Читать книгу Исповедь будущего президента - Сергей Александрович Штерн - Страница 7

Я бы мог бесконечно повествовать о своей жизни в детдоме, но не хочу больше стыдиться своих поступков перед читателем. Общее представление об этом периоде моего бытия можно составить по рассказанному выше, поэтому я перейду к тому повороту судьбы, который изменил мою жизнь навсегда.

Несмотря на то, что, рассказывая о своей жизни, я стараюсь шутить и придавать саркастический характер описываемым событиям, в глубине души меня тяготило такое существование. Глядя на детей из полноценных семей, я завидовал их положению, я завидовал их зависимости от родителей и мечтал о том же. Я пресытился детдомовской свободой, которая ничего хорошего не обещала и желал избавиться от неё. Несмотря на все мои недетские ошибки я всё же был ребёнком, по социальному закону который нуждается в опеке родителей.

Может вы уже догадались к кому я обратился за помощью? На самом деле это классическая история бедного брошенного мальчика, который попросил у Бога родителей, и Господь ответил на его просьбу. Если вы устали от подобных «сказок», то считайте это совпадением, но так всё и было. Молитва моя была примерно следующего содержания: «Боженька, если Ты есть, дай мне, пожалуйста, родителей, а я перестану ругаться матом и брошу курить».

О Боге я впервые услышал от американских миссионеров, которые часто навещали наш детский дом. Каждый их приезд для детей был праздником, но не потому что они несли Евангелие, а потому что всегда накрывали огромный стол различными яствами. В основном это были фрукты, которые я никогда раньше не видел, поэтому и запомнил их приезды. А так как я запомнил этих людей, то запомнил и их Бога, к которому решил обратиться за помощью.

Через несколько месяцев после моей молитвы, детдом посетила семья, желавшая взять опекунство над одним ребёнком. Им понравились пухлые румяные щёчки моего одиннадцатилетнего брата. Кстати, брат сопровождал меня всю вышеописанную историю моей жизни с той только разницей, что каждый этап проходил с опозданием в три года, так как на этот отрезок времени он позже меня вышел из утробы матери. И ещё один момент. К одиннадцати годам он ничего не попробовал из того, что перепробовал я. Видимо, я чем-то не угодил силам зла, что они решили погубить меня уже в раннем возрасте.

Так вот, эта семья решила взять на опекунство моего брата, но начальство детского дома решило нас не разъединять ни при каких условиях, поэтому в дополнение к милому одиннадцатилетнему мальчику прилагался прыщавый четырнадцатилетний подросток. Странно, что будущих опекунов это не смутило, и они взяли нас обоих. Так я попал в семью.