Читать книгу Ласко́во - Петр Смирнов - Страница 34

Тяглицкий Андрей с сыном Петей жили на хуторе у дороги в Шумаи. За глаза Андрея звали Хромым. Хозяйство у него было бедняцкое: изба с приделом вместо сеней, кое-какой дворишко и никакого скота.

Зимой у них постоянно жили цыгане, и дольше всех – Гаврила. Удивлялись люди: с какой это стати Андрей привязался к цыганам? А он отвечал:

– Педво-напедво – навоз. (Он картавил).

– Навоз – да-а, – соглашались мужики, – навоз нужен. Своего-то ведь нет.

– Потом – пдодукты…

– Продукты? Неуж цыганское едите?!

– Во! А не все давно? Ты кусок отдэзад, а я съед. Такой же хдэб.

Мы, когда ходили в Шумаи в школу, иногда делали крюк, заходя за цыганенком Ваней, и сами видели, как Андрей и Петя завтракали за одним столом с цыганами и хлебали из одной чашки.

И хуторскую землю обрабатывали на цыганской лошади.

Андрей редко сидел дома, отправлялся то в одну, то в другую деревню. Просто так: зайти, посидеть, покалякать. Смотришь, и за стол пригласят.

Однажды к нам зашел. Долго сидел, пока бабуша за стол не посадила. Дала хлеба, налила в чашку тёплого топлёного молока. Ел Андрей и приговаривал:

– Дубду топдонку… Вот Петдуха – тот дубит тёпдый тводог, а я дубду тёпдую топдонку…

Так с тех пор и прижилась поговорка: “Петдуха дубит тёпдый тводог, а я дубду тёпдую топдонку”.