Читать книгу Криминалистика: теоретический курс - Руслан Ильдарович Зайнуллин - Страница 9
Раздел 1. Основы теоритеской криминалистики
Глава 3. Науковедческие теории в криминалистике
3.1. Предмет и определение предмета. Этапы развития учения о предмете криминалистики
ОглавлениеПредмет и определение предмета. Среди науковедческих проблем криминалистики одной из наиболее обсуждаемых на всех уровнях научных исследований по-прежнему остается проблема ее предмета. Едва ли найдется еще какая-либо иная отрасль знания, кроме криминалистики, где с таким азартом, а порой, и ожесточением велись бы дискуссии на эту тему. Повышенное внимание к ней не случайно, ибо возникновение в постоянно развивающейся науке новых, перспективных для исследования идей всегда вносило коррективы в представления о том наиболее существенном в многообразии изучаемых наукой явлений, что обнаруживается только на определенном этапе ее исторического развития.
Между тем, взгляд на историю формирования учения о предмете криминалистики, дает основание утверждать, что все дискуссии на эту тему велись не столько, собственно, о предмете, сколько о формулировках определения предмета криминалистики. Это и понятно, ибо предмет науки – категория в некотором роде консервативная, стабильная в своей неизменности.
«Наука, – писал Р. С.Белкин, – живой, динамически развивающийся организм. Как всякое социальное явление, продукт своей эпохи, наука испытывает и революционные потрясения, и переживает длительный процесс эволюционного развития. Но и в период революций, и в процессе эволюции знания в науке, сохраняется нечто неизменное, своеобразный костяк, позволяющий ей сохранить свою индивидуальность, неповторимость, отличие от других областей знаний. В одних случаях это система, объекты и предмет науки, в других – ее основные категории и понятия, в-третьих – ее основные функции. Это устойчивое, неизменяемое, существенное в содержании науки приобретает значение традиционного для данной области знания, становится объектом передачи от предшественников к последователям традиций в буквальном смысле слова…».[128] (выделено мною – АЭ)
Между тем, далеко не все согласны с оценкой предмета криминалистики как относительно стабильной научной категории. Связывая учение о предмете науки с развитием знания о нем, некоторые авторы полагают, будто бы с изменением содержания и объема знаний об изучаемых криминалистикой явлениях, к чему, надо полагать, должна стремиться любая прогрессивно развивающаяся наука, меняется, расширяясь, и сам ее предмет. Так, Е. П.Ищенко и М. В.Жижина полагают, что «Предмет любой науки, как и сама наука, – явление достаточно динамичное. В зависимости от реалий, формирующихся в ходе развития общественных отношений, перечень вопросов, входящих в предмет той или иной науки, меняется: одни из них представляются актуальными в одно время, после чего их место занимают иные вопросы, иные проблемы, в качестве новых аспектов дополняющие предмет той или иной науки».[129] (выделено мною – АЭ).
Думаю, однако, что в своих выводах авторы допускают принципиальную ошибку. На самом деле никакой «перечень вопросов» в предмет науки не входит, и входить не может. Это разноплановые категории. Предмет – это изучаемая наукой реальность, фрагменты реальности, стороны, свойства и признаки объективно существующих явлений. Эту реальность, составляющую предмет любой науки, нельзя дополнить возникающими по мере ее познания новыми вопросами. Полученные в процессе развития науки ответы на возникающие и решаемые ею вопросы дополняют не предмет, а наши знания о предмете, расширяется не круг познаваемых конкретной наукой явлений и объектов, а представления о характеризующих их новых признаках и свойствах.
«… Чем выше уровень развития данной науки, – утверждают философы, – тем глубже и полнее наши знания о предмете ее исследования».[130] Предмет же остается относительно неизменным, определяя специфику науки. Криминалистика не исключение. Ее предметом, независимо от уровня развития самой науки как были, так и остаются криминалистически значимые особенности преступления и его практического исследования. Тем более предмет криминалистики, будучи объективной характеристикой познаваемых ею явлений, не зависит от того, как формировалось и менялось представление ученых об этом предмете, которое они выражали в его определениях.
Так, основоположник криминалистики Ганс Гросс, которому криминалистика обязана своим названием, в конце 19-го века определил ее как «учение о реальностях уголовного права»[131], под которыми он понимал, прежде всего, материальные следы. Через сто лет российский ученый, профессор Образцов В. А. дал криминалистике не менее лаконичное определение, назвав ее наукой «о практическом следоведении в уголовном процессе».[132] Трудно найти в этих двух определениях сколько-нибудь существенные различия.
Еще меньше отличий можно обнаружить в обозначении того круга явлений, которые изучает криминалистика. Начиная с Ганса Гросса, практически все ученые относили к ее предмету и преступное деяние, и деятельность по раскрытию и расследованию преступлений. То, «каким именно способом совершаются преступления», «как исследовать эти способы и раскрывать их» по мнению основоположника криминалистики и составляют ее предмет.[133] Через семь десятков лет профессор Р. С.Белкин, предложив принципиально новое определение предмета криминалистики, также указал на них, как на явления действительности, изучаемые криминалистикой: закономерности механизма преступления и деятельности по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств.[134]
Определение предмета науки, предложенное Р. С.Белкиным, тем не менее, отличается от определения Ганса Гросса, но не новым представлением о предмете криминалистики – он как был, так и остался в рамках познаваемой данной наукой реальности. А тем «существенным» в этом предмете, что к концу ХХ века становилось наиболее важным для изучения – закономерностями познаваемых наукой явлений. Вряд ли в позициях двух выдающихся ученых можно обнаружить сколько-нибудь заметные противоречия в их отношении к предмету криминалистики. Что касается закономерностей механизма преступления и его познания, на которые в своем определении обратил внимание Р. С.Белкин, то о них, как о познаваемых криминалистикой явлениях, было известно и раньше. Для Ганса Гросса познание этих закономерностей выражалось в возможности «о предшествовавшем умозаключить по последствиям и, наоборот, – о последствиях умозаключить по предшествовавшему».[135]
Выступая составными частями предмета криминалистической науки, и преступление, и процесс его раскрытия и расследования изучаются не только криминалистикой. Оба этих явления относятся к объектам познания и в уголовном праве, и в криминологии, и в уголовном процессе, и в судебной психологии, и в других науках криминалистического цикла.
Криминологов преступление, например, интересует с точки зрения его признаков, раскрывающих «механизм» формирования преступного поведения, важных для выработки мер предупреждения преступности. Уголовное право изучает признаки состава преступления, знание которых необходимо для правильной квалификации совершенных деяний и тем самым для обоснованного применения к виновному справедливых мер наказания. То же можно сказать и о процедурах познания события преступления, осуществляемого субъектами процессуальной деятельности. Эти процедуры становятся объектом познания уголовно-процессуальной науки.
Разница в интересе к этим явлениям криминалистики, по сравнению с иными отраслями знания, состоит в том, что и преступление, и его исследование познаются ею в специфическом ракурсе, раскрывающем лишь отдельные, криминалистически значимые стороны этих явлений. Они-то и составляют ее предмет. «Одна и та же материальная система, – отмечают философы, – может служить объектом исследования различных наук, а в предмете выражается специфика данной науки, которая изучает лишь отдельные стороны или свойства объекта».[136]
В преступлении, например, криминалистику интересует только то, что, специфически отображаясь в виде комплекса оставленных следов (в широком смысле слова), позволяет устанавливать обстоятельства прошлого события. А в процедуре его раскрытия и расследования для криминалистики важно найти оптимальный способ установления истины. И именно в этом своем особом качестве и преступление, и процесс выяснения его обстоятельств, будучи общими для нескольких наук объектами изучения, становятся предметом криминалистического познания.
Эти стороны или свойства познаваемых объектов и стремятся отразить в определениях предмета криминалистики их авторы. Таких определений за всю историю развития криминалистики предлагалось немало. Между тем, разнообразие предложенных в разное время разными авторами определений предмета криминалистики не является свидетельством меняющихся взглядов ученых на сам этот предмет. Частые споры о том, какие явления должны быть включены в определение предмета науки, а какие нет, равно как и упреки в том, что кто-то из коллег, формулируя свое определение, что-то в нем упустил, вовсе не означают, будто бы ученые спорят о предмете. В таких дискуссиях чаще всего выражаются не столько взгляды на сам предмет, сколько предпочтения ученых, каждый из которых по-своему представляет себе наиболее существенное в предмете криминалистики, требующее с их точки зрения наибольшего внимания и именно в данный исторический период времени.
Вряд ли содержание предмета криминалистики изменится, если одни ученые будут настаивать и добьются, чтобы в определении нашли отражение, к примеру, закономерности изучаемых наукой процессов, а случайные явления были бы из него исключены. Или убедят коллег, что средства, приемы и методы собирания источников информации о преступлении должны быть охвачены формулировкой определения предмета криминалистики, а технико-криминалистические средства предупреждения преступлений – того не заслуживают. Важно понимать, что предмет науки и определение предмета суть категории связанные, но не тождественные. Предмет науки, в котором выражена специфика изучаемой наукой реальности, всегда только один, определений же предмета, раскрывающих наиболее существенные, по мнению очередного автора определения его стороны, может быть множество. И поэтому никакое определение не в состоянии дать исчерпывающий ответ на вопрос о том, какие стороны, аспекты, признаки изучаемых конкретной отраслью знания явлений должны в нем отражаться, ибо, как было сказано много веков назад, «предмет науки бесконечно многообразен».[137] При этом под многообразием понимается бесконечная множественность не явлений действительности, которые должны быть включены в предмет конкретной науки, а разнообразие их свойств и признаков. Следовательно, любые определения предмета криминалистики, если и способны дать описание изучаемых ею явлений, то не предмета в целом, а того существенного в предмете, которое в конкретный исторический период времени представляется наиболее значимым для исследования и, прежде всего, с точки зрения стоящих перед наукой актуальных задач.[138] Принципиальных же различий, даже в субъективных представлениях ученых о самом предмете криминалистики история ее развития знает не так уж много.
Думается, что состав явлений, включаемых в предмет криминалистики, и должен оставаться стабильным, по крайней мере, до тех пор, пока однозначно сохраняется ее главное целевое предназначение как науки, призванной обеспечивать практику борьбы с преступностью своими специфическими средствами и методами, помогающими устанавливать истину по уголовным делам. С развитием криминалистики на самом деле изменяется не предмет науки, а наши знания об этом предмете, постояннорасширяясь и углубляясь. Что, собственно, и находит свое выражение в разнообразии авторских формулировок предлагаемых определений предмета криминалистики.
И, тем не менее, в поисках лучших, более точных и адекватных определений их авторы нередко находили действительно новые аспекты, стороны, признаки явлений, познаваемых наукой. По этим изменениям можно проследить, как развивалась наука, что в познаваемом ею предмете более всего нуждалось в изучении на определенном историческом этапе, будучи наиболее важным и существенным именно для данного этапа развития криминалистики.
Этапы развития учения о предмете криминалистики. Обобщая исторический опыт, можно, таким образом, выделить три этапа разработки учения о предмете криминалистики. Первый, известный как этап её становления, связан был с необходимостью обосновать зарождение новой научной дисциплины, отличной от традиционно правовых наук – уголовного процесса и уголовного права. Это естественным образом отразилось и на определении ее предмета. Так, Ганс Гросс, образно определив ее как науку о «реальностях уголовного права», так писал о предмете криминалистики и соотношении этого предмета с предметами уголовного материального и процессуального права: «… материальное уголовное право имеет своим предметом изучение преступного деяния и наказания, формальное уголовное право (процесс) заключает в себе правила применения материального уголовного права. Но, каким именно способом совершаются преступления? Как исследовать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы к совершению такового, какие имелись в виду цели – обо всем этом нам не говорит ни уголовное право, ни процесс. Это составляет предмет криминалистики и особенной части ее – криминальной психологии».[139] (Выд. мной – А. Э.)
Очевидно, что взгляды современных криминалистов на суть изучаемых этой научной дисциплиной явлений объективной действительности мало чем отличаются от взглядов основоположника криминалистики. «Каким способом совершаются преступления» и «как их исследовать и раскрывать» – в определении предмета криминалистики звучит и сегодня вполне современно.
Взгляды Ганса Гросса на предмет и сущность познаваемых криминалистикой явлений сохранялись в отечественной науке достаточно длительное время. Однако по мере своего развития и приобретения самостоятельности простого указания на изучаемые явления уже становится недостаточно, чтобы удовлетвориться определением предмета криминалистики, предложенным в предшествующий период. Понимание того, что в этом определении должна адекватно отражаться степень зрелости науки, приходит с обобщением и систематизацией накопленных эмпирических данных. Такая систематизация к середине 30-х годов ХХ века привела к четкому разграничению в отечественной криминалистике трех ее основных разделов: техники, тактики и методики расследования отдельных видов преступлений.
Таким образом, второй этап формирования учения о предмете оказался связан с развитием криминалистической (следственной) тактики и частной методики расследования преступлений как самостоятельных разделов криминалистической науки, наряду с первым ее разделом – криминалистической техникой. Для многих становилось очевидным, что познавательные возможности криминалистической науки значительно шире традиционных для начала века представлений о ней как о технической прикладной научной дисциплине.[140] Уже с выходом в свет первых учебников по криминалистике (1935; 1938 гг.) эта тенденция находит свое выражение и в формулируемых определениях ее предмета, и в изложении авторами своих взглядов на наиболее существенное в предмете криминалистики.
Так, в учебнике 1938 года прямо говорилось, что «криминалистика есть наука о технике, тактике и методике расследования преступлений».[141] Именно в этом направлении в дальнейшем велись поиски оптимального определения предмета криминалистики, и к началу пятидесятых годов оно в целом сформировалось. За основу было принято определение, предложенное в 1950 г. А. И.Винбергом. Он писал, что криминалистика – это наука «о технических и тактических приемах и средствах обнаружения, собирания, фиксации и исследования судебных доказательств, применяемых для раскрытия преступлений, направленных против советского строя и установленного Советским государством правопорядка, выявления виновных и изыскания способов предупреждения преступлений».[142] Для данного исторического периода, когда теоретические основы криминалистики еще только начинали формироваться,[143] предложенное А. И.Винбергом и поддержанное большинством ученых определение ее предмета вполне отражало и достигнутый наукой уровень развития и представления о том наиболее существенном в ее предмете, что требовало повышенного внимания ученых и интенсивной разработки. А именно, в числе разрабатываемых автором были названы не только технические, но и тактические средства собирания доказательств в целях раскрытия преступлений, а также способы их предупреждения криминалистическими средствами.
Дальнейшее развитие криминалистики также требовало постоянного осмысления сущности познаваемых наукой явлений с выделением в определениях науки наиболее перспективных для исследования криминалистических проблем. Таким наиболее существенным для криминалистики, какидля любой науки, достигшейопределенногоуровня зрелости, к середине 60-х годов ХХ века становится познание законов, действующих в сфере изучаемых ею явлений, и отражающих объективно существующиезакономерности. Разумеется, изменение представлений о наиболее существенном в предмете криминалистики не могло не отразиться на формулировке его определений.
О закономерностях познаваемых явлений как о наиболее существенном в предмете, изучаемом криминалистикой, первым поставил вопрос Р. С.Белкин. Такой, действительно новый и более современный взгляд на сущность познаваемых криминалистической наукой явлений не стал, однако, новым видением предмета науки, а явился отражением его более глубокого изучения.
После некоторых доработок, в 1968 году Р. С.Белкин формулирует принципиально новое определение предмета криминалистики: «Криминалистика – наука о закономерностях возникновения, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений».[144]
Вся дальнейшая разработка учения о предмете криминалистики неизменно оказывалась связанной с анализом данного определения. По результатам проведенных дискуссий и анализа определений предмета криминалистики, предложенных другими авторами, Р. С.Белкин формулирует свое определение в окончательном виде:
«Криминалистика – наука о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений».[145]
Упоминание в новом определении, наряду с закономерностями, результатов научных криминалистических разработок в виде специальных средств и методов стало, по сути дела, повторением того существенного в предмете науки, которое отмечалось и прежде, указывая на ее прикладную сущность. Ради таких средств наука в свое время и создавалась. Поэтому естественно, что ни одно из предложенных ранее определений предмета криминалистики не обошло вниманием эти познаваемые наукой объекты.
Указание в новом определении предмета криминалистики на закономерности, как на наиболее важное и существенное во всем спектре познаваемых наукой явлений, вовсе не означало, как это многим казалось, изменения взглядов на сам предмет науки. Новые определения, концентрируя внимание лишь на наиболее существенном в познаваемом ею предмете, и только с учетом потребностей сегодняшнего дня, ничего не изменили в отношении к главному – к спектру изучаемых криминалистикой явлений, отдельные аспекты, признаки, стороны которых составляют ее предмет. Эти явления объективной действительности как были, так и остаются теми, которые обозначил еще Ганс Гросс, и которые и сегодня остаются неизменными: «какими способами совершаются преступления» и как эти «способы исследовать и раскрывать».
Что касается «более криминалистических» признаков познаваемых наукой объектов и явлений, относящихся к ее предмету, то их поиск, отражая суть многих современных дискуссий о предмете криминалистики, фактически превратился в поиск новых, «более криминалистических» по мнению очередного автора формулировок определения этого предмета, а не новых явлений, заслуживающих быть к нему отнесенными.
Таких предложений в современных науковедческих исследованиях немало. В частности, для уточнения и придания большего «криминалистического» смысла определению предмета науки в последние годы предлагалось заменить в нем традиционно используемое понятие «раскрытия и расследования преступлений» на «механизм расследования». Челышева О. В., например, со ссылкой на Р. С.Белкина полагает, что таким образом легче будет отграничить криминалистику от процессуальной науки.[146]
На мой взгляд, ничуть не хуже, а в чем-то возможно даже лучше и точнее обозначить процедуру расследования термином «технология», оставив «механизм» только для обозначения криминалистических аспектов преступного деяния. Ну хотя бы потому, что термин «механизм» употребляется в качестве «определяющего порядок какого-либо вида деятельности» только в переносном смысле, а в прямом обозначает лишь внутреннее устройство машин, аппаратов и т. п.[147] Даже на слух «технология» воспринимается как более удачный термин для характеристики криминалистических аспектов предварительного расследования, поскольку вотличие от «механизма» уже в самом названии здесь заложена полезная предназначенность образующих технологию методов и процессов. Да и различать «разнополюсные» по своей природе процессы в деятельности человека – преступное деяние и его расследование, используя разнообразие заимствуемых технических терминов, было бы нелишне.[148]
Можно говорить, и это будет иметь некоторые основания, также о необходимости включения в определение предмета криминалистики не только закономерностей возникновения, но и закономерностей исчезновения доказательств, поскольку и те и другие изучаются криминалистикой.[149]
Аналогичные аргументы, которыми ученые пытаются обосновать необходимость дополнения формулировок определения предмета криминалистики, может дать нам и убежденность в том, что криминалистика изучает не только «закономерности» в процедуре познания события преступления, но и явления «случайные» по своей природе.[150]
Обнаружив таким образом «недостатки» прежних формулировок, можно развивать дискуссию и настаивать на изменении или дополнении определения предмета науки новыми «сущностями». Но правда будет и в том, что процесс «улучшения» определений не может, и не должен превращаться в бесконечные, часто бесплодные пререкания, ибо увлечение спорами «о словах» дискредитирует науку. Не случайно, 400 лет тому назад эту склонность некоторых ученых уделять «внимание главным образом словам, а не самому делу…», Фрэнсис Бэкон назвал первой формой искажений в науке.[151]
Ясно, что при всем своем желании и даже усилиями творческого коллектива найти универсальное определение предмета криминалистики, которое раз и навсегда устроило бы всех, вряд ли удастся. Хотя бы потому, что никакая формулировка не в состоянии дать исчерпывающего ответа на вопрос о всем многообразии признаков и свойств явлений, составляющих предмет криминалистической науки. Такие попытки «втиснуть» в определение предмета криминалистики буквально все, что может характеризовать специфические стороны объектов криминалистического познания, не только бесперспективны, но и, по меньшей мере, нецелесообразны.[152] Их бесконечное многообразие[153] есть свидетельство не многовариантности подходов к пониманию предмета криминалистики, а пример разнообразия мнений, выражающих предпочтения ученых и их представления о сущности явлений в предмете науки. Не говоря уже о том, что сущность отражаемых в определении предмета науки явлений со временем может меняться в зависимости от новых, возникающих потребностей в научных разработках и исследованиях. И в этом смысле все предложенные учеными определения предмета науки имеют право на существование как отражающие не эмпирически воспринимаемые, а закономерно протекающие процессы, то есть то существенное в предмете, что с развитием науки может меняться во взглядах на современную криминалистику при сохранении представлений о ее предмете в целом.
Вот о существенном для формулировок определения предмета криминалистики и спорят уже много лет ученые, понимая каждый по-своему ту составляющую «сущности», которая в этих формулировках должна отражаться. И если Г.Гросс считал «существенным» в предмете криминалистики конца ХIХ века способы совершения и способы исследования преступлений, то А. И.Винберг – технические средства, тактические приемы и методики раскрытия, расследования и предупреждения преступлений. В наши дни, начиная с Р. С.Белкина, наиболее существенными в изучаемых криминалистикой явлениях становятся закономерности совершения и исследования преступлений, что вовсе не означает, будто этими «закономерностями» исчерпывается вся предметная область изучаемых криминалистикой явлений.
128
Белкин Р.С. Криминалистика: Проблемы сегодняшнего дня. – М.: Норма, 2001. С.68.
129
Жижина М.В., Ищенко Е.П. История развития и современные представления об объекте и предмете криминалистики // Библиотека криминалиста. № 3 (4). 2012. С. 24–25.
130
Материалистическая диалектика. В пяти томах. Том 3. Диалектика природы и естествознания /отв. ред. В.П.Петленко. М.,1982. С.128.
131
Ганс Гросс. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. 4-е дополненное издание. СПб, 1908. С. XI.
132
Образцов В.А. Основы криминалистики. – М.: Юрист, 1996. С. 11.
133
Ганс Гросс. Указ. работа. С. VIII.
134
Белкин Р.С. Курс криминалистики в трех томах. Т.1. – М., 1997. С.112.
135
Г.Гросс. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. Изд-е 4. СПб, 1908. С. 10.
136
Материалистическая диалектика в пяти томах. Том.3. Диалектика природы и естествознание /под общ. ред. Ф.В.Константинова и В.Г.Марахова. – М., 1983.С.128.
137
Фрэнсис Бэкон. Сочинения в двух томах. Изд-е второе, исправленное и дополненное. Том 2. – М.: Мысль, 1978.С.293.
138
О влиянии представлений о предмете науки на постановку ее актуальных задач см. следующий параграф настоящей главы.
139
Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. Изд-е 4. – СПб, 1908. С.VIII.
140
Одним из первых и наиболее ярких представителей ученых дореволюционной России, развивавших взгляды на криминалистику, как на техническую, прикладную дисциплину был С.Н.Трегубов. (см.: Трегубов С.Н. Основы уголовной техники. – Пг., 1915. С.14).
141
Криминалистика. Техника и тактика расследования преступлений. – М., 1938. С.3
142
Криминалистика. – Ч.1. М., 1950. С. 4.
143
В этот период начинают формироваться и частные криминалистические теории, среди которых первой стала теория криминалистической идентификации. См.: Потапов С.М. Принципы криминалистической идентификации // Советское государство и право. 1940. № 1.
144
Криминалистика /под ред. Р.С.Белкина и Г.Г.Зуйкова. – М., 1968. С.9
145
Белкин Р.С. Общая теория советской криминалистики. – Саратов, 1986. С.54. Это определение воспроизводится автором и в последующих его работах: Курс криминалистики. Т.1. – М., 1997. С.112; Криминалистическая энциклопедия. – М., 2000. С.7 и др.
146
См.:Челышева О.В. Объект и предмет криминалистики (генезис, содержание, перспективы развития). – Санкт-Петербург, 2001. С. 70–71.
147
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд-е, дополненное. – М., 2003. С.354.
148
Эта точка зрения разделяется и другими авторами. См, например: Корма В.Д. Криминалистическая технология: проблемы и пути их решения (статья первая) // Вестник криминалистики. Вып. 4 (48). 2013. С.62.
149
Пещак Я. Общетеоретические проблемы криминалистики. – М., 1977. С. 14.
150
Г.А.Зорин, например, вводит в определение предмета криминалистики наряду с «закономерностями», еще и «парадоксы» совершения и раскрытия преступлений. См.: Зорин Г.А. Теоретические основы криминалистики. – Минск, 2000. С.10.
151
Фрэнсис Бэкон. Сочинения в двух томах. Изд-е второе, исправленное и дополненное. Том 1. – М.: Мысль, 1977. С. 105.
152
Бахин В.П. Предмет науки криминалистики. Лекция. – Киев, 1999. С.8.
153
О разнообразии закономерностей, предлагаемых для включения в определение предмета криминалистики см., например: Лаврухин С.В., Комягина Ю.С. Объекты и предмет криминалистики. – М., 2014. С. 57–60.