Читать книгу Всё сразу. Повести и рассказы - PaoloGilberto - Страница 7

Лёха не спал всю ночь. Всё, что он чувствовал – какой-то животный ужас и безысходность. Что-то мерзкое, липкое и огромное словно засасывало его, его настоящего, оставляя одну пустую оболочку, которая, тем не менее, могла ходить, говорить и есть. Едва за окном просветлело, Лёха поднялся, подошёл к столу. Поворошил свёртки, открутил крышку на водочной бутылке, понюхал, поднёс ко рту, но выпить не смог. Крепко зажмурился, не веря своим чувствам, вернулся к постели и лёг. А потом, через пару часов, совершенно бездумно накинул пальто, сунул ноги в разбитые ботинки и побрёл к храму.

Уже перед самым входом он поднял руку, чтобы перекреститься, но рука, совершенно не повинуясь Лёхиной воле, вдруг пребольно ткнула его щепотью сначала в один глаз, потом в другой, а потом слегка хлопнула по щеке. В голове вспыхнуло: «Не вздумай заниматься этой хернёй, понял? Выбью глаза, сука!». Лёха перепугался окончательно, и, заметив у ограды Петю и Светку, не раздумывая, кинулся к ним.

– Ребята, привет! – выпалил Лёха, виновато улыбаясь.

– Это он чё хочет? – не глядя на Лёху, спросила у Пети Светка.

– А хрен его знает. После вчерашнего даже говорить с ним не хочу. Слышь, шёл бы ты домой, кажется нам, больше у нас общих занятий как-то и нет. К тебе вон какие друзья приезжают! На машинах, в шубах!

– Какие друзья, вы что? Я спал вчера! Не помню ничего. А после того, как упал, вообще что-то с трудом понимаю, что происходит.

– Видишь, Светка, – нравоучительно поднял палец вверх Петя, – Видишь, не может товарищ без нас. Дружба, она!.. Она!.., – Петя не нашёл, что добавить и шепнул: – Может, простим засранца? Спишем хамство вчерашнее на травму и обмоем встречу? – и он полез в карман за фляжкой

– Ладно, садись, Лёх, – миролюбиво подвинулась на маленькой скамеечке Светка, а когда подняла глаза на Лёху, вздрогнула – никогда ни на кого он не смотрел с такой ненавистью.

– Я не Лёха, я Леонид, забыли, что ли, твари?! – прошипел он.

– Эй, Лёха, Лёх, ты совсем голову отбил, а? – угрожающе привстал Петя, – Я тебе мозги-то сейчас вправлю!

У Лёхи моментально поникли плечи, он почесал затылок и пробормотал:

– Вот, опять.. Это что было? Как помутилось что-то в уме.

– Не в уме, а в умишке, – ехидно сказала Светка, – Садись всё-таки, контуженный, сегодня мы заработаем миллион!

– А это с чего так? – Лёха робко пристроился на край скамейки.

Петя улыбнулся и потрепал его по плечу.

– А с того, что сегодня Иван Павлович приедет внука крестить, – улыбаясь, торжественно произнёс Петя.

– Иван Павлович? Ищеев? – Лёха нахмурился, – третий зам начальника комбината, да?

– Ага. Сейчас тут целая делегация соберётся. Нам вчера бабШура по секрету сказала, мол, ей батюшка передал, чтоб приготовили всё в лучшем виде – и купель, и всё, что там надо. Сам Иван Павлович к нам, а! Прикинь, сейчас мы ему напоём, чтоб и внучек был здоров, и всё Христа ради чтоб сложилось. Пожалеет ведь убогих, подкинет копеечку! – Петя, довольный собой, полез в карман и достал измятую пачку «Донского Табака».

– Погоди, Петь, – Лёха подмигнул ему и вытащил из рукава «Кент», – Вот, бери. Угощайся, Светка.

– Ничего себе! – изумлённо выдохнула Светка, – Лёх, может, тебе точно с нами уже нет смысла сидеть? Откуда у тебя?

– Да я и сам не знаю. Утром очухался, смотрю – лежит. Берите, у меня ещё есть!

– Н-да, Лёха, удивил, – Петя с удовольствием затянулся, но тут же начал аккуратно тушить сигарету о стену, – Тихо, тихо, слышите?

Урча почти пятилитровыми двигателями, на стоянку перед церковью один за другим въехали четыре чёрных «Лэнд Крузера», водители которых резво выскочив, несмотря на мороз, в одних костюмах, уже открывали пассажирские двери. Сытые и степенные, выходили из машин почти хозяева города – комбинаты были градообразующими предприятиями, а быть замом, и замами зама – это как Бога за руку держать. Одна за другой выбежали две маленьких нарядных девочки; степенно вышел худой мужчина, аккуратно принявший из салона пышный белый свёрток, перевязанный голубой лентой. Крупная женщина, ни на кого не глядя, сползла с переднего кресла последнего «Лэнд Крузера». Наконец, появился и Иван Павлович. Дублёнка не сходилась на нём, ремень тоже сполз ниже экватора круглого живота, и только галстук на голубой рубашке висел на редкость симметрично. Довольно улыбаясь всем своим круглым розовым лицом, поправив козырёк блестящей норковой кепочки, он махнул рукой и крикнул: «Ну, пойдёмте, пойдёмте же! Влад, захвати мой портфель». В ту же секунду из ворот храма быстрой походкой вышел Максим, и, радушно улыбаясь, кинулся навстречу Ивану Павловичу.

– Здравствуйте, дорогой отец Максим, приветствую Вас категорически! – Иван Павлович протянул обе руки Максиму. Тот крепко схватил их и энергично встряхнул.

– Всё готово, Иван Павлович, как Вы и просили, – улыбался Максим, – где же новый член Церкви Христовой?

– А вот он! Мариша! – Иван Павлович нетерпеливо махнул рукой. Его дочь, такая же розовощёкая и широколицая, выхватив белый свёрток из рук худого мужчины, кинулась к отцу. Иван Павлович взял его, покрутил в руках и вернул дочери, – Вот, его сегодня, отец Максим, и покрестим. Пройдём?

– Да-да, прошу Вас, – Максим развернулся и увидел попрошаек. Сделал ужасные глаза и показал кулак так, чтобы не увидел Иван Павлович. Но поздно. Петя уже загнусавил:

– Подайте, Христа ради, убогим и нищим, да помилует вас Господь за доброту и участие и дарует жизнь вечную!

Максим зажмурился. Но, к его удивлению, Иван Павлович широко улыбнулся и прикрикнул:

– Влад, ну где ты там? Давай портфель! День-то какой, поможем давай страдальцам!

Тем временем, гости плотным полукругом выстроились напротив попрошаек и, не скрывая любопытства, разглядывали их. Лёха же прятал лицо в воротник пальто, боялся, что Иван Павлович узнает его и припомнит историю с инвалидностью. Светка радостно протянула пол-литровый пластиковый стакан, Петя поправил ногой помятую железную миску, в которой стояла затёртая иконка.

– Лёх, давай, покажи культю, – прошептала Светка.

Лёха помотал головой и ещё глубже втянул голову в воротник.

Раздвинув плечом гостей, к Ивану Павловичу подошёл невысокий симпатичный ясноглазый водитель.

– Пожалуйста, Иван Павлович, – Влад протянул ему темный портфель, Иван Павлович, открыл его и достал из бокового кармашка несколько сотенных.

– Ну, убогие, чтоб крепко помолились за здоровье Илюшки моего, поняли? – он улыбнулся, одну сотню положил в миску, другую в Светкин стакан, а третью ткнул за пазуху Лёхе. И вдруг Лёха, совершенно неожиданно для самого себя вытянул шею, безумными глазами обвёл людей и остановился взглядом на Владе. В голове у Лёхи что-то щёлкнуло, зашумело, он откинулся к стене, раздвинул ноги, задышал громко, шумно. Застонал молодым мужским голосом.

– Ох.. Ох.. Иван Павлович.. Иван Павлович. А ваша точно не приедет? – закатив глаза, ритмично раскачивался Лёха. И сам себе же ответил, но уже баритоном:

– Тихо, Владик, тихо, она с Андреем сегодня в Липецке, к сестре поехала. До вечера точно не вернётся.

– Иван Павлович.. Иван..

– А ну-ка, замолчи! – к Лёхе подлетел Максим и встряхнул его за плечи. Ошалевшая Светка округлившимися глазами смотрела то на Лёху, то на Влада, то на Ивана Павловича. Замерла и жена Ивана Павловича. Пауза получалась убийственная. Ситуацию спас ребёнок: громкий крик из свёртка с голубой лентой как будто разбудил всех, и гости, пряча друг от друга глаза, молча пошли в церковь. На улице остались Максим и попрошайки.

– Это что такое? – бешеным сдавленным шёпотом свистел иерей, – Что за театр, слышишь, это ведь тебя Лёха зовут, да? Что за чревовещание, слышишь меня?! – Максим снова резко тряхнул Лёху. И тот вдруг вскочил.

– Я не Лёха, я Леонид, – абсолютно спокойным тоном ответил он, растопырил пальцы здоровой руки и всей пятернёй резко и дерзко толкнул Максима в лицо. Иерей поскользнулся и неуклюже плюхнулся на землю. Лёха перевёл взгляд с Максима на Петю, потом на Светку, смял сто рублей и бросил их ей под ноги. И ушёл, не оборачиваясь.