Читать книгу Город одного человека - Ольга Игоревна Лесун - Страница 4

В конце марта Саше исполнилось двадцать пять. Это был один из будничных дней, она отпросилась с работы за отработанный выходной и осталась одна в квартире, не считая закрывшейся в комнате сестры. Саша мурлыкала на кухне, готовя обед из картофельного пюре, тушёные овощи с мясом. Через час должен приехать Алексей Вяземский.

Пару часов назад он прибыл в Москву на утреннем «Сапсане» и спросил, какой торт она любит.

«Сметанный, с шоколадным бисквитом», – ответила ему в сообщении Саша и продолжила натирать до блеска посуду из тёмного стекла, которую поставит на отглаженную чистую скатерть.

«Я не знаю, есть ли тут такие, ведь я иду именно в ГУМ покупать».

На это она добавила, что престижный магазин и марка ей не важны, а любит только вкус торта «Панчо» – мягкий, шоколадный, с кусочками орехов и ананаса.

Но мужчина с порога вручил в именной красной коробке государственного универмага нелюбимое безе с кремом.

«Что ж, – Саша натянула улыбку, обнимая жениха. – С чашкой горячего зелёного чая пойдёт».

– А после поедем в Москву. У меня для тебя сюрприз, – сидя уже за столом, предупредил Вяземский, облокотившись о спинку дивана и по-свойски положив руку на белую скатерть.

Саша покраснела. Они впервые находились наедине в квартире. Одетый во всё чёрное, Алексей казался ещё больше замкнутым и угловатым, и она не знала, как подступиться. «Надо прямо сейчас предложить ему поесть? Или раскрыть коробку с тортом, для красоты?» – И она засуетилась, поправляя на талии платье-колокольчик, чувствуя, как следит за каждым движением – «Оценивает?» – как она черпает из кастрюли пюре, как накладывает в плоскую тарелку из коричневого прозрачного стекла мягкое с подливой мясо.

– Налей, пожалуйста, чай нам, – сказала она тихо, боясь выдать дрожь в голосе, и поставила на деревянную дощечку заварник.

– Носишь кольцо, – кивнул Алексей.

Александра не поняла, звучало это как вопрос или как удивление и, зардевшись, поднесла кольцо ближе к глазам – свет красиво играл в гранях прозрачного камня.

– Конечно. Такое красивое! И с повязкой теперь не соскальзывает.

– Так и не уменьшила размер? – Мужчина ухмыльнулся и посмотрел как учитель, который собрался пожурить ученика-шалопая, но вместо этого зачерпнул вилкой мясо с пюре и отправил в рот.

Девушка поправила серёжку на левом ухе, и молча села за стол, ровно держа спину и глупо и застенчиво улыбаясь.

– Вкусно?

– Да, очень. Это ты приготовила?

– Д-да.

«Почему он спрашивает? Это проверка на роль жены-хозяйки или не верит, что могу приготовить так вкусно?»

– Молодец.

Даже есть старалась аккуратно, прижимая локти к туловищу, едва наклоняя голову, и боясь, что кусочек тушёного лука или мяса предательски упадёт на скатерть. Вспомнилось, в детстве зажимала локтями небольшие книжки, и отец, будто ученицу царско-сельской гимназии, учил её этикету. Когда-то с бывшим молодым человеком она могла сидеть, как удобно, смеяться, не боясь хрюкнуть от волны эмоции, и от чего бы оледенела внутри, будь Алексей тому свидетель. Сейчас же Саше, как призналась подруге Василисе, эти «элитарные отношения», признак зрелости.

– Мы ведь не подростки. Мы люди, которые создадут вскоре семью, – рассуждала она, представляя, что придётся всегда следовать нарисованному в уме образу успешной жены. Но как в корсете, иногда было трудно вздохнуть.

После трапезы, она повела его знакомиться с квартирой. Впервые открыв дверь в сестринскую спальню, Алексей посчитал, что это место для гостей, и, пройдя помещение в три шага, тронул раздвижную дверь-купе.

Кровь отхлынула от Сашиного лица.

– Туда не заходи. Там комната Алины. – Сказала она, одёрнув мужчину за рукав.

Алексей, сдвинув брови, взглянул на возлюбленную и только теперь пристальнее осмотрел комнату без окон. Перехватив его взгляд, Саша сразу же напустила на себя нервную заботливость.

– Смотри, я… – Она усадила его на диван и, перебирая пальчиками, вытянула из кипы папок на книжной полке файл с бумагами. Это были карандашные портреты.

Алексей восхищённо улыбнулся, рассматривая рисунки.

– И это всё ты? Здорово, родная. Ты же настоящий художник.

Дождавшись, когда он перетасует листы, потянула вон из комнаты обратно в зал, предоставляя его вниманию длинный деревянный стеллаж, заполненный книгами, на одной полке которого стояла фотография пятилетней девочки в образе аристократки.

– А это я. С детства идут головные уборы.

Алексей еле заметно улыбнулся и, запрокинув голову, с интересом посмотрел на десятки разноцветных корешков.

– Из всего я прочитала процентов семьдесят, и среди книг достаточно мною купленных, – взяв Алексея под руку, ворковала Александра. – Всё, что прочитала в электронном виде, покупаю и в бумажном переплёте, даже если потом не открываю. Приятно сознавать, что собираю свою маленькую библиотеку.

От стеллажей веяло кислым запахом советских пожелтевших изданий. Приобретая новую книгу, Саша открывала, хрустнув переплётом, и, поднеся к лицу листы с мажущими чёрными буквами, делала глубокий вдох, а потом переворачивала и смотрела, сколько предстоит прочесть страниц – чем больше произведение, тем дольше можно оставаться в выдуманном мире писателя. Никогда не пугало и не разочаровывало, если кто-то расскажет или сама узнает, чем закончится история. Занимал сам процесс чтения, развитие сюжета и как строятся сцены – такое ни один спойлер, ни один пересказ не может передать. Такое нужно прочувствовать самому.

Алексей, улыбаясь, скрестил руки на груди, и девушка облегчённо выдохнула, решив, что он уже не думает о комнате.

– Только твоими книгами будет забит первый вагон до Питера.

– Хотела купить в «Икеа» ещё один стеллаж, пока жили на той квартире, – Саша по-свойски махнула рукой примерно в направлении старого дома. – Но потом мне сообщили о переезде, плюс, мои не рассчитывали, что я буду здесь жить… – Она скривила нижнюю челюсть и прикусила губу, глубоко вздохнув, словно втянула наполненный воздушный шар. «Ну, какая болтунья!» И затем протараторила, крутанувшись на месте и сделав шаг в сторону, будто заинтересовалась потрескавшемся корешком худого томика Эмиля Золя: – Ничего, всё будет.

Александра натянула улыбку, и, не зная, куда деть руки – локти казались очень острыми – повторила позу Алексея, обхватив бока и скрестив руки ниже груди.

– А какую книгу ты сейчас читаешь? – Алексей, прищурившись, посмотрел на неё.

– Томас Вулф «Взгляни на дом свой, ангел», что ты подарил. Вся в подчёркиваниях и закладках.

– Когда дочитаешь, ты подаришь её мне.

– Э-э, – девушка сдвинула брови. Мысль запнулась. – Почему? Дарёное не дарят.

– Ты её уже прочтёшь, и так как ты подчеркнула близкие по духу мысли, я узнаю о тебе всё. Это будет твой мне подарок.

Внутри Александры, где-то вне желудка и кишечника, эфемерное, но будто что-то тяжёлое и ощутимо холодное свернулось в кольцо и начало скользить, тереться чешуйками.

– Я подумаю, – голос прозвучал жёстко; захотелось сию минуту закончить диалог. «Он слишком много себе позволяет», – промелькнуло в голове. Но так же быстро, как появилось, раздражение исчезло, словно назойливая муха – в открытом окне.

Алексей развернулся и прошёл к дивану. Поглядев на его чёрную рубашку и брюки, Саша закусила губу: «Лишь бы на вычищенном покрывале не было собачьих волос».

– Присядь ко мне, – мужчина вытянул руку. Саша думала сесть рядом, но он потянул её к себе на колени. «Жесткие и неудобные для этого», – зардевшись, подумала девушка. Показалось, что она на экскурсии в княжеской усадьбе и решила для фотографии присесть к статуе, испытывая смущение от пристальных взглядов других туристов и ощущения, будто переступила черту дозволенного в культурном месте.

Саша обхватила Алексея за шею, мило улыбаясь, но представляя лишь, как они смотрятся вместе со стороны, насколько большими сейчас кажутся её ляжки и не тяжело ли ему держать её.

– Я так рад, что сейчас здесь, – он не говорил, а шептал полными губами и щурил глаза, как довольный кот. Саша боялась рассмеяться, потому что эта сцена казалась комичной и неестественной, хотя бы оттого, что сама она была напряжена как зажатая пружина и стеснялась близости с этим человеком, хотя он нравился ей, но в довесок, в соседней комнате сидела сестра.

«Нам надо больше узнать друг друга, чаще обниматься, чтобы я привыкла», – она гладила указательным пальцем швы на его рубашке, боясь ещё раз взглянуть в чёрно-карие глаза Алексея. «Скажи что-нибудь ещё», – она мысленно обращалась к нему и продолжала глупо улыбаться, испытывая напряжение в уголках губ и постепенно затекающем левом бедре, которое напрягла для равновесия.

– Мы сейчас поедем в торговый центр, и там тебя будет ждать сюрприз, – Алексей погладил её спину, и тогда Саша наклонилась поцеловать его губы, которые лишь едва приоткрылись.

«В нём нет страсти, – мысли никогда не покидали её головы, крутились как механический волчок, и приходилось постоянно анализировать ситуацию. Она привыкла к его сдержанности, но задавалась вопросом, насколько комфортно ей самой быть такой, соблюдать нормы и этикет, словно стоять на цыпочках и бояться сделать промах. – Он такой невыразительный, и мы вместе как два стеснительных подростка».

Через полчаса они сели на последнем ряду автобуса, следующем из города в сторону Москву. В окна лепил крупный снег, а голубое небо, когда они вышли у станции метро «Парк Победы», налилось свинцом. Сначала Алексей Вяземский повёл девушку по торговому центру «Афимолл», чтобы выбрала себе красивое платье.

Набрав несколько приглянувшихся вещей, Саша скрылась в примерочной. В первую минуту, застегнув боковую молнию и поправив воротник, ещё какое-то время трусила за деревянной дверью примерочной.

«А что я буду должна ему за такой подарок? Сто́ит ли у всех на виду выходить и показывать наряд? – Кусала она губу и скребла ногтём по металлической защёлке. – Но в книжке написано, что надо дефилировать в новых покупках, крутиться и радовать глаз».

Пересилив страх, она вдохнула поглубже и открыла дверцу.

– Ну, как тебе? – Александра широко улыбалась и чуть-чуть покачивала бёдрами, чтобы юбка платья игриво танцевала в такт.

– Ох, – мужчина привстал с бархатного пуфика. – Мне очень нравится. Этот оттенок красного тебе идёт.

Ещё какое-то время повертевшись, она скрылась за дверью примерочной, едва не пища от удовольствия. И так ещё трижды кокетничала перед женихом, чтобы, в итоге, выбрать синее платье из тонкой джинсовой ткани, подчёркивающее её грудь и тонкую талию.

Когда Алексей расплачивался за покупку, она поблагодарила его за подарок на день рождения и, чувствуя внутри и смятение и страх из-за непривычки делать это на виду у продавщиц, поцеловала Алексея в щёку, понимая, как это обрадует его.

– А теперь мы с тобой отправимся наверх, – сообщил он в коридоре торгового центра.

Тёплый и сухой воздух «Афимолла» вытолкнул их на тёмную и продуваемую холодными ветрами площадку комплекса небоскрёбов. Александра поёжилась, спрятав щёки в меховой воротник пальто. Казалось, что кроме них на улице никого нет, хотя Москва гудела в любое время суток. Прошли к стеклянному подъезду небоскрёба и в пустом мягко освящённом холле первого этажа направились к лифту, незаметному среди зеркальных панелей, отражавших свет, который доставил их на шестьдесят второй этаж башни «Федерация».

Ресторан занимал внушительную территорию. Из тусклого, граничащего с интимным, освещением ресепшена их пригласили в большой зал, разделённый на зоны разноуровневым полом. С потолка нисходили раздутые лампочки Ильича и свисали иссохшие лианы с небольшими соцветиями светящихся фонариков. Из скрипучего паркета тут и там вырастали декоративные стволы берёз и вместе с тонконогими торшерами у мягких диванов создавали домашний уют. Но металлическая конструкция высотного здания, железные балки потолка ресторана и толстые наполированные панорамные окна растворялись, впуская внутрь зала окутанную паутиной жёлтых огней с плещущейся о набережные холодной серой рекой, по которой проходила крытая большая яхта, похожая на виднеющийся над водой хребет панцирного земноводного существа, вечернюю Москву.

– Давай для начала прикинем, сколько гостей мы собираемся пригласить, – Алексей прочертил ровную линию на вырванном из Сашиного блокнота листе. – Вот эти люди будут с моей стороны, – и дописал ещё две пары друзей. – Они из Москвы, уверен, приедут в Питер, только скажи.

– А с моей стороны… – Девушка повернула к себе лист «А5» и, написав округлыми буквами родителей, сестру, подруг Василису и Диану, задумалась. – Можно пригласить Юлю, даже Мишу, им точно весело будет, возможно, Петра.

Последнее имя она добавила тихо, почти шёпотом и нахмурила брови.

– А кто это? – Алексей, немного захмелев от терпкого в мерклом свете ресторана даже чёрного цвета вина, смотрел задумчиво и даже игриво.

– Это мой друг и тренер… – Александра зарделась. «Хотя… нет, он не влюблён в меня, и значит, не будет задет приглашением».

Пётр Клочков появился в её жизни почти вровень с возвращением Алексея, хотя Саше иногда казалось, что если бы она тогда не проявила инициативу, не писала двусмысленные сообщения, не втягивала историями в переписке в свою жизнь, Алексей не проявился бы как картинка на плёнке тем предновогодним вечером. Но то ли Вяземскому удалось оттеснить образ Петра, то ли сам крепкий атлет решил, что кроме дружбы между ним и Сашей ничего не будет, но видеться они стали всё-таки реже.

– А… Понял. Ты рассказывала, – Алексей взял левую руку избранницы в свою и поцеловал в тыльную сторону ладони.

Саша вдруг ощутила, что это мгновение навсегда врежется в память: чёрная рубашка Алексея с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами, его сильные руки с чёрными волосками, загибающийся аркой смешной чубчик мягких и непокорных волос, пухлые в улыбке губы и от любви захмелевшие, цвета вороньего крыла, глаза, которые он щурил, как налакомившийся сметаной кот, и поцелуи, от которых у неё, как у десятиклассницы, перехватывало дыхание. Их отражение, занятых обсуждением будущей свадьбы, накладывалось на темнеющий с каждой минутой мир за окном, такой крохотный и игрушечный с высоты, словно можно встряхнуть его и пойдёт снег, как в новогоднем стеклянном шаре.

Когда Александра Юрасова оказалась дома спустя, наверное, часа четыре, то нашла на столе оставленную в подарок фотографию жениха в морской курсантской форме. На обороте синей шариковой ручкой офицер старательно вывел стихотворение:

«…в жизни новую страницу

Ты с абзаца начинай,

План составь лет так на тридцать.

Я исполню. Приступай!

Я желаю без помарок

Повесть жизни написать,

Чтоб бестселлером известным

Смогла книга наша стать!»

Во взбудораженных мыслях, словно припудренных волшебной пыльцой феи Динь-Динь4, слова не прокатывались тяжёлым металлическим шаром пророчества, не уминали под собой всё радостное и искрящееся, что принёс с собой в день её рождения старший лейтенант Алексей Вяземский. Первая страница настоящей истории была написана в начале марта 2017 года, а не, как надеялась Саша, 30 декабря 2016 года, когда питерский друг заехал в Москву повидаться и начать всё с чистого листа.

– «Твой Алексей», – девушка прошептала, водя рукой по портрету юного Алексея Вячеславовича в бело-голубой форме, и вновь перечитала четверостишия, написанные узловатым с крупными завитками почерком. Однажды курсант-архитектор прислал с училища письмо (она хранила его несколько лет вместе с другими памятными вещами в коробке, обшитой атласом): на самодельном конверте чернилами нарисован разведённый петербургский мост, а внутри, огибая выведенный тонкой линией цветок, строчка за строчкой шли витиеватые буквы, как усики виноградной лозы.

В голове настроение мотало, как через проектор, старую, пропахшую канифолью, киноплёнку, проведённые вместе часы. Алексей был единым целым с её жизнью на протяжении многих лет, и, только ступив на порог этой новой квартиры, стал неразделим и с ней. Саше он виделся волшебником, гением и защитником, которому всё под силу.

«Я только твой», – прилетело сообщение. Его поезд, видимо, уже далеко отъехал от Москвы, потому что последующие сообщения приходили с задержкой: «Рад был сделать тебя ещё чуточку счастливее. Спи сладко, моя принцесса». «Я готов заменить тебе всех остальных».

Что-то надвигалось, Александра чувствовала это затылком. По коже пробежали мелкие мурашки. Что-то, от чего нужно было немедленно отгородиться и спасти самое дорогое. Но она чуралась таких мыслей, боясь притянуть плохие события.

«Я не верю, что это была ты. Не верю, что я сегодня был с тобой, и что вообще, ты тогда в январе приехала и всё изменила. Была рядом. Время с тобой незабываемо», – звякнуло ещё одно послание, долго витавшее где-то над рельсами железной дороги в поисках указанного адреса.

Александра Георгиевна улыбнулась. Тогда в январе всё было таким неопределённым, даже страшно вспомнить. После встречи в конце декабря Алексей уехал домой к родным на новогодние и рождественские выходные. Обдумывал, как поступить, и, очевидно, уже тогда решил взять её в жёны, прекратить жить на расстоянии, метаться от случая к случаю. «Слишком много времени было упущено», – сказал он, когда решившись, и тогда уже Саша сделала шаг навстречу.

– Я тут спонтанно взяла билеты в Питер. – Выскочила она как-то раз из комнаты встречать отца – он только что хлопнул входной дверью и принёс в квартиру морозный остро-сухой воздух улицы. Обняв отца, Саша деловито продолжила: – Правда, брат ещё не знает, что я буду у него жить пару дней.

– А Алексей знает? – Многозначительно и с ухмылкой поглядел Георгий Николаевич, ставя на тумбочку в прихожей кожаный портфель.

Дочь хихикнула.

– А он знает, да.

И началось. Она выезжала к нему дважды, словно отправлялась в сказочный мир. Словно малый ребёнок в предвкушении новогоднего подарка, ждала пару раз его поезд на московской вокзальной станции, вышагивая по скрипучему снежному перрону.

…в вечерних сумраках замаячили вспышки света, и состав железной гибкой змеёй сверкнул впереди и потянулся к вокзалу. Ласкающая слух мелодия одиночных гудков возвестила о подходе поезда, мерное постукивание колёс по вибрирующим рельсам, пьянящие запахи ожидания на почти пустом тёмном перроне – всё это подогревало котел клокочущих эмоций. Внутри в нетерпении ликовала и прыгала радость, вырывалась тихим несдержанным визгом и томными вздохами в плотный кашемировый палантин.

В сумраке станции, напрягая глаза, Александра всматривалась в тёмные мелькающие фигуры, улавливая, как приёмник, движения знакомого силуэта. Алексей возник в центре платформы вне толпы и, чтобы не нарушить момент встречи, остановился, позволив её влюблённым глазам разглядеть его, своего будущего мужа.

…«Пожалуй, не хватает сейчас твоей машины под окном, всегда ожидающей меня в Петербурге», – улыбаясь холодному отсвечивающему экрану, печатала девушка. Сто лет назад барышни так мечтательно выписывали предложения по хрусткой бумаге, желая через строчки увидеть образ возлюбленного. Ничего-то в этом мире не меняется! «Твоя машина как знак, что ты где-то рядом. Я боюсь, что это всё какой-то вымысел».

«Не сомневайся во мне. Я уверен, – через пару минут ответил Алексей. – А Питер теперь пустой без тебя. И всё о тебе напоминает».

Брак делает всё ладным, придаёт знак качества жизни. Как золото – пока оно в песке, цены ему не так много, только пустые «охи» и «ахи» и разговоры о том, как этот жёлтый кусок металла будет хорош. И только обретение формы драгоценности и вдавленная в металл проба подтверждают качество.

Всё было как сон. И прелесть этого сна, что он – реальность. Всё вокруг просвечивалось как через витражное стекло – тут ярко красное, а там, на шве между кусочками узора, расплывчатое и жёлтое. Перед глазами то появлялись огни Москвы, акварельные очертания Санкт-Петербурга и лишённые помпезности дома города N., то восставали отрывки студенческих лет и миражом смешивались с рабочими днями в пресс-службе Совета депутатов. Жизнь начинала кружиться, и Александра вплеталась в события, теряя очертание горизонта, плыла в омуте и не видела, куда.

В предпоследней поездке в Санкт-Петербург Алексей показал ей Николаевский дворец, где праздновал выпуск из военного училища. Красивые витые детали, небольшой балкон, белые шторы, с любопытством подглядывающие из оконных проёмов. Пара направилась к воротам, а в голове у Саши пронеслись мысли, что будь она на его выпуске в 2012 году, не было бы неудавшихся отношений, набитых шишек и саднящих ран.

«Нам нужны были эти люди, чтобы понять, как необходимы мы друг другу», – скажет Алексей вечером в машине под окнами дома её брата. За окном будет крупными хлопьями падать снег, а в плейлисте – сменяться песни Робби Уильямс «Feel» и саундтреки из фильма «Ла-Ла Ленд», который они очень полюбили и долго обсуждали, обмениваясь по настроению фотографиями со съёмочного процесса и gif-файлами.

Но стоя перед трёхэтажным зданием, грозно и свысока глядящим на неё, Александра Юрасова притихла, ощущая холод и проснувшегося внутри зверька, что подтачивал сваи её уверенности. Вспомнилось раннее тёмное июньское утро, зашторенная комната. Мужской сухой голос говорит с другого конца телефонной сети: «Хорошо. Я понимаю. Желаю отлично сдать экзамен». А потом ровные гудки в прижатом к уху телефоне.

«Зачем он сейчас водит здесь, чего хочет добиться? Исповеди?», – она судорожно дышала носом, и сжимала побелевшие губы. Мнилось ей, что он раз за разом обдуманно проверяет её, водит, как узника по местам преступлений, и ждёт эмоций. И под оценивающими мельком брошенными взглядами она куталась в шарф и большой капюшон шубы.

– Ты чего такая молчаливая? – Глухо и со скрежетом продавливая звук из горла, спросил Алексей, когда они переехали через мост и вышли на каменные ступени другого берега Невы.

Александра провела по голове грифона – руку холодил гладкий металлический лоб – и загадала два желания – первое из них нахально, как вопрошающий в толпе расталкивает локтями, выдалось вперёд. И только после она молчаливо, лишь глазами улыбнувшись Алексею, перевела взгляд на дворцы Английской набережной, попросила крылатого стража о втором.

Мужчина подошёл ближе и обнял.

– А этот дом впереди – Грибоедовский ЗАГС, – словно прочитав только что загаданное ею желание. – Уже в первые дни января расписаны все субботы начавшегося года.

Девушка посмотрела вперёд. «Будущее в прошлом, надо только пересечь реку времени». Шуба тяжёлой кольчугой начала давить на плечи, и захотелось сбросить прожитые, казалось бы, впустую годы в ледяную реку.

Александра обернулась и дрожащим на одном дыхании голосом выговорила:

– А ты хочешь быть братом, другом или любимым человеком?

Алексей устремил заклинающий взгляд в её оливковые глаза.

– Всем, – и голос Алексея превратился в десятки эхо, словно глубокий органный аккорд, отражённый от расписных сводов в пустом соборном зале. – Прости, что прогулка вышла немногословной. Но всё же. Люблю тебя, как и прежде.

Алексей Вяземский крепко обнял сильными руками её закутанную в шубу худенькую фигурку, и снова предстал тем мальчишкой в курсантской форме, что приезжал в Москву повидаться на четыре часа, и поцелуй, такой знакомый и такой забытый, разжёг искры в остывшем пепле.

Люди приходят в заданную точку осознанно, пусть даже отмахиваются, скидывая ответственность на промыслы судьбы. Всегда даётся выбор, но, прислушиваясь ли к внутреннему голосу или упорно закрывая уши, люди неизбежно делают шаг в неизвестность.

Александра Георгиевна открыла глаза в темноту своей крохотной комнаты. По ощущениям, проспала очень долго, но на экране телефона раздражающе ярко светилось «03:04».

Жмурилась, глаза болели, будто под веками собрался песок. Силилась удержать на ресницах образы сна, но те расплывались как круги от дождевых капель на поверхности стоячей реки. Она будто подсмотрела в приоткрытую дверь за тем, что ей не предназначалось.

Она стояла в полутёмной комнате, но через тонкий тюль широкого окна просачивался желтоватый свет. По центру стоял маленький деревянный стульчик. Он ей был знаком, она видела его раньше и знала, что с правой стороны спинки есть скол, возможно даже, что сама она когда-то отбила кусочек и проводила нежными пальчиками по заострившемуся крашенному дереву.

Александра словно вросла в пол, не смея подойти к стульчику, принадлежащему по размеру какой-нибудь кукле, но продолжала неотрывно смотреть на него. Он отчего-то пугал своим видом и звал. А она не шла.

Повернувшись на холодную сторону подушки, отогнав последний кусочек сна, девушка проспала до будильника.

Утром с той стороны зеркала на неё смотрело помятое лицо с опухшими не выспавшимися глазами. Сон казался в рассветных сероватых лучах реальнее, чем вчерашний приезд любимого человека. Всего несколько часов вместе, а потом она поехала обратно в тёмном автобусе до города N., слушая музыку в наушниках, смакуя свидание, как будто то было ещё несбывшееся желание. А сегодня встреча медленно превращалась в мираж. Правда ли он приезжал? Нет, в шкафу точно висит новое платье. А не она ли сама его купила? Как странно.