Читать книгу Вслед за тенью. Книга вторая - Ольга Смирнова - Страница 21

– Рад был поднять тебе настроение, – проговорил Орлов.

Его голос прозвучал едва слышно и словно обдал собеседницу холодным душем, понудив прекратить смеяться и напрячь слух.

– Прости, не расслышала.

– Говорю, рад твоему искрометному веселью, но кажется, ты нервничаешь? Ошибаюсь?

– Есть немного, – помолчав призналась она, – Неприятно осознавать, что что-то упускаешь из виду. А из того, что от тебя сейчас узнала, это – яснее некуда. А что это значит, Холод? – она напряженно вгляделась в его лицо и продолжила: – Не трудись – сама отвечу: это значит, что грош цена мне как психологу, так? К тому же, если Громов узнает о нашем с тобой разговоре…

– А что ты узнала? – перебил он ее.

– Немало… По Кате я имею в виду.

– О том, что скрыла новые лица в своем окружении? Не кори себя. Люди не всегда готовы быть откровенными. Даже со своим психологом.

– Получается так… Знаешь, Катя своеобразная девочка. По большей части закрытая.

– А в детстве, помню, была вполне себе открытой. Забавной такой, – поделился Орлов, доев салат.

– Забавной?

– Угу, – он с аппетитом приступил к шашлыку с овощами, аппетитно поблескивающими запеченной корочкой. И решил пооткровенничать дополнительно: – Как-то поймала меня с париком.

Кирилл Андреевич видел, как непросто было психологу вести разговор о своей пациентке, но ему нужно было получить ответ на свой вопрос по пресловутому дождю. Он недопонял тех слов Громовой и оттого картинка в его восприятии выглядела смазанной. Непорядок.

– Подожди, – встрепенулась Дана, – ты о том Ольгином кошмаре что ли? Да ладно!

– Да. До сих пор не пойму, чего это она тогда так загрузилась.

– Так ведь было с чего! Ольга – полная копией своего отца. Только в юбке. Стало быть, тот прокол для нее стал катастрофой, понимаешь? Ты же знаешь, как Громов относится к…

– К провалам? – закончил он за нее.

– Точно!

– Болезненно, – бросил он, великодушно кивнув. И усмехнулся.

– То-то и оно! Так девочка знала о парике?

– Знала.

– И что?

– Не выдала.

– Видишь! Она уже тогда сыграла с тобой в тандеме! Чем завлёк?

– Мороженым.

– Всего-то?

– Сначала парик хотела отобрать, – усмехнулся Кирилл, вспомнив тот день. – Но подумала и выдала, что он ей не нужен.

– Почему? Была бы ей новая игрушка!

– Сказала, что он как шапка. А летом в шапке жарко.

– Умничка! Получается, уже тогда мыслила логически.

– Практично, – поправил он вывод Даны. – И была права: в нем голова так гудела от жара, что порой мешала связно мыслить. В общем, девочка натолкнула на мысль обесцветить волосы. Час мучений – и красота: не жмет не парит.

– Сам обесцвечивал что ли?

– А кто ж? Не в салон красоты ж идти было. А Ольгу просить – не вариант, сама понимаешь, – хохотнул он.

– Рисковый ты. А если бы сжег?

– Не сжёг бы. Действовал строго по инструкции.

– По инструкции, – вздохнула Стриж. И добавила: – Ты всегда действуешь по инструкции, Холод. В этом и проблема.

– Так легче просчитать результат. В чем проблема?

– Может, в программах, которые ты создаешь, это и работает, но с людьми – не всегда. У каждого имеются свои… инструкции.

– В итоге работает и там, и там, Птица. Порой приходится попотеть и точно прописать алгоритм. А с людьми: достаточно убедить их действовать по моим инструкциям, – поделился он, сделав ударение на слове «моим».

– Мда… Что тут скажешь… Как ни крути, а каждый из нас останется при своем мнении, верно? – проговорила Стриж, поведя плечами и сжав вилку, которой тщетно пыталась подцепить оставшиеся крошки салата.

– Не пойму я, чего ты дергаешься, если уже приняла решение быть со мной откровенной? – заметил Кирилл и уточнил: – Или не приняла? Тогда зачем согласилась на встречу?

– Орлов, а давай сексом займемся. – вдруг выдала Дана.

Он взглянул на нее. Она была напряжена. Интуиция подсказывала, что стремилась что-то выяснить. Выяснить то, что явно сбивало ее с толку. Что мешало быть в равновесии с самой собой. Он видел это по ее, натянутой струной спине, по пальцам, сжимающим вилку, по направленному на него взгляду, наполненному цепкостью и проницательностью, будто стремящемуся проникнуть ему в голову и прочесть крутящиеся в ней мысли.

– Настолько боишься старого волка, что готова на всё, чтобы не выдать мне то, за чем пришел? – спросил он в лоб.

– А за чем ты пришел? – увильнула она от прямого ответа.

– Не повторяйся. Я уже обозначил. И темы дождя нам избежать не удастся.

– Понимаешь, Громова—младшая проходит реабилитацию анонимно.

– Эти вводные ты уже озвучила ранее.

– Озвучила… Озвучила… Если по тому инциденту с Екатериной протечет хоть малейшая информация, то Громов сразу смекнет, от кого. Понимаешь, что поставлено на кон?

– Твоя репутация не пострадает. Скажу ему, что Громова сама всё выложила.

– То есть ты собираешься поставить его в известность о том, что в курсе ее проблем? – уточнила Стриж, округлив глаза.

– По необходимости.

– Опрометчиво… Хотя бы потому, что он все равно не поверит, что внучка проболталась. Он знает ее лучше, чем кто бы то ни был. Знает, что девочка умеет держать язык за зубами. Он сам ее этому научил! А по случаю… с дождем между ними жесткая договоренность: никто не должен знать. И если ты заявишь ему, что она сама проболталась, он поймет, что сделала она это неспроста. Поймет, что случилось нечто серьезное, понимаешь? Нечто такое, что разрушило табу, которое он для нее установил. Подумай, тебе же самому не выгодно, чтобы ваши с ней шалости стали ему известны. Прознает о том, что случилось, не сносить тебе головы. Может ну это всё нафиг, а, Кир? Оставим, как есть, а завтра на сеансе мы с ней проработаем этот форс-мажор.

– А как же пари? Долг перед Ольгой, о котором ты недавно твердила?

– Так не чувствуешь ты его. Сам же сказал. А раз не чувствуешь долга, то нет смысла стараться помочь девочке, так? В этом случае зачем мне рисковать репутацией и рассказывать тебе о триггере?

– Решила спрятаться за репутацией? Затихариться?

– Меньше шуму – и все заинтересованные в шоколаде, разве нет?

– Раз я здесь, шум уже поднят, Дана.

– А что такое? Постой, ты не предохранялся что ли? Влип, а папашей становиться не намерен, поэтому так и настаиваешь, да?

– А что, дни цикла «залетные»?

– Да. После твоего звонка я по записям ее гинеколога проверила. Пришлось покорпеть, ведь полгода с того приема прошло. Но выяснила: дни опасные, да. Самые благоприятные зля зачатия.

– Даже так… – задумчиво выдал Орлов, – Как точно просчитано…

– Что просчитано? Думаешь она все подстроила?

– Выходит так, разве нет?

– Нет.

– Аргументируй.

– В ее планы не входит стать матерью в 19 лет, Холод. Заявляю ответственно.

– Ответственно…

– Абсолютно! Потому что из первоисточника – с ее собственных слов! Недавно в нашем разговоре по Новикову она поделилась, что тот давит на нее с этим «вопросом по потомству».

– Давит? Они не были близки.

– Морально давит, Холод. Она поделилась, что Михаил стал расписывать ей перспективы: сколько детей, в какие сроки и так далее. И добавила: «А я не хочу. Только как сказать ему – не знаю». Я тогда спросила: не хочет ребенка именно от него или не хочет вообще. Она задумалась и ответила, что от него точно не хотела бы. Помолчала и добавила, что решила посвятить себя профессии, а не семье. Твердо, знаешь, так заявила. Я решила ее пока не переубеждать. Рано. Должно пройти время.

– Принял к сведению.

– Хорошо, что принял. Так вот почему ты вертелась как уж на сковородке. Струхнула, что пациентка может оказаться «в залете»?

– Есть такое. А потом подумала, что ты ж не дурак, правда? Помню ещё в юности предусмотрительным был. Зеленым, но продуманным. Я тогда оценила… Успокой меня, Холод. Скажи, что не прокололся и в этот раз.

– Успокою, Дана, успокою, – иронично хмыкнул Кирилл. И добавил: – Без паники – всё под контролем, как тогда. Правил не меняю.

– Уффф, – выдохнула Стриж и радостно улыбнулась. – Ну и отлично – беременности нет, а о вашей близости Громов от нее не узнает.

– Уверена?

– Абсолютно! Уж поверь, снова оказаться у деда под колпаком в ее планы точно не входит. Спустит на тормозах. Ну, раз вопрос прояснили, то беседу по Кате закругляем, да? Давай лучше наш опыт повторим? Чем не повод?

– Вынужден отклонить предложение. Несмотря на всю его привлекательность.

– Бережешь порох для…

– Не отвлекайся, Птаха. Вопрос по Громовой не закрыт, – перебил ее Орлов.

– Зачем тебе лезть в эти дебри, Кир? Ты же не будешь морочить девочке голову, правда? Понимаешь ведь, что неразумно? По жизни ты – одинокий волк и другим не станешь, верно? А ей нужен тот, кто останется с ней навсегда. Тот, кто будет ей верен… И поможет справиться с проблемами. Тот, кто поможет ей «оттаять», понимаешь? Отпусти ее. Идите каждый своей дорогой.

– Голову морочить не буду, но разберусь во всем досконально.

– Какой у тебя интерес, если по залету все чисто? Не понимаю… Что еще я не знаю?

Он не спешил отвечать.

– Знаешь… Странно, что вы оба оказались в одном месте в одно время и без Громова. Как вообще тебя угораздило с ней пересечься?

– Хотелось бы верить, что случайно.

– Громов будет в ярости, если узнает, насколько выпустил ситуацию из-под контроля. Он тоже знает, что ты ей не подходишь. К тому же на дух тебя не переносит.

– Это меня не волнует.

– Хммм… А что значит это твое «хотелось бы верить, что случайно»?

– Ровно то, что сказал.

– Подожди, ты не уверен в случайности вашей с ней встречи?

– Не уверен.

– Почему?

– По нескольким причинам. Не буду ими забивать твою красивую головку. Причёска все та же… Помню, этот… закрут… – Орлов пальцами описал его в воздухе, – так интриговал когда-то. Всё хотелось узнать, как у тебя там все крепится… На глаз не видно.

– А сейчас?

– Сейчас тоже не видно.

– Сейчас интригует?

– Несомненно… Но голова занята другим.

– Чем?

– Дана, – вздохнув, негромко проговорил он, – я у тебя уже больше часа, а то, за чем пришел, так и не выяснил.

– Зато поужинал, – лучезарно улыбнулась она.

– Мясо приготовила превосходно! Умничка!

– С чего ты взял, что сама готовила? Может, как и салаты, в ресторане заказа…

– Помню вкус твоих блюд.

– Правда?

Он взглянул на нее так, будто удивился сомнению в ее голосе. И предложил:

– Давай переместимся на диван.

– А… зачем?

– Продолжим беседу в более… ламповой обстановке.

– Ламповой… – повторила она, наблюдая, как он неспешно выпил из стакана свой сок. Встал, направился на кухню. Там зашумела вода. Стихла.

– Я воспользуюсь синим полотенцем? – услышала она и ответила, не сдвинувшись с места:

– Да, конечно.

– Благодарю, – прозвучало уже поблизости.

Он прошел мимо нее, продолжавшую сидеть за столом. Она наблюдала, как он сел на диван, как всегда – по центру и сделал ей приглашающий жест рукой. Она улыбнулась и несколько нерешительно встала со стула и подошла к дивану.

– Присаживайся, – негромко велел он, – В ногах правды нет.

Она беззвучно усмехнулась и исполнила указание – села рядом, в пол-оборота к нему, с комфортом облокотившись спиной на спинку дивана и позволив кисти левой руки свисать с его подлокотника. Кисть правой разместилась на диване рядом с его, оставшейся неподвижной.

«А раньше он не упускал возможности согреть ее в своей», – мысленно заметила она и осторожно выдохнула.

Вся ее поза должна была дать ему понять, что после прояснения вопроса с нежелательной беременностью ее пациентки ситуация была взята ею под контроль. В глазах ее добавилось уверенности и, хоть и мнимого, но спокойствия, в позе – расслабленности, а в эмоциональном настрое – робкая кокетливость, кажется, бесполезная в данных обстоятельствах. Обстоятельствах, в которых один зациклен исключительно на получении нужной ему информации.

Улыбнувшись, Орлов решил додавить свою несговорчивую собеседницу. Как в прошлый раз.

– Давай сосредоточимся на нелогичностях в твоей работе с Громовой, Дана, – помолчав предложил он. Предложил совсем не то, чего бы ей хотелось…

– Каких ещё нелогичностях? – немного сконфуженно откликнулась она. В глазах мелькнуло беспокойство. Она постаралась его скрыть, на пару мгновений приспустив веки.

– К примеру, – негромко принялся объяснять Орлов, – почему Новикову было позволено находиться с ней рядом? Почему ты не настояла на прекращении их общения? Ты же знала, что жених ей не по нутру, так?

– Даниил Сергеевич настоял, чтобы не вмешивалась. Решил попробовать выбить клин клином.

– То есть?

– То есть использовать Новикова как таран. Чтобы он выбил у девочки воспоминания о Круглове. Заместил того собой. Спорный прием. Об этом я ему и сказала. Но Громов есть Громов.

– Кто такой Круглов? – Кирилл зацепился за новые вводные.

– Юрий Круглов – ее одноклассник. Участвовал в том вертепе.

– Участвовал в том вертепе… – медленно проговорил он. И резюмировал: – Вот мы и вернулись к тому, вокруг чего ходим уже больше часа.

– Черт! – недовольно воскликнула она.

– Так что там по пари, которое ты мне предложила?

– Настырный… Я правильно понимаю: ты принял решение оставить ее в своей орбите? А что она? Не против? Вы смогли договориться, на каком уровне продолжится ваше общение? Как вообще всё прошло? Приступ был? Как она с ним справилась? Отвечай, Орлов, это важно!

– Не части. Она сказала что-то вроде: «Я победила дождь». И я битый час пытаюсь выудить у тебя, что это значит, Дана… Ты сложный переговорщик, – с негромкой монотонностью вещал Орлов, не давая ей вставить ни единого возражения, – Меняешь договоренности по ходу пьесы – раз. Уводишь тему разговора от сути – два. Непорядок. Я пришел сюда с определенной целью, и я ее добьюсь. Так что там по твоему пари?

– Ладно, пари, так пари, Орлов! – бросила она ему в лицо, смирившись. —Сам напросился. Только на моих условиях.

– Излагай.

– Я «сливаю» тебе инфу по триггеру, а ты поможешь моей пациентке его нейтрализовать. Только так и никак иначе. В конце концов, ты уже вписался в это дело, затащив ее в постель.

– Роль свахи тебе не идёт?

– Жениться на ней я тебя не заставляю. Это забота Громова – ему и решать. А спать с ней ты и дальше собираешься. Ошибаюсь?

– Нет.

– Вот видишь – не ошибаюсь. Поэтому единственное мое требование: не осложняй жизнь моей пациентке. Принеси девочке пользу: избавь от последствий психотравмы… Помоги ей поверить, что не все вокруг мудаки, подобные Круглову. Подумай, пока я чайник поставлю. Чаю попьем. «Заморозил» ты меня. Но имей в виду: информация только в обмен на слово, которое ты дашь. Не устраивает— можешь просто молча встать и уйти, пока я на кухне.

Дана поднялась с дивана и направилась на кухню. Он смотрел ей вслед, залюбовавшись грациозной походкой, и поймал себя на мысли, что она чем-то похожа на походку его фигурантки: та же плавность в движениях и грациозность. Прошла пара—тройка минут и Дана появилась в гостиной.

– Что, не смылся? – Тон ее голоса изменился: стал прохладно—деловым.

– Когда я бежал от вызова? – миролюбиво ответил он.

– Ну воспринимай как вызов, мне все равно, как ты будешь это для себя квалифицировать. Ну что: по рукам?

– По рукам.

– Эх, жаль разбить некому. Ладно…

– Пари заключено. Давай к делу – время не ждёт.

– Эк тебя зацепило?

– Не ерунди!

– Ладно, не буду. Итак, триггер и его причины… – начала она, разливая чай по чашкам, – Присаживайся к столу. В сложившейся ситуации… Сложной, чрезвычайно травмирующей…

– Когда она сложилась? – уточнил он, заняв место за столом.

– Точка отсчёта – 27 мая этого года. В этот день девочки решились пойти на вечеринку… И там столкнулись с вопиющим.

– Добавь конкретики.

– Как смогу, Холод, как смогу… Напомню: мои возможности в подаче этой самой конкретики ограничены. Должен понимать…

– Не тяни резину.

– Громова стала свидетелем насильственных действий по отношению к своей подруге, – поделилась она, также заняв прежнее место за столом. – Это ее одноклассница. Кстати, она до сих пор не оправилась от последствий. И физически, и психологически. Уже полгода проходит реабилитацию в одной из кли…

– Ближе к сути пари, Дана.

– Никогда ни к чему ее не принуждай. Не хватай за кисти рук. Не ограничивай ее движений, даже символически. Запомни: она должна чувствовать полную свободу. Поэтому никаких экспериментов со связыванием и тому подобным, Холод. В тот вечер кисти ее рук держали в жёстком захвате. Она сопротивлялась. Поэтому девочку связали и бросили на пол.

– Отказались беспредельничать?

– Дали время на «остыть» и смириться.

– Дальше.

– Перед глазами у нее находилось окно. За окном – дерево. Тот вечер выдался ненастным. Ненастным во всех смыслах… Шел сильный дождь. Он сопровождался шквальным ветром. Дерево за окном сильно раскачивалось. По листьям барабанил дождь. Она считала важным отвлечься от крика подруги и сосредоточиться…

– Где находилась подруга?

– В той же комнате… И терпела насилие.

– Она видела сам процесс.

– Нет. Только слышала крик подруги и смех одноклассников.

– Одноклассников? Их было несколько?

– Двое, – ответила Стриж и замолчала.

– Дальше, – напомнил о себе Громов.

– Дальше, – негромко откликнулась она и продолжила: – Катя старалась сосредоточиться на пути выхода из сложившийся ситуации. Она назвала ее капканом. Чтобы принять решение, как помочь подруге, девочка считала, что должна сосредоточиться. Мысли от стресса разбегались. Она лежала и не спускала глаз с дерева, точнее – с одного из листьев того дерева. Он был самым крупным, как она сказала, поэтому следить за ним было легче всего. Этот лист под дождём стал ее триггером. Ещё одним, наряду с дождем, и захватом рук, о котором я тебя уже предупредила. Она поставила себе цель найти выход из положения до того, как «измученный», как она его назвала, лист сорвёт порывом ветра и унесёт прочь. «Унесёт прочь» она ассоциировала с потерей сознания. Говорила, что изо всех сил боролась, чтобы остаться в состоянии логически мыслить. Очень боялась не успеть придумать способ позвать на помощь. Перед тем, как отключиться.

– Придумала?

– Да. Она борец, скажу я тебе.

– Какой способ?

– Спроси у неё. Я и так разболталась. Все, Орлов, сеанс окончен. Можешь быть свободен.

– Благодарю покорно… Нет, серьезно, спасибо, что уделила время.

– Пари, Орлов, па-ри. Проиграешь – пощады не жди. Ни от меня, ни от Громова.

– Я не проигрываю.

– Рассказала не потому, что вынудил, а потому, что она не справится без тебя, Кирилл.

– Занялась самооправданием? Задача фигурантки сейчас – сидеть тихо и не отсвечивать. В идеале: под колпаком у деда. Тогда все будет в ажуре.

– Фигурантки? Ты уже дважды назвал ее так. Ты что разрабатываешь ее что ли? И по какому же делу она у тебя проходит? – спросила она, но ответа не получила. – Ладно. Мне своих заморочек хватает… Но учти: Екатерина не будет «сидеть тихо». И из-под Громовского колпака уже выскользнула.

– Никогда не поздно вернуться.

– Темперамент не тот. Она настроена найти отца.

– Найти? То есть ты тоже уверена, что он жив?

– Вполне возможно. Громов явно что-то знает. Напрягся, когда я завела речь о Василии.

– Возможно, ты права, – не стал разубеждать Орлов. И добавил: – Так пусть деда потрясет. И безопасно и толк может выйти.

– Думаю, что попробует. Но перспектив не густо.

– Почему?

– В последнее время заметила, что дистанцию с ним держит. А это не добавляет им взаимопонимания.

– Причина?

– Всё та же: девочка уверена, что он что-то знает об отце, но скрывает от нее. Поэтому и недовольна.

– Ясно.

– А перетяни ее на свою сторону, Холод. Ты же тоже ищешь Василия.

– Не вижу смысла… Что это мне даст?

– Утрешь нос Громову. Чем не повод?

– Не думал над этим.

– Так подумай. Девочка тогда на мысль тебя натолкнула, натолкнет и сейчас!

– Не понял?

– Если ваш тогдашний договор с париком сработал, почему бы снова не сыграть в тандеме? Теперь делу Василия? План – проще пареной репы: она надавит на деда и принесет тебе инфу.

– Спорно. Она очень изменилась. Теперь работает только баш на баш…

– Так заинтересуй! Постой, ты недоволен что ли? Сам из того же теста!

– Из какого ещё теста, Дана?

– Тоже баш на баш работаешь. Вот неспроста ж по парику разоткровенничался, правда? Информацию выбить хотел и завлекал мнимой откровенностью.

– Почему мнимой? Вполне себе реальной. И это дало результат.

– Дало, – вздохнула Стриж. – А про этот твой баш на баш замечу: сам ее такому подходу и научил! Мороженое на то, чтобы держала язык за зубами, помнишь? Получается, сам научил, а теперь недоволен! И не спорь – вижу, что недоволен.

– Не понимаю ее сейчас. Раскусить не могу.

– А ты не кусай! Смени тактику: держи рядом и наблюдай. Ну что мне тебя учить…

– Верно. Не стоит.

– Воды с тех пор утекло немало, но девочка не так уж и изменилась. Громов правильно ее воспитал. Нет в ней гнили.

– Думаешь нет?

– Знаю! Поэтому и советую: понаблюдай и убедись. Тем более выбора у тебя всё равно нет, ведь на пари согласился! Ловко я тебя на крючок подсадила, а?!

Он взглянул на нее с подозрением, а она продолжила:

– Помнишь, как говорил: «Не родился еще тот, кто меня на крючок подсадит!» Молодой был, самоуверенный до чёртиков!

– Дана, Дана, – усмехнулся Орлов.

– И ведь не устоял перед ней. Как перед ее матерью когда-то?

– Не мели чепухи.

– Это факт, Кирилл. Неоспоримый.

– Понимаю, что берёшь на слабо. Но перебарщивать не стоит.

– Прости… Давить не собираюсь, но… Знаешь, Катя ведь очень избирательна… И не всегда идет на контакт… Но если уж пошла, то… пошла. Вот с тобой пошла. Раз про дождь рассказала. Цени это, Орлов.

Поймав на себе недовольный взгляд, Дана потупила свой и, задумавшись ненадолго, тихо проговорила:

– Только вот способен ли ты?.. Даже не знаю…

– Способен на что?

– Способен ли снова противостоять Громову. Пока ведь счет 1:0 в его пользу, скажу я тебе! – высказалась она и с вызовом взглянула ему в глаза.

– Продолжаешь провоцировать? И как твои пациенты тебя терпят?

– Они не терпят, Холод. Так же, как ты сейчас, они приходят ко мне с проблемой и находят ее решение. И бывает удивляются, что оно лежит на поверхности. Всего-то и нужно взглянуть на нее под другим углом.

– Я не на сеансе у тебя, Птица. Сам решу.

– А все мои пациенты всегда сами принимают решение, Кирилл. Я только помогаю им расставить акценты.

– Я тебе не пациент… Я партнер по пари, – усмехнулся он.

– Вот и помни об этом.

– И последнее на сегодня: почему она скрыла от тебя информацию по Стоцкой?

– По новой подруге? Тебе она не нравится, да?

– Не в моем вкусе.

– Да я не об этом. Тебя что-то в ней настораживает?

– Пока только то, что бойкая и крайне любопытная.

– Это не предосудительно.

– Такое ощущение, что всеми силами под кожу Громовой стремится проникнуть.

– Под кожу, говоришь… Я тебя услышала. Мне надо это обмозговать. По поводу того, что скрывает свою новую знакомую… Может, не хочет мешать мух с котлетами?

– Объяснись.

– Стоцкая – из ее новой жизни, тогда как мы с ней работаем над устранением последствий из старой, понимаешь. Предварительный вывод: не хочет вмешивать в наши сеансы свою новую жизнь.

– Будем думать, что в этом вопросе в ней проявилась скрытность Василия.

– Она знает, что начну «копать», ведь рассматриваю под лупой всех, кто ее окружает. О ком мне становится известно… Понять девочку можно. Она столько лет находилась под тотальным контролем деда. «Под колпаком у Мюллера», как она это называет. Наконец получила долгожданную свободу. Относительную, конечно, но все же свободу. И очень бережно ее охраняет… Мало кого допускает в свое личное пространство. Стоцкую вот допустила. Допустила и, видимо, сама хочет решить, правильно ли сделала. Не ошиблась ли снова. И, похоже, решать это она будет без посторонней помощи. Без моей в том числе. Хорошо это или плохо – пока неясно. Будем посмотреть.

– Как любит говорить Самед… – закончил за нее Орлов.

– Точно! Как он кстати? Ты поддерживаешь с ним связь, да?

– Завтра поддержу.

– Завтра? Он в стране?

– Нет. Встреча состоится на его территории.

– Зачем она тебе понадобилась?

– Связался со мной. Похоже, что-то нарыл по Миронову.

– По Василию?

– Угу.

– Значит, жив каналья?

– Ничего это пока не значит, Дана.

– Почему?

– Сказал: что жив, что мертв – бесполезен.

– Самед в своем репертуаре: ни конкретики, ни определенности. Не боишься, что съездишь впустую?

– Надеюсь, даст наводку, где искать. Самого или компромат, который он припрятал.

–Да компромат за столько лет уж прибрали, наверное. Или актуальность давно потерял.

– Не думаю. Поживем – увидим.

– А можно ли ему все ещё доверять… Самеду, я имею в виду. Столько лет прошло. Люди меняются, Кирилл. Вот ты же изменился.

– Как?

– В тебе пропало открытость, Холод. Стал излишне осторожен… подозрителен… Появилось коварство. Вот и Самед… Тот ли он человек, кем был раньше?

– Проверю.

– Как? С рисками для себя?

– Иначе не выйдет, Птица. Чтобы раскрылся на все сто, он должен мне доверять. И хорошо осознавать мои риски. Баш на баш.

– Будь осторожен.

– Буду. Пора. Спасибо, помогла. – Он поднялся из—за стола, подошел к ней и коснулся ее щеки дружеским поцелуем.

– Рада быть тебе полезной, Кирилл Андреевич. Не наломай дров. Хотя, куда уж больше…

– Ценю твое доверие. Ты зачем вигвам сожгла? – спросил он, проходя мимо камина, в котором тлели угли.

– Расправилась со своей прежней жизнью.

– Так кардинально?

– Да. Каждый должен быть готов изменить свою жизнь, когда приходит время. Отпускаю тебя. Замуж схожу, пожалуй. – Ей удалось его удивить. – Мне тут предложение поступило… И вдруг ты нарисовался. Внезапно. И я было подумала… Короче…

– Замуж – это отлично, Дана! Рад за тебя. Очень.

– Советуешь, значит…

– Конечно!

– Да… Хотела вот в постель тебя затащить… Там и решить… Да вижу, что опоздала. Ну уж как вышло – так вышло.

– Что значит «опоздала»? Опять намеки кидаешь?

– Да какие уж там намеки. Открытым текстом говорю: попал ты Орлов. Громов ваших с девочкой игр без последствий не оставит. Ну, если не поубиваете друг друга, то, может, и договоритесь.

– Оставлю это без комментариев. Пора мне, Птаха.

– Дела бесконечные?

– Гостья нарисовалась.

– Гостья? Дома что ли? На ночь глядя?

Ответа не последовало.

– Запутался ты в своих бабах, Холод, – вздохнув, заметила она.

– Ничуть, – твердо ответил он. – Каждая на своем месте. Пока, Стрижонок.

– Пока. Девочку не обижай. И о пари нашем помни.