Читать книгу Всё сразу. Повести и рассказы - PaoloGilberto - Страница 9

«Да как же это, а? Что такое происходит?» – Лёха лежал поперёк кровати и вытаращенными глазами разглядывал коричневые трещины на пожелтевшей штукатурке. Мгновение за мгновением он вспоминал свой сон, с ужасом ощущая его реальность. Он глубоко вдохнул, приподнял голову и опустил взгляд. Проморгался. Обе ноги были на месте. В обуви. Глазами пробежал по комнате, кухоньке. Всё цело, на столе ворох еды, надкусанная колбаса. Лёха выдохнул.

– И приснится же такое, а! – вдруг захохотал он, – Меня эти отходняки точно в могилу сведут! Сейчас же напьюсь, а то какой день уже сухой, непорядок! Ёлки, ну бывают страсти, а!

Он громко чихнул, поднял руку, чтобы вытереть нос и вздрогнул. Вся кисть была в засохшей бурой крови, под отросшими ногтями – чёрно-коричневые сгустки, кожа исцарапана. Лёха снова испугался, вскочил, заметался по комнате. Но всё было почти в порядке, пол грязный, как всегда, но крови на нём точно не было видно. Лёха, с третьего раза попав трясущимися руками в рукава пальто, выбежал на крыльцо и остолбенел. Ровно посередине деревянного настила, аккуратно расстеленная, лежала красивая чёрно-белая шкурка с густым мехом, заляпанная кровью, рядом с ней, у простецких квадратных балясин, так же аккуратно сложенные лежали отрубленные лапы. Выпотрошенная тушка кота валялась в метре от крыльца, а голова с высунутым набок языком и закрытыми глазами торчала на одном из кольев хлипкого штакетника. Лёха упал на колени и заплакал, забормотал: «Костик, Костик, брат, кто же тебя так, а? Удавлю, суку, кто же мог так, а?» А потом снова посмотрел на свою руку и всё понял. Он ещё раз всхлипнул, а потом вскочил и закричал, зная о том, что дом его на отшибе, а ещё о том, что никто не будет беспокоиться – с чего бы это алкашу Лёхе орать на своём дворе. Он спустился с крыльца, взял в руку грязный снег, протёр лицо. Крепко сжал ладонью рот и нос, пока от недостатка воздуха не закружилась голова.. Через полчаса, раздолбив лопатой подтаявшую землю в огороде, Лёха зарыл изуродованного Костика. Окровавленный топор он тоже бросил в яму.

Опустошённый Лёха вернулся в дом, взял бутылку водки и побрёл к Светкиной бане.

– Привет, – хмуро ввалился он в дверь.

Петя и Светка переглянулись. Выглядел Лёха ещё хуже, чем вчера. Слева на щеке – второй синяк, и всё лицо в рваных глубоких царапинах.

– Привет, – так же хмуро ответил ему Петя. Светка промолчала и отвернулась.

– Ребят, ну что опять, а? – Лёха почувствовал, что в чём-то виноват, а вот в чём – вспомнить не мог, – Давайте уже замнём, что там было-то, а? Вот, беленькой выпьем, – он громко стукнул бутылкой по столу.

– Беленькой можно, – осторожно проронил Петя и, хрустнув крышечкой, открыл водку, – Свет, давай тару.

Светка молча пододвинула пластиковый стаканчик.

– Лёх, тебе? – вопросительно приподнял бровь Петя.

– Да, давай, ага, – Лёха, подёргиваясь, протянул руку к чашке.

– Ну, давайте, хлопнем по пятьдесят, а потом обсудим ситуацию, – Петя поднял стакан в воздух, но Светка молча, не чокаясь, выпила, а вот Лёха поднёс чашку ко рту, но никак не мог себя заставить себя даже пригубить – рука не слушалась.

– Что, Лёха, опять дуришь? – недобро спросил Петя.

– Да я не знаю, что такое, – пробормотал Лёха, – Не могу бухать, что ли больше.

– А мы сейчас проверим, – Светка решительно выхватила чашку из его руки, долила водки доверху и прикрикнула: – А ну, Петь, подержи-ка его!

Петя подскочил и крепко обхватил Лёху руками. Тот от неожиданности растерялся и часто-часто заморгал.

– Ребят, да вы что, ребят? – он мотал головой, непроизвольно отворачиваясь.

– Ишь ты, – грузная Светка навалилась на Лёху всем телом, сжала ему ноздри, – Не хочет с друзьями больше встречаться, ахинею несёт постоянно, мы тебя подлечим сейчас, Лёха, ты не сомневайся.

Лёха, задыхаясь, широко раскрыл рот, и в ту же секунду Светка одной рукой опрокинула туда содержимое чашки, а другой потянула его за волосы назад. В горле Лёхи булькнуло, он проглотил всё до капли, закашлялся, на глазах выступили слёзы. Каким-то невероятным движением он вырвался из Петиных рук, подскочил к столу и схватился за нож.

– Эй, эй, Лёха, ты что? – испуганно попятился Петя, а Светка, прячась за него, прикрикнула: – Не дури, а, Лёха, слышишь?

И он услышал. Задрожал, проморгался, огляделся.

– Петь, Свет, я это.. – он посмотрел на свою руку и осторожно положил нож, – Я.. Что-то у меня с головой, наверное.. И это.. Ух.. Разбежалась уже по жилкам, как сплетня по селу! – Лёха разулыбался, кинулся к Светке с Петей, крепко обнял их, – Ребята, ну что вы смурные, а? Давайте-ка ещё по пятьдесят, давайте, это мне магарыч принесли. Мужик сказал, что я его сына вылечил, смехота, да?

Но Светке и Пете почему-то было не смешно.

– Вроде узнаю Лёху, – с опаской глядя на нож на столе, сказал Петя, – Ты, Лёх, не дури больше. Страшновато, честно говоря.

– Ладно, что было, то было. Наливай ещё, – Светка подскочила к столу, расставила посуду. Выпили. Светка потёрла нос и вдруг зло спросила:

– Лёх, а чё ты устроил у церкви?

– А чё я устроил? – растерялся он.

– Ты не придуривайся, не помнишь, что ли?

– Неа, – покачал головой Лёха, – В чём беда-то?

– А в том, – продолжила Светка, – Что Максим нас теперь от церкви гоняет. Сегодня утром подошёл, злющий, как тварюга, никогда его таким не видела, а ещё ведь батюшка! – Светка уважительно подняла палец к потолку, – Ну так вот, подошёл и говорит: «Ещё раз увижу ваши рожи пропитые здесь – вызову полицию. Задрали вы уже, одни неприятности от вас!» И ногами прямо раскидал наши тарелки с земли, а Пете ещё и пинка дал. И это батюшка! – Светка ещё раз подняла палец.

– Это из-за Ищеева, – хмуро сказал Петя, – Зря ты, Лёх, показывал, как он шпыняется со своим водилой. Мы не представляем, откуда ты про всё это узнал, да нам и не интересно. Но там так баба его после крещения орала, при всех. Ужас! «Пидорас, – кричит, – Позорище какое, перед храмом, перед людьми!». Хотя, по мне, так лишь бы человек хороший был. Ты проводника с поезда нашего знаешь, Коротаева?

Лёха кивнул.

– Так вот, он же тоже, того.. Ну.. С мужиком живёт даже, вроде. Но человек хороший. Всегда поможет, хоть рюмочкой, хоть копейкой. А тут.. Чего ей жаловаться? Шуба есть, машина есть, домище у них какой, о-го-го! А то, что муж под хвост балуется – ну так прихоть, блажь. Семья-то всё равно на первом месте.

– О, развёл философию! – захохотала Светка, – Петь, ты что несёшь? А ты бы сам.. Ну, дал бы тому же Ивану Павловичу, а?

– Ты что, Светка? – взвился Петя, – Я ж мужик настоящий! Ну вот как, – он сильно подёргал себя за грязную куртку на груди, – Вот мужик я, вот сидит это во мне, и никак это не вытравить, и никуда не денется! Исключено!

– Даже если бы он тебе сто тыщ дал за это?

– Даже за сто тыщ! – Петя гордо отвернулся от Светки, налил только себе и выпил. Потом положил голову на руки и прикрыл глаза.

– Свет, – осторожно начал Лёха, – Но я ж в самом деле не помню ничего. И что показывал там, как вы говорите, не помню, и что говорил – тоже.

– Какая уже разница? – вздохнула Светка, – Будем теперь надеяться, что Максим горячий, но отходчивый. А то, Лёх, на одну твою пенсию мы не проживём. Место такое хлебное было, что о-ё-ё-й.

– Ну, будем надеяться, – повторил Лёха, – Чтоб к Богу поближе быть, хоть у оградки посидеть, – он, пристально глядя на руку, осторожно сложил её в щепоть, поднёс сначала ко лбу, приложил. Прислушался к себе. Потом быстро-быстро перекрестился три раза и облегчённо выдохнул.

– Напасть какая-то, Светка, не поверишь! – пьяно захихикал Лёха, – Наливай, родная, заходит вроде нормально.

Внезапно встрепенулся Петя.

– Сто тыщ, говоришь? – задумчиво и громко протянул он. Светка чуть не поперхнулась, а Лёха хохотал так, как будто всё, что страшного произошло за каких-то два-три дня, случилось совсем не с ним.