой армии сдали им центр города, заняв зону в районе улиц, примыкающих к порту.
12 декабря 1918 года, в момент перехода центра Одессы в руки войск Директории, в цирке (Коблевская, 25) состоялся митинг рабочих. На нем от имени большевиков под фамилией Петров выступил Иван Евдокимович Клименко[26]. Он призвал освободить политических заключенных.
Бывший командир партизанского отряда, действовавшего в районе города, Филипп Анулов (Френкель)[27], вспоминал спустя несколько лет после этого памятного события:
«С криками: „В тюрьму!“ толпа выходит на улицу. Замелькали на поясах и в оттопыренных карманах револьверы и бомбы… Толпа направилась к близлежащему бульварному участку (Преображенская, 44). Здесь все политические арестованные были освобождены, после чего толпа по Большефонтанской дороге направилась к тюрьме…»[28].
На подходе к тюрьме к демонстрантам присоединилась толпа из четырехсот вооруженных людей. Это были одесские налетчики, спешившие, пользуясь случаем, освободить своих товарищей.
Анулов писал далее:
«…Во главе толпы налетчиков стоял легендарный и неуловимый бандит Мишка Японец, вооруженный, как и все бандиты, с ног до головы.
Толпа потребовала открыть тюремные ворота. Охрана тюрьмы это приказание исполнить отказалась. Тогда толпа разоружила внешний тюремный караул и избила часового прикладом. Кто-то подал мысль – взорвать ворота бомбой. Раздались крики: „Назад! Назад!“. Толпа подалась. Бомбометчик вышел вперед и бросил в ворота гранату Новицкого. Другие последовали его примеру. Ворота рухнули, и толпа хлынула во двор тюрьмы.
В это время к тюрьме начали подходить рабочие с митинга. Их встречал Клименко и пояснял происходящие вокруг тюрьмы события. Решили ограничиться освобождением политических заключенных. Была выделена необходимая группа рабочих. Она и освободила политических. Со своей стороны Мишка Японец освобождал уголовных. Вскоре тюрьма опустела…»[29].
Начальник тюрьмы заперся во дворе в тюремном сарае. Уголовники бросились к сараю, обложили его соломой, облили некоторые места керосином и подожгли.
При штурме тюрьмы были освобождены видные одесские большевики Николай Голубенко[30], Наум Соболь и некоторые другие[31].
Среди освобожденных не было Иосифа Южного-Горенюка – руководителя подпольной партийной разведки в городе. Он был отпущен на свободу за несколько дней до этого за полученное от подполья взятку в 30 000 рублей, переданных его женой Розалией Яковлевной Сапирштейн следователю Державной варты[32] (напрасно только деньги потратили, все равно вскоре пришло бы бесплатное освобождение).
Власть менялась, немцы покидали Украину, на Одессу наступали петлюровцы, и полноценного контроля за честностью своих сотрудников вартовое руководство осуществлять уже не могло. (Позднее уже белые власти «перевели» название Державной варты на русский язык, и она стала именоваться, как и в других городах и губерниях юга России, Государственной стражей.)
Южному была известна одна деталь, касающаяся участия Мишки Япончика в штурме тюрьмы, о которой не знал Анулов. Вот что он писал в одном из вариантов своих воспоминаний:
«…Мишка Япончик… освободил своего отца и младшего брата. Этот факт, мне лично известный, так как некоторое время Винницкие, отец и сын, были подсажены в нашу так называемую пересыльную камеру, показывает, что не так всесилен был Мишка Япончик. Без помощи рабочих он не смог бы освободить из тюрьмы своего отца и младшего брата…»[33]. Действительно, пик власти «короля» преступного мира Одессы наступит несколько позже.
«Сидим дома, так как на улицах стреляют, раздевают, – записала в дневнике Вера Муромцева-Бунина. – Кажется, вводится осадное положение, выходить из дому можно до девяти часов вечера. Вчера выпустили восемьсот уголовных…»[34].
Еще более красноречиво о последствиях штурма тюрьмы свидетельствовал Филипп Анулов:
«…Через несколько дней город почувствовал результаты разгрома тюрьмы. Грабежи и налеты приняли чудовищный характер. Освобожденные уголовные „работали“ после тюремного отдыха… Интересно отметить, что в своей „работе“ уголовники выдавали себя за экспроприаторов – анархистов. Это сильно смущало одесскую федерацию анархистов. Последняя вынуждена была публично отмежеваться от грабежей и разбоев, творящихся в городе от их имени…»[35].
19
Устами Буниных. Т. 1. С. 156.
20
Правда. 1918. 8 сентября.
21
Боровой С. Указ. соч. С. 74.
22
Южный-Горенюк (настоящая фамилия – Гурунюк) Иосиф Эммануилович (1894–1980). Большевик с августа 1917-го. Родился в городе Чуднов Житомирской губернии в семье ремесленника-кустаря. По окончании ремесленного училища работал модельщиком в одесских мастерских. В 1915–1917 гг. рядовой пехоты 37-й дивизии Юго-Западного и Румынского фронтов, где в 1917-м избран секретарем солдатского комитета. Затем был красногвардейцем в Одессе. В январе-апреле 1918-го – секретарь комиссариата труда и комендант местного Совнаркома в Одессе, начальник санчасти 3-й Революционной армии. В мае-июне 1918-го – работал в Москве инспектором рабочего контроля райотдела труда. Затем вернулся в Одессу, где в июле 1918 – апреле 1919-го – руководил подпольными партийными городской контрразведкой и областной разведкой. С апреля по май 1919-го – член коллегии Одесской губчека, заведующий агентурно-инспекторским отделом, руководитель разведработы против григорьевцев. Затем был секретарем Пересыпьского райкома партии, помощником комиссара полка 51-й дивизии на Екатеринославщине и там же был на подпольной работе. С апреля 1920 года – на прежней партийной должности в Одессе. С декабря 1920 по апрель 1921 г. – начальник спецотдела и член коллегии Одесской губчека. Затем до конца года был председателем Тираспольской уездчека и начальником Особого отдела охраны румынской границы. В 1922 г. приехал в Москву и стал работать инспектором в топливном подразделении Наркомрабкрина. Затем был начальником отдела личного состава и комендантом ГУМа. В 1924–1927 гг. учился в Московском промышленно-экономическом институте. В 1927–1937 гг. был помощником директора ЦАГИ, членом правления советско-шведского объединения «Шарикоподшипник», начальником управления иностранной техпомощи машобъединения ВСНХ, директором Московского велозавода, начальником производственного сектора Главвоздухфлота, директором завода испытательных приборов и счетно-аналитических машин. В июле 1937-го в административном порядке сослан в сельскую местность Богучанского района Красноярского края. По отбытии ссылки в 1940 г., получив «минус» в местах проживания, стал работать экономистом в Калуге. Затем находился на хозяйственной работе в угольном тресте в Пермской области. Реабилитирован в 1955-м. С 1955-го – персональный пенсионер союзного значения. Умер в Москве.
23
НИИЦ «Мемориал». Ф. 2. Оп. 1. Д. 143. Южный-Горенюк И. Э. Автобиография и краткие воспоминания. С. 42.
24
Там же.
25
Устами Буниных. Дневники. М., 2004. Т. 1. С. 165.
26
Клименко Иван Евдокимович (1891–1937). Большевик с 1912 г. Родился в крестьянской семье в Нежинском уезде. Работал наборщиком в киевских типографиях. Вел нелегальную работу в Киеве, Полтаве и др. городах, подвергался арестам и высылкам. В том числе в Нарымский край. В 1917 г. – председатель союза печатников в Киеве. В начале 1918 г. – красногвардеец завода «Арсенал». В марте-апреле 1918 г. – член ЦИК Советов и Наркомтруд Украины. Затем – член подпольного партийного областкома в Харькове. С сентября 1918 по апрель 1919 г. в Одессе член областкома партии и председатель нелегального ревкома. В апреле-мае 1919 г. зампред, а в мае-августе 1919 г. – председатель Одесского губисполкома. С 5 октября по 1 декабря 1919 г. – комиссар 45-й дивизии. В декабре 1919-го на участвовал в формировании советских органов Украины в Новозыбкове. В январе-марте 1920 г. – зампред Киевского губревкома и председатель губкома партии. В марте-мае 1920 г. – зампред, а в мае 1920 – марте 1921-го – председатель Одесского губисполкома. С марта 1921 председатель Екатеринославского губисполкома. С 1922-го – Наркомзем Украины. В 1925–1927 гг. – секретарь ЦК КП(б) У. В 1925–1934 гг. – кандидат в члены ЦК ВКП(б). В 1927–1929 гг. – зам. наркомзема РСФСР. В 1929–1930 гг. – зам. Наркомзема СССР. В 1930–1934 гг. – начальник Среднеазиатской и Рязано-Уральской железных дорог и одновременно в 1931–1934 гг. – член коллегии НКПС. В 1934-1937-х – замначальника Главзерна Наркомзема СССР. Арестован в мае 1937-го. Расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР в ноябре 1937 г. Реабилитирован в 1956 г.
27
Анулов Филипп Анастасьевич (Френкель Филипп Ефимович) (1897–1938). В 1917–1918 гг. левый эсер, с 1918-го – большевик. В 1918 г. вступил в Одесскую красную гвардию. В период австро-германской оккупации руководил действиями вооруженных повстанческих отрядов. Во время иностранной интервенции – начальник штаба подпольного ревкома. С апреля 1919 г. – военный комиссар Одесского Совнаркома. С июля 1919 г. – секретарь Совета обороны Одессы. В августе – сентябре 1919 г. – командир особого полка 45-й дивизии, а затем особого полка Южной группы войск 12-й армии. В 1923 г. по линии Разведгруппы нелегально работал в Германии. С 1924-го – на военно-преподавательской работе. Полковник.
28
Анулов. Ф. В подполье интервенции / Черная книга: Сб. ст. и материалов об интервенции Антанты на Украине в 1918–1919 гг. Екатеринослав, 1925. С. 319–320.
29
Там же. С. 320–321.
30
Голубенко Николай Васильевич (1897–1937). Большевик с 1914 г. До 1918 г. работал слесарем на киевских заводах. В начале 1918 г. формировал советские воинские части в Киеве. В 1918–1919 гг. – комиссар партизанского отряда и полка на Одесчине, член Областкома компартии. С 15 апреля по 3 июня 1919 г. – член РВС 3-й Украинской армии. С 24 июня по 5 октября 1919 г. – комиссар 45-й дивизии. С октября 1919-го комиссар и комбриг 135-й бригады. В 1921–1925 гг. – секретарь Киевского губкома партии, член президиума губисполкома. В 1924–1925 гг. – на работе по линии Коминтерна в Югославии. В 1925–1926 гг. – председатель Ромненского окрисполкома. В 1926–1928 гг. активно участвовал в троцкистской оппозиции, за что в 1928 г. был исключен из партии, а восстановлен спустя два года. В 1926–1933 гг. – на руководящей хозяйственной работе на Украине. В 1933 г. – предгорисполкома Днепропетровска. Затем – начальник строительства коксохимического завода в Днепродзержинске. Арестован в июле 1936 г. Расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР в марте 1937 г. Реабилитирован в 1957 г.
31
Анулов Ф. Указ. соч. С. 321.
32
НИИЦ «Мемориал». Ф. 2. Оп. 1. Д. 143. Южный-Горенюк И. Э. Автобиография и краткие воспоминания. С. 45.
33
РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 2. Книга поступлений № 7303. Л. 103–104.
34
Устами Буниных. Т. 1. С. 165.
35
Анулов Ф. Указ. соч. С. 321.
