Читать книгу Энциклопедия шаманской мудрости - Павел Берснев - Страница 7

Миф для древнего религиозного сознания – не просто сказка или попытка объяснить и истолковать как, почему и для чего возник мир и человек в нем. Древнегреческий философ Плутарх полагал, что миф подобен лучу Света-Истины, который преломляется в нашем мире во всем радужном многообразии красок. В пространственно-временном измерении миф, единый в своем божественном истоке, также становится многообразен и многолик. Отсюда такое изобилие сюжетов и региональных особенностей мифа.

Мы можем выделить следующие фундаментальные, сущностные черты мифа. Миф, как полагали философы Античности, являет трансцендентную истину через божественный Логос, это теофания истины[56], т. е. ее божественное нисхождение в мир людей посредством вселенского Логоса. Mythos в переводе с греческого – ‘слово, рассказ’. Как сказал один герой романа Дж. Фаулза «Волхв», «вселенная существует потому, что длится рассказ, а не наоборот». Пока длится божественный рассказ, пока он воспроизводится, мир существует. А тот, кто рассказывает истории и творит миф, правит миром.

Мифологическое сознание пронизывало собой всю действительность и все аспекты душевной, морально-этической и физической реальности архаического человека. В более общем смысле миф – это способ объяснить мир со всеми его особенностями, это ответ на такие вопросы, как:

• Что было до рождения человека? Откуда и как появился мир со всеми его обитателями? Зачем и почему все существует так, а не иначе? Кто дал человеку знания об использовании огня, ремеслах, социальных законах и т. д.? (Космогонические, астральные, теогонические мифы, мифы о культурных героях.)

• Почему одни сезоны в природе сменяют другие, почему существуют временные, суточные и жизненные циклы – рождение – смерть – возрождение? (Календарные мифы.)

• Что ждет людей после их смерти? Что будет с миром? (Эсхатологические мифы.)

Миф – это не просто история о далеком прошлом. Миф показывает и указывает, как все должно быть. Но даже в большей степени это повествование о том, как все есть в своей идеальной сущности, сути вещей и явлений. Миф связывает архаического человека с Первовременем и Перводействиями, т. е. с образцами и архетипическими образами всей эмпирической реальности. Мифы – это энциклопедия жизни древнего человека. В этой энциклопедии можно найти ответы на все главные вопросы бытия. Миф повествует об устроении богами всей жизни, дает ответы на вопросы, как и почему все возникло.

С точки зрения современного человека, объясняющие мир мифы первобытных людей кажутся примитивными и нелепыми. Однако неизвестно, как будут смотреть на наши научные объяснения мира люди будущего. Возможно, они также будут смеяться над «нелогичностью» и «абсурдом» наших высоконаучных умопостроений. Быть может, это вечный конфликт «отцов и детей». И происходит он по причине эволюции научных знаний о вселенной и человеке.

Но возможно и другое толкование. Очень может быть, что, объясняя мир, мы не открываем некие объективные и независимые от нас законы и причины возникновения тех или иных явлений, а сами коллективно творим эти законы и мир, в котором живем и который воспринимаем. Объяснение – лишь способ санкционировать, легитимировать (узаконить) сотворенное. Тому есть немало подтверждений и в самой науке (квантовая физика). Мы воспринимаем только то, во что внутренне искренно (и обычно – бессознательно) верим. Конечно же, далеко не все, во что мы верим, воспринимаемо. Но зато все, что мы воспринимаем, – продукт нашей веры: наших убеждений, устремлений, ожиданий, чаяний и предвкушений. «Как смотрят на вещь, такой она и представляется», – говорил гуру Ринпоче (Падмасамбхава – великий йогин, которого старые школы Тибета почитают вторым буддой). Вера не противоречит знанию и опыту, но является их причиной. Всякого рода объяснения в этом контексте – всего лишь средство для обоснования, утверждения и рационализации предметов нашей веры, наших «необоснованных» и часто неосознаваемых постулатов. Внешние «потому что» и «из-за того что» (то есть поиск обоснований) вторичны по отношению к тому, как и во что мы верим (априорные, доопытные установки). Популярный американский писатель Н. Д. Уолш однажды сказал: «Некоторые говорят: пока не увижу, не поверю. А Я говорю тебе: пока не поверишь, не увидишь». Отметим также, что вера невозможна без самой способности верить. А эта способность коренится в свойствах нашего ума, в возможности представлять нечто, что даже не обязательно существует в окружающей нас действительности, т. е. умение фантазировать (об особом магическом воображении шаманов мы еще поговорим позже). Однако если фантазия – продукт представления, которое еще не имеет воплощения в действительности (в праксисе), то наша фундаментальная вера (осознанная и неосознанная) – причина всего, с чем мы имеем дело в нашем опыте и что мы фиксируем в вербально (словесно) оформленном знании.

Проще говоря, наше наблюдение – это не фонарик, которым мы освещаем в темноте объективно существующие предметы. Наш фонарик-внимание высвечивает только то, что мы ожидаем увидеть в этой темноте. А ожидание – это и есть наша вера («Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр 11: 1)), наше предчувствие. Что мы ожидаем воспринять, то и предстает нашему взору. Интерпретация – лишь обобщение увиденного, закрепление его в некоей иллюзорной матрице, т. е. мифе, который служит генератором еще большей веры и предвидения. В некотором смысле гипотеза оказывается тождественной теории (др. – греч. θεωρία буквально означает ‘созерцание, рассмотрение, умозрение’, а θεωρуs – ‘наблюдатель, очевидец, свидетель’). Разница между гипотезой и теорией лишь в степени интенсивности воздействия содержащихся в гипотезе идей на наше сознание (индивидуальное и коллективное). Вот почему во всех религиях придается такое большое значение вере. Вера, в конце концов, формирует саму нашу жизнь, поскольку она – «осуществление ожидаемого». От нашей веры зависит то, в каком мире мы будем жить. «…По вере вашей да будет вам» (Мф 9: 29).

Однако если вера творит миф, то миф со своей стороны структурирует, формирует сознание человека. Миф оказывается до-рефлексивной установкой, матрицей, совокупностью априорных утверждений. Если миф – это рассказ, то всякий рассказ подчиняется неким условно-априорным грамматическим правилам. Грамматические правила многих мифов – это коллективное бессознательное (причем не обязательно в юнговском смысле), т. е. вся совокупность верований и постулатов, которые не воспринимаются нами осознанно, но тем не менее влияют на всю нашу жизнь.

В этом смысле каждая эпоха, включая нашу, творит собственные мифы, а через них и саму реальность тех, кто включен в бессознательное поле этих мифов. Иногда мифы-парадигмы разных народов сталкиваются друг с другом, подобно тектоническим плитам. Такие столкновения вызывают настоящие культурные потрясения. Поколения сменяются, сменяются и мифы-парадигмы, объясняющие возникновение и структуру мироздания, роль человека, его место в социуме, иерархию в обществе, его ценности и цели.

Существуют и другие истолкования мифа. Одно из них гласит, что миф выполняет защитную функцию психики. Объясняя мир, первобытный человек защищал себя от всего необъяснимого и пугающего. Когда человек сталкивался с чем-то таинственным, завораживающим и устрашающим (нуминозным), он стремился найти объяснение, которое позволило бы ему жить в понятном (а значит, более предсказуемом, безопасном) мире. В этом первобытный человек не сильно отличается от нас. Мы также строим всевозможные теории и предположения относительно возникновения и дальнейшей судьбы мира и нашего в нем места. Однако целостной картины не дает ни теория Большого Взрыва, ни теория Струн, ни какая-либо другая гипотеза. Но так же, как и первобытному человеку, нам нужен понятный мир. Ведь понятный мир кажется более предсказуемым и управляемым. Ради понятного мира возникла фундаментальная наука как таковая. Но объяснила ли она что-нибудь достаточно внятно? Или еще больше запутала уже почти понятный мир? Миф и ритуал давали человеку чувство уверенности и стабильности. А эта уверенность в стабильности и предсказуемости помогала человеку в трудных, запутанных кризисных ситуациях (модель «витязь на распутье»), а также в ситуациях, когда человек сталкивался с чем-то тревожащим и пугающим (от звуков в темноте до природных катаклизмов). Таким образом, миф выполнял терапевтическую функцию. Миф как бы создавал правильную настройку, облегчал выбор практически во всех жизненных ситуациях, структурировал и интегрировал отдельного человека в универсум. Миф рассказывал человеку мир (миф именно рассказывал мир, а не описывал его). Миф объяснял первобытному человеку правила игры в мире. Это успокаивало человека, укрепляло его жизнестойкость и вселяло уверенность в завтрашнем дне. О важности терапевтической функции мифа, конечно же, знали и шаманы. Так, нанайские шаманы в лечебной практике использовали проговаривание мифов, воспроизводящих время творения мира и человека. Это была важная часть лечебного комплекса дусху[57].

Кроме того, миф выполнял социальную функцию. Миф тесно взаимосвязан со всей системой жизненных ценностей первобытных людей, поскольку он призван объяснить структуру конкретного социума, его встроенность в природу и его отношения с духовным миром. В эгалитарных, доклассовых обществах миф объяснял структуру социума, отношение к младшим и старшим, т. е. устанавливал законы родственных связей. В классовых обществах миф был призван объяснить и легитимировать иерархическую структуру. Государство и власть представали как проекция на земле небесной божественной иерархии. По выражению современного философа Ю. Хабермаса, власть нуждается в «камуфлирующих словах», прикрывающих такое простое и понятное человеческое желание повелевать. Если в прошлом власть опиралась на мифы об избранничестве Богом или богами («помазанник Божий» или «Сын Неба», «Сын Солнца» и т. д.), то в современных обществах власть объясняет свое существование волей народа (например, «всенародно избранный президент»). Каждая власть ищет то слово (мифологию-идеологию), которое убедит подданных в ее праве на господство. И это справедливо для всех эпох и народов. Более того, там, где «камуфлирующие слова» власти перестают убеждать подданных, правительство неизбежно меняется. К слову, это объясняет, почему XXI век – это век информационных войн. Информационная победа – это победа в войне без необходимости прибегать к оружию. Подорви доверие к государственному мифу, и такое государство просто развалится. Таким образом, миф призван укреплять и поддерживать существующий социальный (и в развитых обществах – государственный) строй. Миф, как метко выразился Е. М. Мелетинский, глубоко социален и даже социоцентричен.

«Миф объяснял мироздание, его происхождение и устройство. Мифология постоянно передает менее понятное через более понятное, неумопостигаемое через умопостигаемое и особенно более трудноразрешимое через менее трудноразрешимое… Мифология не только не сводится к удовлетворению любопытства первобытного человека, но ее познавательный пафос подчинен гармонизирующей и упорядочивающей целенаправленности, ориентирован на такой целостный подход к миру, при котором не допускаются даже малейшие элементы хаотичности, неупорядоченности. Превращение хаоса в космос составляет основной смысл мифологии, причем космос с самого начала включает ценностный, этический аспект»[58].

Таким образом, еще один практический аспект мифа – поддержание мирового порядка, матрицы космоса. А поддержание такого порядка осуществляется через постоянное воспроизведение мифа посредством регулярно повторяющихся ритуалов. Ритуал – это символическое повторение людьми деяний самих богов – устроителей космоса. Такое повторение нужно, чтобы поддерживать космический порядок, установленный богами в доисторические или скорее – над-исторические, универсальные времена. С одной стороны, ритуал позволяет пережить сопричастность священному миру богов, а с другой – обустроить и освятить повседневную жизнь, наполнить ее смыслом. Переживая сопричастность богам, человек как бы сам преображается в них, а через это получает их божественные силу и мудрость.

В морально-этическом плане миф и ритуал регламентировали, определяли правила поведения человека в обществе. Шаман был не только знатоком этих обычаев и правил, он также следил за соблюдением этих норм поведения, т. к. их нарушение влекло наказание со стороны верховных божеств и духов (обычно в виде болезней и других несчастий). Шаман знал мифы на практическом уровне, т. е. он мог правильно интерпретировать их для каждой конкретной ситуации, в которой оказывались его соплеменники. С помощью шамана миф помогал людям традиционных обществ объяснять их прошлое, находить смысл в событиях настоящего и давал направление для движения в будущее. Без мифа человек погрузился бы в хаос, а его поведение – утратило осмысленность и ценностные ориентиры.

Ритуал – это как бы проигрывание мифа в действии (или в сакральном действе). Надевая во время ритуала маску, участники действия – шаман, жрец и священник, преображенные в богов, – повторяли космогенез, т. е. сотворение мира. Можно сказать, что ритуал – это своеобразный божественный театр. Собственно, театр и возник из мира архаических ритуалов. В этом контексте миф «представляет собой своего рода либретто исполняемого драматического действия»[59]. Миф и ритуал «являют как бы два аспекта первобытной культуры – словесный и действенный, „теоретический“ и „практический“»[60].

Мифы черпают свою силу в ритуале. В ритуальном богослужении воспроизводится космоустроение, само мироздание. Ритуал повествует о сущности Космоса и повторяет действия, совершенные верховными божествами в начале времен. В ритуале задействованы все органы чувств. Музыка, ритм, движения, благовония, осязаемые образы, вкусовые ощущения священных напитков и прочее – все это необходимые составляющие ритуала. Пока воспроизводится ритуал, мир продолжает существование. В свете современной квантовой теории, гласящей, что мы воспринимаем только то, что ожидаем увидеть, т. е. то, во что мы верим, такое отношение к ритуалу оказывается вполне оправданным. Ежегодное напоминание себе в новогоднем ритуале о том, каким образом возник и поддерживается мир, – способ этот мир воспроизводить, не дать ему раствориться в хаосе. Миф и ритуал не просто описывают и напоминают о космическом порядке, а действительно хранят этот мир от всепоглощающей энтропии. Этот космос – согласованная картина реальности, картина мира, которая рисуется мифом и ритуалом на холсте бездонного и безграничного Хаоса-Пустоты.

Миф в контексте ритуала – вербальная составляющая. Это действие в проговаривании священного ритуала поддержания Космоса – Вселенского Порядка. Ритуал – «проговаривание» в действии. В целом и ритуал, и миф обеспечивают как космический, так и внутриобщинный порядок, поскольку законы общества неотделимы от законов всего Космоса.