Читать книгу Свободные Земли - Сергей Наумов - Страница 18

Бенечка был очень тихий, спокойный мальчик. На уроках в школе он всегда сидел смирно и слушал учителя. Он сильно тянулся к знаниям, всегда на-отлично отвечал урок и, кроме того, сам много читал. Джон Толкин – был его любимым автором, а любимые увлечения Бенечки – математика и физика. Беня тихо учился и тихо окончил школу с золотой медалью. Без проблем и также тихо он получил красный диплом и поступил в аспирантуру. Уже там, готовясь к защите, однажды в его мозгу щелкнул какой-то не тот переключатель. Ему приснились различные формулы и алгоритмы, кривые и время-содержащие кристаллы. Он, а теперь уже Бенедикт Ааронивич Кац, занялся разработкой своей теории. Позже Беня пришел к выводу, что его теория опровергает все то, чего достигла популярная мировая наука. И однажды Беня решился. При полной аудитории профессоров, докторов наук и всяких других деятелей-светил, он озвучил свою теорию о взаимодействии волн и плазмы в искривленном пространстве, и его влиянии на перемещение во времени и пространстве при помощи твердых и жидких кристаллов, на которые воздействуют звуковыми волнами различной частоты… Некоторое время аудитория, заполненная «светилами», сидела молча, разинув рот. Тут вскочил с места один из самых уважаемых профессоров – Преображенский. Он гневно раскритиковал Бенину теорию, назвав все «бредом сивой кобылы». Беня очень обиделся за свое детище. Обозвав профессора старым тупым козлом, он послал его и всех «светил» следом. В итоге, Беню поперли.

Трудности, свалившиеся на худые Бенины плечи, не сломили его. Оказавшись лицом к лицу с судьбой-злодейкой, Беня еще с большим усердием принялся работать над своим проектом. Чертеж установки уже был почти завершен… Однажды, совершенно случайно, ему встретился один человек, который пригласил Беню к себе на должность главного энергетика. И поехал Беня в далекий Сибирский край, в поселок Верхний Таежный. Работа главного энергетика, а также просто электрика заключалась в осмотре трансформаторов, снятии показателей счетчиков и в замене лампочек в столбах поселка. В большом срубе – электро-мастерской, Беня и жил. У него было предостаточно свободного времени для своего занятия. Однажды директор деревоперерабатывающей фабрики задумал устроить сушилку для досок в разрушенном здании рядом с мастерской Бени. Тот напросился работать и туда, пообещав самостоятельно все отстроить. При помощи местных алкашей и материалов с фабрики, Беня разделил здание на две половины и полностью их отделал. В одной половине была сушилка, а во второй появились огромные серверы и, собственно, сама Бенина установка, на которую он потратил двадцать пять лет своей жизни. И вот, уже несколько лет работала сушилка, и ни у кого ни разу не возник вопрос – почему она жрет так много энергии?!

Наступил третий день попытки запуска установки. Два предыдущих дня закончились провалом. Перепроверив еще раз все и заметив некоторые детали, Беня сидел и высчитывал параметры. Потом он пошел в серверную. Всем своим установкам он давал женские имена, те, что сгорели, были «Анастасия» и «Елизавета». Третью он назвал в честь жены одного из президентов США – «Меланьей». В отличие от предыдущих, эта установка отличалась большей сферой и двойным кольцом приемников.

Беня зашел в центр приемников и положил там детский раскрытый зонтик с изображением мультяшных героев. Включив мониторы, Беня произвел предстартовый запуск и стал вводить параметры: 8888-11-0-0711-12-88.111.4—33. Подойдя к одному из мониторов, на котором была изображена дорога среди полей, он поместил на дорогу гоблина с большой дубиной на плече. Затем, нажав несколько кнопок, ударил по красной клавише.

Сфера вспыхнула белым светом, и от нее к приемникам поползли пляшущие плазменные дуги. Они достигли приемника и замерли, и лишь одна все никак не останавливалась, а била то в центр круга, то в стену, напротив. Зонтик исчез! Укусив себя за кулак и радостно взвизгнув, Беня схватил мышку и стал водить гоблина в разных направлениях. Зонтика нигде не было… Немного подумав, Беня стер гоблина: «Надо перепроверить расчеты! Но результат уже есть!» Беня выключил оборудование и побежал в мастерскую – считать.

***

Посередине дороги, прямо на пути у войска, двигавшегося из Троеречья в Цивилизацию, вдруг возник чудовищный гоблин с дубиной на плече. Немного постояв, он повертелся в разные стороны и снова исчез. Удивленные, с копьями наперевес, воины нигде его не обнаружили.

***

В самой чаще Синего леса река Памяти делает крутой поворот и разделяется на два рукава, омывающих большой невысокий остров. Остров имеет форму месяца, и за ним тянется дурная слава даже среди кентавров, заселяющих Синий лес. Заросший непроходимым колючим кустарником, остров весь покрыт идеально ровными параллельными тропинками. Все тропинки имеют две полосы. Будто кто-то огромными волокушами проделал эти следы в траве… Вдоль острова есть пять таких парных тропинок и поперек – десять. Расположены они под углом ровно в девяносто градусов. Над островом никогда не дует ветер, и птицы там не поют. Этим жарким солнечным днем прямо с неба на перекресток дорог упал зонтик, качнулся пару раз и замер.

***

Где-то в СССР, 1977 г.

Полтора года назад Фрунзик уехал из дедушкиного дома с бригадой шабашников дяди Ашота. Решив начать самостоятельную жизнь и в ней подзаработать немного денег, Фрунзик полтора года трудился на совесть. Строительство современной птицефабрики – дело ответственное. Потому Фрунзик Овикович Еремян очень ответственно месил раствор, подносил кирпич и убирал мусор со стройплощадки. Однажды к ним на стройку приехали студенты из сельхозинститута, посмотреть, как должен выглядеть современный птичник.

Тогда Фрунзик влюбился. Среди студентов была Валя!.. Невысокая девушка из села Никольское в соседней области. Пригласив ее на один танец в местном клубе и проводив до автобуса, он решил обязательно разыскать девушку после.

Стройка закончилась. Получив расчет, Фрунзик отбыл. Сойдя с поезда, он сдал свой чемоданчик в камеру хранения, предварительно спрятав там деньги и взяв с собой только двести рублей. Фрунзик Овикович Еремян, двадцатиоднолетний парень, ростом сто пятьдесят семь сантиметров, отправился на поиски неизвестного, но уже почти родного села Никольское!

***

Беня снова пересчитал вводимые параметры: «Может изменить временной интервал?!» – бурчал он себе под нос. Все пересчитав снова, Беня припаял к спутниковой антенне усилитель и преобразователь собственного изготовления, и понес вешать антенну на пустую мачту ЛЭП.

В серверной Беня положил в центр приемников старый кирзовый сапог, включил мониторы и ввел параметры: 8888-11-07-11-1977-02-88.11.7.33…

Снова вспыхнула сфера, и дуги поползли к приемникам.

– Ну давай, «Меланья»! Не подведи! – взмолился Беня и впился глазами в один из мониторов.

Дуги встали на место, но одна дуга отскочила от стены на потолок, с потолка ударила в сапог и ослепительно вспыхнула. Сапог исчез… Запахло горящим пластиком. Дымил один из серверов. Беня, схватив порошковый огнетушитель, побежал спасать свое детище.

***

Где-то в СССР, 1977 г.

Сквозь сон Максим слышал, как отец встал, проскрипев протезом, зашел и включил в комнате Максима радио на полную мощность.

– Батя, хоть в выходной я могу выспаться!?

Максим натянул одеяло на голову. Из радио диктор громко поздравляла всю страну с шестидесятилетием Великой Октябрьской Социалистической Революции. Следом заиграл революционный марш. Максим встал и выключил радио. Сон пропал. За окном уже почти расцвело, и день обещал быть солнечным. Максим надел трико и пошел умываться.

Отец сидел на кухне, дымил Беломором и хмуро смотрел в окно. Умывшись и надев футболку, Максим пошел на кухню.

– Сбегай к Пантилеечне! – сказал отец и положил на стол трояк.

В другой день Максим ни за что бы не пошел, но сегодня он собирался просить у отца машину… Взяв деньги, он, перелетая через три ступеньки лестницы сразу, выбежал на улицу. В частном секторе он купил бутылку самогона и быстро вернулся домой. Когда Максим вошел в коридор, батя прямо ожил.

– Быстро ты! – воскликнул он, и его протез заскрипел веселее.

Сидя на кухне, Максим уплетал яичницу, а батя хрустел огурцом.

– Ты когда женишься?!

Судя по вопросу, бате полегчало.

– Уж два года как с армии, каждые выходные на танцы бегаешь, а невесту в дом не ведешь!

– Я и сегодня на танцы собираюсь. А невесты нет пока, не встретил еще подходящую… Дашь машину сегодня?

– Эк ты! А не жирно будет? Девок на машине катать, а средь них даже невесты нет…

– Да мне же не девок, парень один в бригаде у нас работает, живет в Никольском. В клубе у них магнитофон сломался, я обещал свой бабинник привезти.

– Ну вези свой бабинник… может в Никольском встретишь свою… Только у машины, кажись, колесо пробило. И на даче надо фронтон забить, и кусты подвязать…

Отец налил себе стопку. Максим сложил выходную одежду в холщевую сумку, взял магнитофон и уже через десять минут открывал гараж.

Старенькая, видавшая виды «Победа» заводилась с пол оборота. Сколько-то времени провозившись с небольшими делами по даче и меняя камеру, Максим не заметил, как быстро пролетел день. Он решил, что пора ехать. В какой стороне было это Никольское, он знал, но никогда там не был.

Уже вечерело. Ровно урча мотором, «Победа» бежала по трассе. На дороге голосовал мальчишка. Максим притормозил. Открылась дверь и голос, которым только «Карлсона» можно озвучивать, с сильным кавказским акцентом, тот спросил:

– Слюшай, брат, до Никольского подбрось!

На Максима смотрел большими черными глазами молодой парень очень маленького роста.

– Садись, сам туда еду!

– Вай! Как мне повезло!.. Таксисты дорого берут, слюшай! Автобус будет – не будет?.. Пешком иду!

– Отсюда до Никольского только до поворота километров десять, а там еще три.

– Меня Фрунзик зовут! Я инженер-строитель. Невеста у меня в Никольском! Вот, еду! А ты там живешь?

– Нет, я в клуб еду. Максим!

Представившись, он протянул руку, и они обменялись рукопожатиями.

– Магнитофон у них в клубе сломался, я вот свой везу.

Максим кивнул на заднее сидение.

– О! Вот смотри, там три березы стоят! Сейчас за ними своротка будет направо, это в Никольское! Вот, вот! Своротка!

Максим посмотрел на грунтовую дорогу, уходящую в лес.

– Это точно на Никольское? Ты уже ездил так?

– Я же говорю, невеста у меня там!

Максим некоторое время сомневался, потом свернул, и машина мягко пошла по грунтовой дороге среди деревьев. В лесу стало еще темнее, и он включил фары.

– На инженера где учимся?

– А там, у себя, в Ереване…

– Слушай! А мой дедушка мастер по металлу! Он национальное оружие делает по старинным рецептам! Я, знаешь, с самого детства у него учился, тоже много чего умею.

Стало еще темнее, закапал дождь.

Выехав на опушку леса, Максим увидел, что дорога расходится. Влево – в поля, направо – в лес.

– Куда теперь? – спросил Максим.

Фрунзик задумчиво молчал, хлопая глазами.

– Вон, кто-то идет, сейчас спросим!

По дороге с полей навстречу им медленно шла старушка. Когда она поравнялась с машиной, Максим опустил стекло.

– Здравствуйте! Не подскажете, в Никольское нам по какой дороге?!

– Ась?

Старушка сморщенной рукой отодвинула платок с уха.

– Ара! Подожди!

Фрунзик перегнулся через Максима и заговорил:

– Бабушка! Никольское! Клуб! На танцы нам! Невеста у меня! Куда ехать?!

Бабуля махнула на правую дорогу.

– Спасибо! – в один голос крикнули парни, и машина мягко тронулась с места.

– Езжайте, езжайте, касатики! Там напляшетесь… – бормотала старушка себе под нос и под холодным дождем растаяла туманным облаком.

– Уже минут двадцать едем. – заметил Максим.

В лесу стало совсем темно. Вместе с дождем стали падать хлопья мокрого снега. Фары выхватывали порядком раскисшую дорогу и две стены леса, которые все плотнее смыкались. Максим резко выжал педаль тормоза. Прямо между колей дороги стоял столб.

– Ара! Смотри! Какой-то электрик тут столб поставил, я не понимаю!

Максим прикидывал обстановку: «Развернуться не получится, слишком узко и грязно! Назад идти? Далековато! Дойти до того поворота, посмотреть, может село рядом где-нибудь?..»

Дождь тем временем только усиливался. Максим посмотрел на Фрунзика. Одет он был не по погоде, конечно. Узконосые туфельки на тонкой подошве, черный вельветовый костюм, синяя тонкая рубашка с воротом, выпущенным на костюм, кепка-аэродром.

Сам Максим был одет не лучше. Туфли на толстой подошве – платформе с высоким скошенным каблуком, кримпленовые брюки черного цвета, ярко малиновая синтетическая рубаха с выпущенным воротом поверх белого пиджака с накладными карманами.

Решительно открывая дверь, Максим достал из багажника старый зонт.

– Пошли! – сказал он Фрунзику. – Посмотрим за поворотом, может, уже и Никольское видно!

Фрунзик вышел. Максим решил не брать пока с собой магнитофон.

– Максим, смотри сюда, пожалуйста!

Фрунзик присвистнул.

– Это дерево, Максим! Руки оторвать, кто такие пеньки оставляет!..

Максим осмотрел дерево. Росшее посреди дороги, в два обхвата толщиной, оно мощными корнями впивалось в землю… На уровне около четырех метров ввысь был ровный срез.

– Фрунзик, может это и не дорога на Никольское?

– Бабушка же сказала, по этой дороге ехать!

– Ты же говорил, что был в Никольском у невесты?!

– Максим, этой дороги я не помню! Может, бабушка что напутала?!

Тяжело вздохнув, Максим пошел вперед по дороге. Фрунзик пристроился рядом под зонт. Зайдя за поворот, они увидели все тот же лес. Вдруг с треском ударил оглушительный гром, и молния ярче сварочной дуги ослепила обоих. Порыв ветра вырвал зонт из руки Максима и унес в темноту. Несколько секунд они ничего не видели из-за вспышки. Слева у дороги яркими свечками вспыхнули две ели и еще одна – справа. Парни почувствовали жар. Пробежав вперед несколько десятков метров, Максим остановился и оглянулся назад. Фрунзик немного отстал. При росте почти в два метра, Максим быстро от него оторвался. Деревья сзади пылали. Тут подбежал Фрунзик и присел рядом на корточки.

– Уф! Ара! Я так испугался! Я с детства грозы боюсь!

Вдруг из темноты на спину Фрунзику упал старый кирзовый сапог!

– Вай! Эй, кто здесь? Кто это кинул?!

Фрунзик поднял сапог и забегал туда-сюда по дороге, глядя в ту сторону, откуда, как ему показалось, прилетел сапог.

– Эй! Люди! Выходи сюда, покажи дорогу на Никольское!..

Кругом стояла гнетущая тишина. Лишь в стороне потрескивали горящие ели.

– Эй, будь человеком, помоги!

Тишина…

Максиму почему-то казалось, что сапог упал сверху. Так и не дождавшись ответа, они пошли дальше.

– Нет, что за люди! Кинул сапог в человека и сидит в кустах, похохатывает, наверно! Он еще кинет, вот увидишь, у него же второй сапог остался! Вот я поражаюсь погоде в ваших краях. Только дождь шел, холодно! Тут ветер сменился и все! Смотри, как тепло, дорога сухая! Чувствуешь, как цветами пахнет?!

Максим и сам почувствовал, как потеплело, и даже через-чур. Запах цветов он тоже улавливал – в ноябре-то!

Через десяток метров две колеи дороги вдруг сошлись в одну тропинку, через которую, звонко журча, бежал ручей. Показалась луна, и осветила все своим таинственным светом.

***

На следующий день, после ухода Меланьи из леса, старая Майра почувствовала, что совсем близко время, когда ее заберут души сестер. И хотя все ведьмы возвращаются снова, Майра знала, она никогда не станет такой, как прежде.

Напоследок колдунья решила сделать внучке подарок: привести в этот мир человека, который станет ей надежной опорой в дальнейшей жизни. Рано или поздно, Темная Сторона выполнит свою миссию и оставит Меланью.

Весь день Майра варила волшебное снадобье. Уже солнце шло к горизонту, когда ведьма бросила в варево последний ингредиент – зацветшую ветку Черного Дерева Судьбы, что дала ей Одора четверть века назад. Кипящую в котле массу Майра вылила в корыто и тут же, прочитав заклинание, прямо в одежде легла в кипяток. К потолку рванулось зеленое облако. Когда все рассеялось, ни Майры, ни варева в корыте не было! На дне корыта лежал длинный меч с широким лезвием и ножнами, отделанными рубинами.

Избушка ведьмы растаяла и вдруг появилась на поляне в Восточном лесу.

***

Верхом на черном жеребце, в ярко-красном с черными вставками платье, в модной шляпке с вуалью и в сопровождении служанки, и шести вооруженных слуг, Виттория выехала за ворота крепостной стены Имперского холма и направилась в город, улицы которого уже почти примыкали к башням внутренней стены.

Виттория торопилась. Ей нужно было сделать в городе кое-какие дела и успеть к императорскому приему в главный тронный зал.