Читать книгу Вслед за тенью. Книга вторая - Ольга Смирнова - Страница 5
Глава 5 Подсказки
ОглавлениеПродолжая сидеть на кровати, я всматривалась в своего молчаливого собеседника и замечала в его состоянии некоторые несостыковки.
Кирилл Андреевич стоял, привычно расставив ноги на ширине плеч и, глядя в окно, почти бесшумно барабанил подушечками пальцев по подоконнику. Он явно хотел казаться расслабленным, спокойно созерцающим бескрайние просторы за окном. И, в общем-то, поза его не выдавала ни скованности, ни натянутости, но напряженная линия подбородка и чуть поджатые губы намекали на работу мысли, как любит выражаться дед. Мою догадку подтверждал и практически не мигающий взгляд с легким прищуром, устремленный прямо перед собой. Так смотрят люди, что-то напряженно обдумывающие. Да, хозяина этого взгляда совсем не интересовал раскинувшийся перед ним зимний пейзаж.
«О чем он задумался? – мысленно терялась я в догадках, – О своей недавней беседе с кем-то по-английски или о том, что услышал сейчас от профессора? Наверное, обдумывает свою предстоящую поездку, – решила я, – Зачем ему забивать голову тем, что сорвался мой зачет?»
С самого раннего детства дед учил меня наблюдать и правильно считывать «язык тела» тех, кто меня окружает. По его мнению, этот навык крайне полезен. Особенно, если собеседник старается что-то скрыть в разговоре со мной, или вовсе молчит. Дед постоянно требовал от меня развивать это умение. Чаще всего я практиковалась на Алисе – единственной из моих одноклассников, кому было позволено передвигаться в нашем доме без строгих ограничений. А вечерами, после ее ухода, просматривая очередную запись с камеры видеонаблюдения, скрытно установленной в моей комнате в целях безопасности, мы с дедом анализировали «язык ее тела». Он считает Лису ненадежным человеком и, в общем-то, всегда был против нашей дружбы, полагая, что подруга плохо на меня влияет. Но, как ни странно, нашего с ней общения не пресекал. Не пресекал, но выдвинул одно условие: я должна была привыкнуть наблюдать за подругой. Наблюдать и анализировать.
Мне это не нравилось. Очень. Мне навязчиво казалось, что использую Лису в тёмную. Так, по сути, и было, но я понимала: взбунтуюсь против требования деда – и доступ к нам в дом Алиске будет закрыт. Поэтому и предложила ей изучить эсперанто – язык, который дед всегда считал бесполезным и показательно демонстрировал полнейшее отсутствие к нему интереса. Когда мне было десять, общаться на эсперанто с единственной близкой подругой казалось отличной идеей, ведь нас никто не понимал, стало быть, мы могли сколько угодно секретничать, даже находясь под прицелом видеокамер. И только став старше, я поняла, насколько наивной была эта задумка. С предприимчивостью дедушки понять то, о чем мы с Алисой говорили, не составляло никакого труда: всего-то и нужно было прогнать запись через онлайн переводчик.
Я заставила себя выплыть из давних воспоминаний о том моем проколе. Пришло время решать неожиданно возникшую проблему, чтобы не допустить нового. Хотя бы начать это делать. Подготовить почву, как говорит дед.
«Соберись, Катя! Что там профессор говорил о допуске?» Я снова взглянула на Кирилла Андреевича. Он продолжал стоять в той же позе и созерцать снежный ландшафт за окном.
– Могу я вас попросить? – осторожно обратилась я к нему.
– Попробуй, – негромко разрешили мне, не оборачиваясь.
– Я хочу получить результат МРТ.
– Он будет вам предоставлен, Миледи. Вместе с заключением врача, – ответили мне, всё так же глядя в окно. – Но вы могли бы обойтись и без него…
– Как это? Нет, он будет мне нужен.
– Не легче ли просто обратиться к деду, чтобы устранить возникшие трудности? Авторитет Громова сделает своё дело…
– Не хочу вовлекать его в эту мутную историю.
– Вот как? Почему?
– Он расстроится…
– Он не кисейная барышня. И вполне способен решить вопрос в кротчайшие сроки. – уверенно заявили мне. И вдруг добавили: – «Совсем без напряга», как любит выражаться ваша подруга.
Да, это было одно из любимых выражений моей интеллигентной и рафинированной на людях Марьи. Именно такие манеры она обычно демонстрировала в обществе. Но как только оказывалась «среди своих», могла позволить себе некоторые «штучки—дрючки» – выражения с яркими вкраплениями сленга и даже мата.
«Забей на эти штучки—дрючки. На меня иногда находит, – заявила она в сентябре после короткой стычки с каким-то студентом в коридоре нашего общежития. Заявила, видимо, заметив мой обескураженный ее дерзостью вид. Я понятия не имела, где Марья всего этого могла нахвататься, но делала скидку на то, что ее жизнь была совсем не похожа на мою – капсульную. Маше наверняка не приходилось подбирать правильные слова в общении с родителями, тогда как я при дедушке делала это постоянно. С самого раннего детства. Стоило признать, что жизнь подруги была в разы свободнее моей. Она сама решала, где жить и с кем общаться, не ожидая одобрения единоличного жюри в лице строгого опекуна. Но услышав одну из этих ее «штучек» из уст Орлова, я не на шутку напряглась:
– Откуда вам известно, как она любит выражаться?
– Умею добывать информацию, – прозвучал лаконичный ответ.
– Зачем вам информация о Марье?
– Она при вас, Миледи. Это достаточный повод, чтобы навести о ней справки.
– Вы рассуждаете, как дед. Но его можно понять… Может, вы его двойник? А по внешности и не скажешь! – в который уже раз не удалось мне скрыть сарказма.
– Ментальный, – усмехнулся мой собеседник. – Не о том размышляете, Миледи. Советую проанализировать разговор с Вяземским.
– Ума не приложу, кто мог позвонить его секретарю… Но это точно был кто-то из «Империала»! Сколько здесь гостей? Десятки? А может сотня? Нужно прошерстить всех!
– Немногие имели честь лицезреть ваш зажигательный перформанс, Миледи, – негромко заметил Орлов. А впечатлиться им – и того меньше.
– Это почему же немногие?
– Потому что после оповещения о надвигающемся буране все гости вернулись в свои апартаменты. Все, за исключением вашего ближайшего окружения. Мои гости, опять же – за редким исключением, – на этом замечании была сделана многозначительная пауза, – люди ответственные… Они умеют просчитывать риски… – с расстановкой разъясняли мне, – и вовремя прислушиваться к предупреждениям об опасности… К тому же они привыкли не выносить сор из избы.
– То есть, вы заставили их всех держать язык за зубами?
– Это лишнее. Все они отлично осведомлены о правилах игры. Без дополнительных внушений. Думаю, разумнее будет ограничиться лицами, заинтересованными в вашей персоне лично. Попробуйте обозначить их круг, Миледи. Я верю в ваши ментальные способности.
– Благодарю покорно, Милорд, – пробурчала я. И принялась размышлять вслух: – Маша… Не думаю… Зачем ей это? Я ее не просила… Тогда кто?
– Вы разочаровываете меня, Миледи.
– Почему?
– Потому что ответ на ваши вопросы лежит на поверхности. Пожалуй, соглашусь с мнением профессора Вяземского.
– С его мнением о чем?
– О зафиксированной им заторможенности.
– И в чем же это, по-вашему, выражается? – в тон ему поинтересовалась я.
– В вашей неспособности сопоставить и пары фактов из беседы с профессором.
– Но я их и сопоставляю! Он заявил, что звонила подруга. Я пытаюсь сообразить, кто бы это мог быть. Машу я исключаю сразу. Алиса – вторая моя подруга, тоже звонить не могла – она не в курсе того, что со мной приключилось. А подруг у меня всего две, чтоб вы знали!
– Я запомню.
– Тогда кто звонил?
– Да это в общем-то не важно, – вдруг выдал мой настойчивый визави.
– Как это неважно?! – возмутилась я, – Кто-то из моих близких строит мне козни – и это неважно?!
– Без паники, Миледи. Надо же, как вас зациклило на исходнике.
– Что?! Не могли бы вы выражаться понятнее, Милорд! – начала я раздражаться всерьёз.
– Извольте, – спокойно ответили мне, – Позвонить мог кто угодно. Не обязательно одна из ваших подруг. Думаю, звонившая представилась подругой, чтобы облегчить себе задачу. Целью было предстать в разговоре с секретарем лицом, заинтересованным в улаживании ваших дел по учёбе, и не вызвать у той подозрений. Позвонившая, – продолжал рассуждать Орлов, – могла бы представиться и вашей сестрой. И матерью. И даже тётушкой, всерьез обеспокоенной состоянием бесценного здоровья любимой племянницы. Повторю: кто звонил – не суть важно. Гораздо важнее то, что позвонившая… или тот, кто за ней стоит, – в курсе того, что таковых родственников в вашем окружении нет. Просто допустите такой вариант развития событий и перестаньте ходить по кругу в своих рассуждениях. Сосредоточьтесь на иной информации, которую вы получили от Вяземского.
– Сдача зачета отложена на неопределенное время, – выдала я.
– И всё?
– Мне важно только это!
– Вы всегда мыслите настолько узконаправленно, Миледи? Или это досадное последствие вашего фееричного приземления с холма?
Этот человек всё больше выводил меня из себя. Делал ли он это без задней мысли или намеренно – было непонятно, но такая манера вести беседу мне не нравилась. После разговора с профессором я и без того ощущала полнейший раздрай. А то, что до сих пор так и не пообедала, только добавляло раздражительности. Поэтому нападки Орлова с изощрённым налётом стёба, как его «методу» окрестила бы Маша, все больше выбивали меня из колеи. С каждой минутой мне было всё сложнее сдерживаться и демонстрировать уравновешенность.
– Я мыслю конкретными фактами, Милорд! – громко начала я. – Факт номер один: в моё окружение просочилась «крыса», как выразилась бы Марья. Эта самая «крыса» успела разжиться информацией, которую – на секундочку! – ваши проверенные в кавычках гости, похоже, успели разнести по свету! И это несмотря на знание каких-то там правил игры, о которых вы упомянули, – вовсю понесло меня, – Факт номер два: если я не вычислю «крысу» как можно скорее, моя безопасность полетит к чертям, а свободная жизнь, которую я выиграла у деда, накроется медным тазом! И что вы на это скажете?!
– Только то, что лексикон вашей подруги весьма специфичен.
– Причем тут какой-то там лексикон?!
– Мда… Неужели горячность Ольги таки победит рассудительность Василия? – негромко задался вопросом мой «экзекутор».
– Что?.. – прошептала я. Весь мой запал сразу сдулся, как воздушный шарик.
– Продолжим анализ, Миледи. Я все еще надеюсь на то, что ваш темперамент более сбалансирован. Не разочаровывайте меня.
– А вы зануда, Милорд, – едва слышно пробурчала я. Но меня расслышали:
– Иногда без этого не обойтись… Возьмите себя в руки и вспомните, чему вас учил отец.
Это было сказано настолько спокойно и доброжелательно, что мне стало стыдно за свою вспышку гнева…
– Он учил меня собирать информацию… – тихо ответила я. И отчего-то разоткровенничалась: – Помню, мне плохо тогда удавалось произнести это слово… Поэтому папа заменил его на «вводные». Сказал, что так говорят все агенты… значит и я должна выучи…
– Со словом не складывалось, – прервал меня Орлов, – а с навыком как? Помню, Василий вас нахваливал. Неужели зря?
– Когда нахваливал? Недавно?
– Неважно. Покажите, что вы умеете работать с вводными. Начнем с начала. Поступил звонок. Дальше?
– Я ответила… Профессор поинтересовался моим здоровьем, сказал, что позвонила подруга и отменила зачет… Какая подру…
– Следуйте дальше. В строгой последовательности.
– Профессор сообщил, что примет зачет у Новикова… Вместо того, чтобы принять у меня… Почему? Новиков же тоже катился с горы… Вместе со мной.... И пострадал не меньше меня… Даже больше, ведь ему даже потребовалось дополнительное обследование в клинике… Почему моя, так называемая подруга не сообщила об этом секретарю профессора? О моей травме сообщила… А о его – нет… Почему? Это же не справедливо…
– Потому что перед звонившей стояла определенная цель. И она была достигнута.
– Цель сорвать мне сдачу зачета?
– Думаю, есть еще одна.
– Какая?
– Подумайте, Миледи. Сопоставьте факты.
– Протащить на зачет Новикова?
– Верно. Дать ему возможность сдать его первым.
– Первым?
– Первым из вас двоих.
– Зачем? Бред какой-то… Кому это вообще нужно? Мы с Михаилом не конкурируем. Каждый занимает свое место.
– Ошибаешься. Положение Новикова нестабильно. Он укрепляет свои позиции.
– За счёт меня?
– Все выглядит именно так…
– Так вы думаете, это он отменил мой зачет?
– Есть любители незаметно дёргать за веревочки… – как-то туманно ответили мне.
– Вы говорите о своём родственнике? – вдруг спросила я, ни с того ни с сего вспомнив о портсигаре. Вспомнив совершенно не к месту…
– Кого конкретно ты имеешь в виду? – Орлов внимательно на меня взглянул.
– Каменнолицего, – ответила я, пожав плечами.
– Кого? Позволь… Пример ассоциативного мышления? Скорее всего… Знакомая особенность восприятия… – принялся рассуждать вслух мой дотошный собеседник. – С чем ассоциируешь в данном кейсе? С внешним сходством?
– Кейсе? В данном случае, – вслух догадалась я. И объяснила: – У него лицо неживое. Каменное.
– Потеря мышечной активности. Значит, говоришь о Жарове.
– Так вы намекаете на него?
Меня оставили без ответа.
– Любитель дергать за веревочки – Жаров? – настаивала на нём я.
– Необязательно… – ответил Кирилл Андреевич через паузу. И отвел взгляд. Всего на пару мгновений, но я заметила.
Такая реакция мне не понравилась. Совсем. И сам ответ прозвучал более, чем туманно. Настороженно вглядевшись в интересное сосредоточенное лицо напротив, я постаралась понять, не выгораживает ли он своего родственника, не заодно ли он с ним. Мне было важно это для себя прояснить здесь и сейчас, но меня лишили этой возможности: лицо моего собеседника в миг стало беспристрастным, будто на него наспех натянули маску спокойного безразличия. К тому же мне отчаянно не хватало вводных о жизни самого Кирилла Андреевича и его истинных взаимоотношениях с Каменнолицым. И что-то мне подсказывало, что от Кирилла Андреевича мне их не дождаться.