Читать книгу Пятикнижие - Павел Николаевич Бурдунин - Страница 6

– Я вижу, мой друг Марцелл выбирает себе талантливых помощников. Тебя невозможно отличить от настоящего правоверного иудея.

– Быть может так оно и есть. Для меня важно, чтобы ни ты, ни кто другой в этом не сомневался.

– Это является частью плана Марцелла?

– Да, его подробности я сообщу тебе позже. А сейчас, ты должен немедленно, потому что все должно решиться в эту ночь, приказать схватить Учителя и привести его сюда.

      Мы были одни. Меня охватило странное оцепенение. И душа, и ум, и сердце были пусты. Только мои глаза улавливали крошечные кусочки жизни, фрагменты ее яркой мозаики в бесконечно пустом пространстве и времени. Вот – стеклышко надежды, вот – судьбы, счастья, поступка, мысли, удачи. Из всего этого могла бы составится обыкновенная жизнь, но только очень короткая, как полуденная тень. Шорох листвы. Город погрузился в сон, и только кое – где во дворах лениво доругивались собаки. Учитель сидел на полу в зале со связанными за спиной руками. Я смотрел на него, оборванного униженного, со всклоченными волосами и горящим ненавистью устремленным на меня взглядом. Я никогда не смогу забыть его глаза.

– Завтра ты умрешь, – сказал я ему.

– Я знаю, – ответил он.

– Но ты не знаешь главного. Смерть твоя будет позорна. Ты умрешь, как разбойник, распятый на кресте под радостный вой тех, кому ты хочешь дать жизнь вечную.

– Мои мучения искупят их грехи.

– Ты твердо решил пройти этот путь?

– Да, такова воля пославшего меня.

– Тебе необходима вера, чтобы совершить задуманное тобой. Ведь так?

– Я сын своего отца.

– И еще тебе нужна любовь.

– Да, чтобы сила не покинула меня.

– И ненависть?

– И ненависть. Радость и отчаяние, сумасшествие и разум – это лишь способ остаться безразличным в этом бесконечно изменчивом мире.

– Значит тебе безразлична судьба этих людей?

– Да, пока они мертвы.

– Но ведь они думают, что живут.

– Теперь они всегда будут помнить о смерти.

– Но они не перестанут творить добро и зло. И в этом мире все останется по-прежнему.

– Это не имеет значения. Важно только то, что скоро произойдет. Теперь во благо все ведущее в завтра.

– Я помогу тебе.

– Дьявол ты или нет, я не знаю, но ты останешься здесь.

– Не забывай, я равный тебе.

– Да, поэтому ты остаешься. Я отдаю тебе обреченные на погибель души. Делай, что хочешь, но они должны помнить обо мне. Когда наступит время, я вернусь и встану вместе с тобой одним из многих верующих в Истину, и тогда настанет твоя очередь вершить истинный суд.

– Я прощаюсь с тобой. Мне больше нечего сказать тебе.

– Прощай и ты.

Я жестом призвал слугу и приказал ему отвести Учителя в подвал. Слуга удивился сказанному, но увидев подтверждающий жест вошедшего прокуратора, немедленно подчинился. Понтий Пилат с любопытством смотрел на меня, слегка улыбаясь тонкой насмешливой улыбкой зрителя к не очень удачливо игравшему в эпизоде актеру. Я сильно интересовал его, но он не мог определить линию своего поведения, потому что чувствовал силу, исходящую из меня. Но только сила эта стала иной. Я знал, что продолжая оставаться свободным в выражении своей воли, одновременно, я стал ощущать себя связанным словом перед самим собой.