Читать книгу Энциклопедия шаманской мудрости - Павел Берснев - Страница 11

Первобытная, архаическая магия (вера в способность человека колдовским образом воздействовать на других людей, животных и природу) появилась приблизительно в период верхнего палеолита. Именно такую магию практикуют шаманы вплоть до наших дней. В отличие от шамана, связанного с общинным эгалитарным сознанием, маг-жрец – явление более позднего периода истории с городской (полисной) социально структурированной культурой (предполагающей наличие строго регламентированной иерархии).

Слово «маг» имеет персидское происхождение. Магами первоначально называли мидийское племя, из которого образовалась впоследствии жреческая каста у персов[109]. В «Истории» Геродота магами называют жрецов[110], служащих при дворе мидийского царя Астиага и персидского царя Ксеркса. Маги участвовали в ритуалах жертвоприношения (например, белых коней, которые были посвящены богу Митре), толковали сновидения и различные знамения (например, солнечное затмение). О пристрастии к жертвоприношениям Геродот пишет следующее: «Маги в значительной степени отличаются [одним своим обычаем] как от остальных людей, так особенно от египетских жрецов. Последние полагают свою обрядовую чистоту в том, что не убивают ни одного живого существа, кроме жертвенных животных. Маги же собственноручно убивают всех животных, кроме собаки и человека. Они даже считают великой заслугой, что уничтожают муравьев, змей и [вредных] пресмыкающихся и летающих животных»[111].

Маги были важными и влиятельными персонами с высоким социальным статусом. Функции магов были в основном аналогичными функциям греческих жрецов и прорицателей.

Со временем магия стала отождествляться не с общественно значимой жреческой деятельностью, а с частной тайной колдовской практикой маргинального характера. Если жрецы исполняли религиозные (то есть общественные) функции, то деятельность магов стала отождествляться с тайными ритуалами и заклинаниями в личных интересах. Во времена Гераклита Эфесского магами стали называть приверженцев различных тайных культов, наряду с вакханками, менадами и мистами (участниками экстатических дионисийских культов). «Кому прорицает Гераклит Эфесский? – восклицает Климент Александрийский. – Бродячим в ночи [магам], вакхантам, менадам, мистам. Это им он грозит посмертным воздаянием, им предвещая огонь, ибо „нечестиво они посвящаются в то, что считается таинствами у людей“»[112]. Значительно позже, на рубеже IIIII веков н. э., слово «маг» стало пониматься как ‘колдун’. В целом древние греки называли магией совокупность обрядов, связанных с астрологией, гаданиями и медициной.

Безусловно, психотехники как шамана, так и мага (в значении «жрец») во многом схожи. Шаман также обращается к магической практике, занимается предсказаниями и служит своей общине. Со своей стороны, жрец прибегает к «техникам экстаза», свойственным шаманизму. Кроме того, известны и такие исторические периоды, когда жрец и шаман сосуществовали в одном и том же обществе.

У полинезийцев рядом с вождями стояли особые жрецы. Таких профессиональных служителей культа выделяли в особую категорию, к которой относились жрецы тохунга или кахуна (буквально – ‘знающий человек’). Это были официальные жрецы, служители богов. Ко второй категории относились вольнопрактикующие специалисты, гадатели, предсказатели, колдуны и шаманы, не связанные с официальным культом. Их называли таура (таула, каула). Жрецы-таура пользовались в своей сакральной практике более архаичными техниками. Так, перед тем, как дать ответ на вопрос и вынести решение, таура вводили себя в состояние экстаза.

В Африке также существовала особая сакральная специализация и дифференциация. У большинства африканских народов официальные жрецы при храмах, отвечавшие за общественный и государственный культ, сосуществовали с «вольнопрактикующими» жрецами – знахарями, колдунами, гадателями, действовавшими по частным заказам[113].

Расслоение «единого» шаманизма эгалитарных обществ на официальное культовое жречество и маргинальное шаманство в обществах классовых практически низвело шаманов до статуса «колдунов» и «деревенских лекарей». Функции жрецов со временем перешли к священникам культур-колонизаторов, а шаман превратился в знахаря-травника и «психотерапевта» этнических общин. Кроме того, с шаманом стал ассоциироваться образ зловредного колдуна (конечно, этот негативный образ формировался не без активного участия жрецов, а затем священников).

Так, например современные колдуны майя делятся на две группы – целителей и колдунов. На языке майя целители ах-мен соответствуют общему во всей испаноговорящей среде термину курандеро, а ваай – испанскому брухо, т. е. ‘зловредному колдуну’. Ваай могло означать следующее: «колдовство, предсказания, видения, вещий сон, колдун – семейный нагуаль, галлюцинация, фантазия, колдовские превращения»[114]. Майянский ваай соответствует астекскому нагуаль. Другое значение слова нагу-аль – тотемное животное-помощник (об этом мы расскажем подробнее в следующем разделе). Наконец, нагуаль может означать ‘особое видение’, или шаманское ясновидение[115].

Трудность в определение различий таких понятий, как «маг» и «шаман», привносит также разнообразие и неоднозначность терминов, которыми обозначают представителей мира магии и шаманизма в русском языке[116]. Само слово «магия» в русский язык пришло лишь в ХIХ веке. В церковнославянском и древнерусском языках, в диалектах русского языка существовал чрезвычайно богатый запас слов для обозначения тех практик, которые можно отнести к сфере магии, гадания. В России существовало разделение на «натуральную» и «демоническую» практику волшебства. Правда, и та и другая были под запретом под страхом сожжения на костре.

У древних восточных славян существовали такие названия: облакопрогонители, жрецы, хранильники (те, кто делали обереги-талисманы), потворники (те, кто изготавливал зелья), кощунники (вначале так обозначились эпические сказители, а позднее – богохульники, святотатцы), баяны (исполнители заклинаний). Значения слов были сильно искажены в период господства христианской церкви. Практически все обозначения «языческих профессий» приобрели негативную окраску.

Один из наиболее древних терминов, встречающихся в церковнославянской и древнерусской литературе, а также в летописях – волхв. Волхвами обозначали шаманов дохристианских славян и их угро-финских соседей. Волхв – это шаман дохристианской, Киевской Руси. Именно волхвы подняли восстание против насаждаемой христианской религии и пали от мечей варяжских князей.

Слово «колдун» вошло в русский язык лишь в XVII веке. Отголоском шаманских корней может служить поверье, которое было распространено в России и Белоруссии, о том, что колдун перед смертью долго ищет того, кто захочет принять его магические знания или кому их можно передать помимо желания. Также известны другие обозначения. Слово «ведьма» (от индоарийского ведать, знать) в основном применялось к практиковавшим магию женщинам. Знахарь (знахарка) – пожалуй, наиболее нейтральное слово. Знахарь – «тот, кто знает», человек, занимающийся народной медициной и толкованием сновидений. Он нашептывает молитвы – «белые» заговоры. Вместе с этим он не призывает злых духов, хотя при желании тоже может наслать порчу. Поскольку знахарь нашептывал заговоры над тем, что потом будет использовать его пациент (вода, масло, хлеб, соль, чай), его еще называли «шептуном», а глагол «шептать» имел значение ‘произносить заговор’. Знахарь мог определить отраву, распознать колдовство, найти воров или врагов, обезвредить порчу и сглаз. О знахарях рассказывали как об обладателях экстрасенсорных способностей, например – способности слышать на большом расстоянии. Другое обозначение знахаря – зелейник – от слова «зелье» (целебная трава, магическое снадобье, которое они готовили). Знахарки также могли быть и деревенскими повитухами[117].

Главное различие между шаманом и колдуном состоит в том, что шаманы осуществляют действия колдовства (нанесения вреда) и целительства посредством прямого контакта с духами. Этот контакт осуществляется в состоянии транса (который может быть вызван приемом психоактивных растений, ритмичного боя в бубен и другими техниками экстаза).

Колдуны наносят вред и исцеляют, имея иные взаимоотношения с духами. А медиум, хотя и вступает в тесную связь с духами, не отправляется за ответами и помощью в их миры так, как это делают шаманы во время камлания, а как бы предоставляет свое тело для того, чтобы духи могли передавать информацию или, например, исцелять больных.

2006.

«Разница между колдуном и шаманом, – писал И. А. Худяков (революционер, сосланный на вечное поселение в Верхоянск), – та, что колдун действует слюной и заговором, а шаман – дьяволом; колдовство есть учение, которому каждый учится по собственному своему желанию; шаманом же может быть только человек, избранный Богом или дьяволом»[118].

Если оставить за скобками религиозную оценочность данного пассажа Худякова, мысль его в религиоведческом аспекте верна. Шаман, в отличие от колдуна, в обязательном порядке – избранник духов, прошедший особую инициацию. Колдун в большей степени принадлежит себе самому, даже если у него есть связь с миром духов и заключен с ними тайный договор.