Читать книгу Пятикнижие - Павел Николаевич Бурдунин - Страница 7

Дом прокуратора наполнялся людьми. Пилат повелел собрать всех находившихся в городе римских граждан с тем, чтобы объявить о раскрытии приготовляемого Иродом и его приближенными мятежа против власти Рима, а также мерах принимаемыми им в этой связи. По Иерусалиму прокатилась волна арестов, всколыхнувшая весь город. Легионеры врывались в спящие дома, хватали людей и выволакивали их на темные улицы. Оказывавших сопротивление, убивали. Кровь наполнила город. Обезумившие от страха жители бросились за защитой во дворец первосвященника. И теперь лишь от его слова зависело быть или не быть войне. Но война в его планы не входила, и посему он направил к Пилату делегацию с целью убедить его прекратить репрессии. Одновременно первосвященник приказал собрать несколько отрядов горожан и пойти к дому Пилата, с тем, чтобы попытаться побудить его к благоразумию. Выслушав пришедших к нему и оценив обстановку Понтий, по моему совету, встретился с Иродом. На встрече они договорились оказать друг другу помощь в деле подавления восстания в Иудее, за что Ироду была обещана власть над всей Палестиной. Затем Пилат и Ирод переехали во дворец последнего и призвали к себе войска для охраны отхода в Самарию. Но эти планы, как я себе это и представлял, в ту же ночь были опрокинуты умелыми действиями горожан, блокировавшими дворец Ирода, в котором к тому времени также находились Учитель и я. В этих условиях решено было начать переговоры с первосвященником.

На востоке вставало огромное красное солнце. Его гладкие лучи скользили по мокрым от утренней росы доспехам воинов. Это было утро последнего дня, когда еще что – то в мире могло измениться. Настал час, ради которого я пришел сюда. Но я был уже не властен над происходящим. Надо мной была власть Учителя, в него перешла моя сила. Я знал, что остаюсь здесь, и дни мои продлятся до бесконечности, но это стало совсем ни тем бессмертием, о котором я мог бы мечтать.

Разговор с посланниками Первосвященника подходил к концу, когда я вернулся в приемный зал дворца Ирода. Я знал, что в создавшихся условиях Понтий не сможет пойти на конфликт, чреватый риском для его жизни, и платой за этот временный мир станет кровь Учителя. Дело было сделано, но минуты продолжали слагать часы, и нам нужно было их чем – то заполнить, пока они нам еще принадлежали.

– Согрешил я, предав кровь невинную, – сказал я с тем, чтобы помочь Понтию сохранить лицо, переложив вину за смерть Учителя на не признавших его иудеев.

Понтий понял меня и, указывая на Учителя, произнес, обращаясь к посланникам.

– В чем вы обвиняете Человека сего?

Они сказали ему в ответ.

– Если бы он не был злодей, мы бы не предали его тебе. Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем.

Тогда Пилат приказал позвать Иисуса и сказал Ему.

– Ты Царь Иудейский?

И словами Иисуса были:

– Царство мое не от мира сего. Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за меня. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине, ибо всякий, кто от Истины, слушает голоса Моего.

И Пилат сказал ему.

– Что есть Истина?

Что есть Истина, – думал Пилат. – Разве не истинно то, что я живу на этом свете. Разве не истинна та понтийская деревушка, где я родился. Разве не истинно то справедливое дело, ради которого я рискую своей жизнью. И разве не истинна сама эта жизнь, с ее солнцем, ветром, дождем, зноем. Любовью и Красотой? Разве вера в жизнь во всех ее изменениях невозможна. Неужели существуют преходящие цели ее и сам ее конец? А если, да. Что, если его слова это – голос, вещающий из уготованной мне пропасти. Тогда это слишком страшно и не выносимо. Нет, пусть лучше другие занимаются этим человеком. Я не могу выполнить поручение Марцелла, и теперь все происходящее уже не имеет значения для меня. Я умываю руки.