Читать книгу К северу - Сергей Раст - Страница 7

1.

Виктору Этингеру всегда нравились больницы. Еще с далекого детства. Чистота, порядок, специфический медицинский запах. Вежливые врачи, заботливые медсестры. Городу, где он родился и вырос, повезло с медицинским учреждением. В нем работали хорошие специалисты, обслуживание находилось на достойном уровне. Витя уже тогда решил, что станет врачом, будет спасать жизни, ставить диагнозы. Но рухнул Советский Союз, и Витина мечта лопнула как мыльный пузырь. Его семья уехала в Германию, и Виктора больше интересовал заработок, чем врачебное дело. С тех пор прошло много лет, а страсть к белым халатам, пробиркам и медицинскому оборудованию осталась. Настолько, что он построил в собственном загородном доме на 1000 квадратов огромную подземную клинику. Этингер, как и все эксцентричные олигархи, вел замкнутый образ жизни. Поэтому он и решил обустроить лечебное заведение рядом с домом. «Лечебница» специализировалась на онкологических заболеваниях и лейкемии, в ней ежедневно проводили исследования лучшие специалисты по раковым опухолям и гемодиализу. Ее оснащению позавидовали бы лучшие американские медцентры, так как оборудование этого комплекса стоили миллионы долларов и представляли собой уникальные и передовые технологии. Олигарх самолично руководил строительством и закупкой необходимых компонентов, и желал, чтобы лаборатория получила только самое лучшее. Так в скором времени клиника Этингера стала очень известной в узких кругах и получила признание в мировой практике. Но не зря она являлась экспериментальной. Кроме этих заболеваний, лучшие врачи, вирусологи, иммунологи и др. изучали редкие патологии, о которых слышали только посвященные. Но у этой медали была и темная сторона. Эксперименты требовали порой более радикального вмешательства в научную часть. Приходилась переступать через этические нормы и даже европейские законы. В частности, периодически в клинике проводились уникальные опыты над людьми, касающиеся изменений клеток на генном уровне и мутаций. Их результаты требовали повышенной секретности и эффективной системы безопасности.

Клиника работала ежедневно. До 10 вечера она функционировала в штатном режиме. Но после того, как расходился персонал, и последняя уборщица покидала помещение, лаборатория оживала снова. К черному входу в клинику прибывали автомобили других людей. В полном молчании они заходили в лифты, здоровались друг с другом, спускались на минус третий этаж. В секретной части клиники открывались кабинеты и помещения, стены ее наполнялись голосами врачей, лаборантов, уборщиков совсем другого уровня. Это были отверженные обществом специалисты, переступившие закон. Доктора, потерявшие лицензию и оставшиеся из-за этого не удел, военные хирурги-преступники, уличенные в пытках над людьми, эмигранты из третьих стран, утративших работу у себя на родине, фармацевты, уличенные в коррупции, бывшие алкоголики, наркоманы, бродяги всех мастей, кто ранее был связан с медициной – каждый из них являлся профессионалом в своей области. За это им и платил Этингер, а не за проблемы с законом. Эксперименты требовали проверенных людей, не боявшихся замарать руки. Порой опыты заканчивались неудачно: пациенты умирали, или становились калеками. В этом же месте проводились контрольные тестирования новых лекарств и препаратов, выявляли новые методы борьбы с патологиями и раковыми образованиями. Работа требовала повышенной секретности и соблюдения правил безопасности. Официально минус третий этаж не существовал. Ни по бумагам, ни по проекту. Строительные работы изначально были засекречены, со строительной бригады взята подписка о неразглашении. Подступы к клинике охранялись самым тщательным образом. Отсюда и многочисленная охрана у Этингера. Он не хотел, чтобы его детище разоблачили, напечатали в газетах и показывали по новостям. Он дорожил им. Все, что происходило на его территории, оставалось здесь.

Работа в секретке начиналась ровно в 12 ночи. И продолжалась до 6 утра. Редко – дольше. В одинадцать часов сюда спускался самолично владелец клиники, или куратор, как себя величал Этингер. Он все равно не спал, а клиника вдохнула в его рутинную жизнь новый смысл. Конечно, толерантное англосаксонское общество обязательно распяли бы его на кресте или линчевали за его деятельность, если бы узнали, чем нас самом деле занимается богатый миллиардер. Наверняка его бы обвинили в покровительстве убийц и маньяков, которые в застенках секртетной части клинки проворачивали чудовищные вещи, в организации нелегальной клинике смерти. Они имели право так думать, но Виктора никогда не интересовало мнение толпы. Какой смысл прислушиваться к рафинированному извращенному стаду. Оно всегда мыслило узко и шаблонами. Он же делал правое дело, осмеливаясь воплощать в жизнь самые решительные и смелые гипотезы. Он подходил к этим экспериментам творчески, считая, что каждый удачный опыт впоследствии может спасти чью-то жизнь. А без страданий и мук нельзя достичь вершины познания, только изнурительный плодотворный труд позволяет открывать новые горизонты в изучении человеческой расы. Как много человек еще не знал о себе! И сколько еще предстояло узнать! Кроме того, Этингер видел себя в роли избавителя. Ведь все его пациенты – не обычные люди, а безнадежно больные, умственно отсталые или с физическими и психическими отклонениями. Презираемые всеми, они вызывали лишь жалость, сожаление или омерзение у 90 % населения. Они – уроды, лишенные нормального будущего и живущие на жалкое подаяние или пособие. Закидайте камнями любого нормального здорового человека, который согласится поменяться с ними телами – он солжет, растворившись в собственном лицемерии. Будь их воля, «иные» давно бы пылали на кострах, как еретики, не достойные милости Божьей. А вот клиника Этингера могла помочь ущербным людям вернуться к нормальной жизни, дать им надежду стать ОБЫЧНЫМИ людьми. Человек, рожденный слепым, наверняка мечтает хотя бы раз взглянуть на солнце, горбун – расправить спину или просто выпрямиться, спаренные близнецы – разъединиться, стать самостоятельными друг от друга. Разве это не избавление? По сути, Виктор занимался благородным делом, приносящим колоссальную пользу для науки в целом.

Виктор вошел в лифт и нажал на -2 этаж. Лифт мягко спустил миллиардера под землю. Виктор вышел и сразу же очутился в нешироком вестибюле, облицованный серым мрамором и красноватым гранитом. Ему всегда нравилось такое сочетание цветов. Серый и красный. Жизненные цвета. А не белый и черный. Нет чисто белого, и нет черного цветов, только всевозможные оттенки. А вот серый цвет всегда присутствует в палитре жизни. Вестибюль заканчивался коридором с множеством закрытых дверей. Кабинеты, операционная, складские и технические помещения, санузлы и уборные, лекционные для презентаций, классы с новейшими вычислительными приборами и компьютерами. Этингер прошел по коридору, свернул налево до упора, остановился в тупике. И достал чип безопасности. Такой чип был только у пяти доверенных лиц, кроме него. Виктор приставил чип к сенсору, аппарат загорелся зеленым, и из стены выехала небольшая платформа, размером 1 на метр. В центре платформы находился квадрат, очерченный синим цветом. Виктор стал в центр фигуры, и тут же платформа уехала вниз. Минус третий этаж. Секретка. Святая святых его маленькой империи.

На третьем этаже вовсю кипела работа. Сегодня работу начали на час раньше обычного. Прибыл новый пациент. А это означало недельные испытательные тестирования и последующую операцию, если ничего фатального не произойдет. Мимо Виктора прошел, поздоровавшись, доктор Ричардсон, опытнейший врач-патологоанатом, попавшийся на торговле чужой почки. Вот тихо проследовал в зал для облучений реанимолог Макрицкий, что нечаянно умертвил пятерых пациентов. Все шли молча, без суеты. Таков был порядок, закрепленный в контракте. Здесь не принято было разговаривать во время работы. Исключительно по делу. И Виктор тому не исключение. Этингеру принесли белый халат кто-то из обслуживающего персонала. Виктор поблагодарил, и накинул халат на широкие плечи. После чего замер у кабинета с цифрой 3.

Кабинет номер 3 являлся его личным кабинетом. В нем Виктор проводил беседы с вновь прибывшими пациентами. В том и заключалась его работа в лаборатории. Он первым из тружеников общался с подопытными, прежде, чем ими станут заниматься профессионалы. Ему нравилось общаться с подопытными людьми. С ними он чувствовал себя вполне обычным человеком.

Виктор сел в мягкое кресло. Включил монитор аппловского компьютера. На почту пришло сообщение. Он открыл его и внимательно изучил. Сообщение содержало фото и обширное пояснительную записку, с комментариями, выдержками и подробным описанием субъекта.

Первым делом Виктор хорошенько рассмотрел фото новенького. Муаммар Халиб Дайан с Индонезии. 34 года, не женат, избыточный вес. Проблема: ПОЛНОЕ оволосение кожного покрова. Гипертрихоз с осложнениями. Фото подтверждало описание. Прямо на него смотрела самая настоящая горилла без лица. Муаммар и в самом деле страдал этой неизлечимой хренью. Этингер без всякого удивления углубился в чтение справки, включая историю болезни, его лечение, обострение патологии. Прежде, чем разговаривать с больным, стоило о нем хорошо разузнать.

Спустя 45 минут Виктор в белом халате нажал на зеленую кнопку на коммутаторе.

– Слушаю, -отозвался голос, принадлежавший бывшему работорговцу и наркодилеру Вазкесу, что также состоял на службе у Виктора в качестве поставщика новых пациентов. Кто, как ни бывшие преступники умели находить нужных людей для его клиники.

– Васкез, приведи Муаммара сюда. Я готов.

Коммутатор смолк. Виктор снова уставился в монитор.

И вот открылась дверь, и в небольшой кабинет без излишеств, с одним письменным столом, кожаным креслом и обычным стулом для клиентов вошло двое человек.

Васкез, высокий афроамериканец с хищным выражением лица, и Муаммар. Муаммара тяжело было назвать человеком. Скорее, ОНО! Индонезиец был одет в джинсы и свободную рубашку, которая топорщилась от жутких черных волос, что усеивали все его тело. Лица его не было видно, только глаза выделялись среди этого жуткого оволосения несчастного. Волосы присутствовали даже на ладонях и пальцах. Халиб Дайан дрожал, не понимая, что происходит, и где он находится.

Виктор махнул рукой и Васкез тотчас же вышел за дверь кабинета.

– Садитесь, Муаммар! – приказал владелец индонезийцу на арабском. Этингер знал пять языков, и арабский входил в это число.

Тот послушно сел, все также не сводя глаз со страшного человека в халате.

– Мой агент нашел вас в деревне, где вы и проживали в бедности. Ему стоило больших трудов уговорить вас приехать в эту страну. И я восхищаюсь вашим мужеством. Я вижу суть вашей проблемы и поэтому я рискну вам предложить лечение в моей клинике. Абсолютно бесплатно! Все расходы за наш счет! В ходе нескольких недель вы подвергнетесь тщательному обследованию, и затем, возможно, вас прооперируют. К сожалению, гарантий на успех нету, лечение может закончиться фатально для вас и вы умрете или останетесь калекой. Но если операция пройдет успешно, вы получите нормальный человеческий вид, и чек в 5 тысяч долларов за причиненные неудобства. В случае вашей смерти моя компания выплатит вашей семье страховую сумму. Я могу зачитать договор. Это при условии, что вы подпишите документы и Добровольно согласитесь на лечебный курс. Вы понимаете меня?

– О спаси Аллах, зачем вы это делаете?? – Муаммар заплакал, вытирая волосатой рукой свои слезы.

– Видите ли, я хочу сделать мир чуточку лучше. Бог наказал вас еще в утробе, а я всего лишь готов протянуть вам руку помощи. Все для вашего блага.

Этингер протянул бумаги несчастному. Он знал, что тот подпишет, он не мог не подписать. Из сотни человек лишь двое-трое не подписывали бумаги. В основном, несчастные верили, что лучше умереть, но стоит попробовать изменить свою судьбу. Лучше быть, как все, чем вызывать жалость, страх и отчуждение. Страшно быть одиноким, не имея друзей, но еще страшнее жить, как раньше. Все эти калеки – люди с редким мужеством и храбростью, действительно не боялись смерти. Вот почему Виктор Этингер восторгался ими. Он мог их понять, так как сам страдал редким заболеванием.

– Подпишите их, и можем приступать к процедурам, – заключил свой монолог Виктор и скрестил руки.

Муаммар с опаской взял ручку и размашисто поставил роспись вязью. Знал ли он, что только 20 процентов операций заканчивалось благополучно, что несчастным в случае провалов внутривенно вводили препараты, которые мгновенно отправляли на тот свет, что раз в месяц родственники погибших требовали разоблачений деятельности клиники. Что выживших калек вынуждали беспрекословно молчать и подписывать странные бумаги. С помощью денег, связей и запугивания люди Виктора умело избавлялись от проблем. То, чем они занимались, не имело прецедентов в истории медицины. Благодаря пациентам с редкими заболеваниями, накапливался ценнейший опыт, собирались новые данные, созывались консилиумы. Пусть и за закрытыми дверями. Втайне от общественности, что на дух не переносит опыты над людьми и рискованные операции. И вот теперь Муаммару предстояло пойти во все тяжкие, чтобы стать нормальным человеком, и вынести на своих плечах много боли и страданий. Или же умереть.

Виктор положил документы с росписью индонезийца и вызвал двоих санитаров. Спустя минуту, они забрали с собой Муаммара, и Виктор остался совсем один, в очередной раз. Когда-то и он прошел через все это. Он действительно обследовался, и пытался излечить свой недуг различными способами, но каждый раз терпел неудачу. Последняя попытка произошла три года назад. Олигарх в белом халате откинулся на кожаный диван. Воспоминания нахлынули на него, затопив все его сознание.

2.

Случилось это в середине лета. Этингер как раз обсуждал очень важный контракт с топ-менеджерами Дженерал Электрик. И вдруг раздался звонок на личный телефон.

Звонил Сван – его помощник.

– Виктор Раймундович, нужно поговорить!

Голос Свана, в прошлом, оперативника внешней разведки, показался Виктору слегка обеспокоенным. Иначе он не стал бы звонить по пустякам. Для обычных звонков существовал рабочий номер, и еще в офисе работала секретарь. Тем не менее, Этингеру решительно не понравился такой подход. Его верный помощник, а по совместительству, начальник охрнаны, прекрасно знал, что беспокоить своего босса в рабочее время не стоит.

Виктор поднес трубку к уху и раздраженно ответил:

– Сван! Ты в своем уме! У меня тут контракт на 600 млн, а ты со своей новостью.

– Это по поводу вашей проблемы! Дело срочное!

С этими словами абонент отключился.

Поначалу Виктор пришел в бешенство, но немного подумав, он решил, что Сван неспроста решил его отвлечь. Да и время подходило к обеду.

Виктор положил телефон в задумчивости. После чего повернулся к коллегам:

– Господа, думаю, устроим небольшой перерыв! Через час продолжим заседание. Возникли непредвиденные обстоятельства! Прошу меня извинить!

Бизнесмен передал документы юристу, и вышел из кабинета.

Сван поджидал его у двери вместе с двумя охранниками.

– Ну и чего ты хотел, что еще за проблема?? – с ходу заговорил Виктор.

Высокий брюнет, Сван, лет сорока шести, не стал ходить вокруг да около, а тихо ответил своему начальнику:

– На нас вышел человек, который предложил найти средство от вашей патологии. Он заверил, что оно реально существует.

Виктор скептически поморщился:

– Я это слышу часто и каждый раз – мимо! Ты уверен в этом?

– Я проверил его. Крайне интересная личность. Могу показать вам досье на него.

– Позже. У меня нет на это времени. Где этот человек?

– В кафе напротив. Мои люди следят за ним.

Виктор Раймундович, раздражаясь еще больше, медленно проговорил:

– Надеюсь ты знаешь, что делаешь. Я не собираюсь попусту растрачивать свое драгоценное время на разных проходимцев. Он сам на тебя вышел??

– Да. Он же и предоставил мне необходимые бумаги. Так сказать, в качестве дополнительной перестраховки. Проходимцы так не делают. По сути, мы сможем его взять за жабры, если что-то пойдет не так. – серьезно ответил начальник охраны.

– Ладно, десять минут у меня есть. Посмотрим на него.

Этингер меньше всего хотел тратить драгоценное время на пустую болтовню. Он все больше убеждался, что решение дать интервью о своей неизлечимой патологии, было большой ошибкой. Теперь он полностью расплачивается за промахи.

Виктор сделал знак, и все четверо спустились на лифте в холл первого этажа. А спустя десять минут они подошли к кафе «Интернациональ». Виктор часто сюда заходил, несмотря на свой высокий статус и престиж. Здесь варили отменный кофе и подавали нежнейшие стейки.

Этингер ожидал встретить типичного очкарика-ботаника, в плохом костюме и плохой кожей. Но в кафе за столом, куда они подошли, сидел респектабельный джентльмен в хорошем костюме и, наверняка, манерами. Типичный бизнесмен высшего звена лет 37, не акула бизнеса, но человек, определенно добившийся поставленных целей. Перед ним стояла недопитая чашка кофе и лежала газета на местном языке. Похоже, время он даром не терял.

Бизнесмен, увидев знакомого ему Свана и трех его попутчиков, привстал. Его рот слегка растянулся от вымученной улыбки, обнажая белые зубы.

– Здравствуйте! Я – Раскин Карл, – представился незнакомец, протянув Виктору руку для приветствия. – Я владелец скромной организации «Tesla».

– Виктор. Фамилию вы уже и так знаете. – ответил скромно Этингер.

– Да. Именно так. Наслышан я о вас. – сказал Карл, и сел за стол. – Хотите кофе? Здесь варят неплохой кофе!

– Нет, уж, спасибо! – мрачно пробормотал ему олигарх, плюхаясь на мягкий стул – предлагаю сразу перейти к делу. Дела!

– Да, конечно! Но все-же я закажу еще один кофе по-венски! Ночь не спал! Женщины! Официант! – вскричал на обслуживающий персонал бизнесмен Раскин. – Будьте добры еще кофе!

Этингер никогда не отличался особой терпеливостью. А этот бахвальный тип вызывал у него неприятие.

– Так все-таки! Зачем я трачу на вас свое драгоценное время. У меня сегодня осталась незаконченной сделка на 600 милионов, а тут предлагаете поговорить «за жизнь». – пошел в атаку Виктор.

Бизнесмен Раскин взял у официанта кофе, поблагодарив того, после чего смущенно улыбнулся и кивнул Виктору на Свана и охранников. Виктор намек понял и тут же жестом велел тем выйти. Даже Свану. Сван обиженно засопел и нехотя пошел прочь, вместе с двумя мордоворотами в костюмах. Впрочем, далеко они не ушли, стали у входной двери, карауля босса.

Человек, представленный Карлом, вмиг посерьезнел, улыбка слетела с лица и Виктор Этингер увидел перед собой лицо настоящего Раскина – изворотливого и хитроумного дельца, которому палец в рот не клади. Раскин тут же ему тихо сказал:

– Слышали ли Вы о Зоне, уважаемый Виктор Раймундович?

Виктор Этингер поморщил лоб, припоминая Чернобыль, две катастрофы, миротворческие миссии и чертовщину, что в ней происходит.

– Ну да, слышал. Вскользь.

– Для человека, посвященного во многие тайны и вхожему к властям имущим, вы владеете чересчур мизерной информацией.

– А этого и достаточно. – возразил олигарх, с насмешкой глядя на своего оппонента с чересчур выразительным взглядом. – У меня легальный бизнес, я плачу много налогов, а Восточная Европа меня не интересовала никогда. Зона, говорите? Чернобыль, Припять? Да? Поправьте меня, если я ошибаюсь. Это часть полуразвалившейся Украины, с ее территориальными проблемами и бедами, которая стала пристанищем нескольких сотен беглых преступников и проходимцев всех мастей, которые, рискуя жизнью, ковыряются в пространных аномальных областях, это продажная армия, что кормится с этого, наживаясь на поставках оружия и торговле теми же артефактами, это крышевание «черного» бизнеса? Вы это называете Зоной? Или я не прав?

Карл Раскин сложил руки на столе и откинулся.

– Что ж, вы правы! Тысячу раз, и я не отрицаю. Но! Фишка всего этого – ее уникальность! Во всем! Начиная от песка, заканчивая вами упомянутыми аномалиями, артефактами и животным миром! О, Зона – это Клондайк для постижения наукой этой самой уникальности. Она будто живой организм, что непрерывно растет и меняется на глазах, подкидывая человеку новые загадки, похлеще теории происхождения человека. Но я к вам приехал не для того, чтобы пополнить информацию вашу о Зоне, нет. Моя цель типично банальна! Я приехал, чтобы предложить вам сделку примерно на сто миллионов долларов! Я мог сказать, что моя компания нуждается в инвестициях, но к черту пафос. Скажу прямо! Мне нужны ваши деньги, Виктор! Много денег! Моя компания нуждается в реновации и инвестициях. Для завершения эксперимента мне не хватает неподъемной для меня суммы в сто миллионов долларов. Всего лишь сто миллионов! Вы богаты, и у вас есть эти деньги. Я – беден, зато я владею ценнейшей информацией, которая позволит мне, и вам в случае успеха заработать огромное состояние.

Этингер не поверил своим ушам. Это нахал приехал требовать деньги, от него, одного из самых влиятельных людей в государстве, с состоянием в 40 миллиардов!! Этот презренный дорого заплатит за свои слова!

– Сто миллионов за информацию. Вы смеетесь надо мною? Тогда, пожалуй, мне тут нечего делать. Я не спонсирую мерзавцев и жуликов. Я вижу вас насквозь.

Виктор собрался было уходить, но Карл Раскин пододвинул к нему большой пухлый конверт, который взялся у него из ниоткуда. Прям как у фокусника!

– Здесь ключ того, как решить вашу проблему – сказал он, и вновь усмехнулся. Лицо Карла вновь приняло беззаботный вид, как и в момент встречи.

Поначалу Этингер хотел уйти, но любопытство возобладало. Наверняка у Раскина был припрятан козырь в рукаве, раз так повел разговор. Просто так незнакомый человек не станет требовать денежные средства, не рассчитывая на какой-то план. А план у этого Раскина определенно имелся.

– Что в конверте? Сибирская язва? Споры Эболы? Радиоктивный плутоний? Надеюсь, там ничего серьезного. – пробормотал Этингер, и взял конверт в руки.

– Нет. Гораздо скучнее. В нем лежит мой бизнес-план, выдержки из статей о Зоне, ну и бонус для вас. Не бойтесь, прочтите.

Виктор с сомнением покрутил в руках бумажный сверток. С небольшим промедлением, он все же аккуратно вскрыл его. Внутри оказалось несколько фотографий и трехстраничный документ, судя по языку, выдержка из научной статьи.

– И что это?

– Ваше лекарство от панацеи, Виктор Раймундович! В распечатке – выдержка из отчета одного специалиста, что работал в Зоне. В ней подробно описаны свойства редкого артефакта, который погружает человека в глубокий и здоровый сон. К нему прилагается фотографии: сталкера, что нашел ценный камень, по имени Фанат, фото ученого и испытуемого экземпляра. Три в одном, как в супермаркете! Учтите, эти снимки в единственном экземпляре. Копий нет. Это, считай, аванс! Все остальное узнаете после того, как обсудим мое предложение о сотрудничестве. Мне действительно нужны деньги, и ваша помощь, Виктор.

Этингер оказался в затруднительном положении. Не похоже, чтобы человек так убедительно врал. И пусть олигарх не владел информацией в целом, он пришел к выводу, что озвученная инфа – не фикция, а вполне реальная. С фотографиями он разберется, на предмет подделки и фотошопа, с отчетом он лично ознакомится. Торопиться в таких вещах не следует, и наломать дров в таком щепетильном вопросе можно запросто. А вот извлечь свою выгоду – возможно. Правда, пока что для себя выгоды Виктор не видел.

– Вы наверняка задумались, а не вру ли я вам. – продолжил разговор Раскин. – Поймите, такими вещами люди, вроде меня, не шутят. На кону репутация фирмы. И большие деньги. А также возможность получить дивиденды с двух сторон. Допустим, вы получите информацию и плюс свой процент за вложенные непосильным трудом средства, а я – ваше покровительство и возможность воспользоваться вашими техническими достижениями. Ну и возможность заработать себе на пропитание.

Карл снова улыбнулся.

– Если я не соглашусь… – возразил ему Этингер.

– Согласитесь. Любопытство и надежда правят миром. И вы тому не исключение. К тому же, риски невелики, а я рискую гораздо больше. Работать в Зоне отчуждения невероятно трудно, хотя и увлекательно. А по поводу артефакта, хм, я лишь добавлю следующее. Он реально омолаживает. Гляньте на фото умника. Судя по фотографии – ему не больше пятнадцати лет. На самом деле этому джентльмену уже под тридцать пять лет.

– Ладно, думаю, мне пора! А над вашим предложением подумаю, – Виктор встал из-за стола. Конверт тут же перекочевал в его портфель.

– Конечно! А я закажу себе стейк! Как никак, я зверски голоден! – его собеседник щелкнул пальцами. – Только поторопитесь, очень прошу. Время не терпит отлагательств. Ваши люди знают, где меня искать.

– Счастливо.

– Ах да. У меня для вас небольшая безделушка. Скажем, сюрпрайз из самого Чернобыля, так сказать, неопровержимое доказательство моих слов.

Карл тут же вытащил из кармана квадратную шкатулку, в которой лежал предмет, больше похожий на круглую губку.

– Не бойтесь, он не опасен. Знакомьтесь – «хамелеон». Это артефакт. Он светится, принимая окрас в зависимости от того, какие у вас мысли. Немного радиоактивный, но для вас неопасный. Берите, берите!

Виктор кивнул своей охране. Те окружили его, забрали артефакт, после чего втроем они покинули кафе.

Уже дома у себя напрасно олигарх пытался увидеть подлог в переданных ему документах. Фотографии оказались настоящими, умник с института с труднопроизносимым названием реально жил и работал в Украине, а сам отчет сопровождался подробными деталями, выдумать которые не представлялось возможным. И только личность бродяги была под сомнением. За короткое время люди Этингера нашли полное досье и на этого Раскина. И тут он не врал. Владелец небольшой фирмы, занимавшейся инновационными разработками, за короткое время нажил громадное состояние. И все благодаря инвестициям в чернобыльские земли. А именно, в разработку найденной там «тяжелой воды» – ценного и крайне полезного сырья, стоившего чуть дешевле оружейного плутония. Спустя три дня Этингер и Раскин снова встретились, на этот раз в главном офисе на Майнинг-стрит. С юристами и документами. Так Этингер стал негласным покровителем набирающей обороты компании, впоследствии, ставшей корпорацией. И негласно, ее серым кардиналом и главным спонсором. Произошло это чуть позже.

Раскин в свою очередь действительно выполнил свою часть обязательств. За короткое время он вернул затраченные средства (!), Виктор как владелец части акции, приумножил свое богатство в полтора раза. Что до Раскина, то его фирма стала процветать. Настолько, что детище Раскина фактически поменяло расстановку сил в регионе. Предприимчивый делец создал свою мини-империю со своим капиталом и уставом, армией из наемных головорезов и сетью агентуры. Любопытно, что негодяю все сходило с рук, несмотря на некоторые проблемы с законами. В дела своего компаньона он не лез, имя Этингера нигде в официальных источниках не фигурировало. Правда, основную задачу сделки он так и не решил. Сталкер Фанат исчез, артефакт нигде не могли найти, несмотря на тщательные поиски.

С того момента прошло аккурат три года. Виктор окончательно смирился со своим недугом, по-прежнему вел блестяще дела. Периодически он получал бонусы из самой Зоны. Люди Раскина присылали ему образцы флоры и фауны с мутациями для музея, сырье, некоторые артефакты. Плюс на оффшорный счет ежемесячно шли отчисления. Определенно, Виктор от сотрудничества с Карлом Раскиным выиграл.

Мда, три года! Виктор с неохотой поднялся из-за стола. Он вдруг вспомнил о своем талисмане, подаренный Раскиным в момент первой встречи в кафе. Артефакт по-прежнему лежал у него в столе. Виктор выдвинул шкафчик, и достал прохладный на ощупь камушек. Тот светился синеватым цветом. Но при одном прикосновении свечение задергалось, и вскоре подарок Зоны окрасился в зеленоватый колер. «Хамелеон» действительно чутко реагировал на мысли человека. Стоило Этингеру впасть в уныние и камень тут же светился темно-синим, с черным переливом. Артефакт завораживал своим видом, и выглядел впечатляюще. Хотя на «черном рынке» стоил, считай, ничего. Безделушка, излучающая свет. Впрочем, для него этот кусок породы имел цену, артефакт удивительно повышал настроение, и менял ход мыслей.

В дверь постучали. В комнату вошла тридцатипятилетняя Гизела, его секретарша, в прошлом, кандидат медицинских наук. Два года назад она сбила на автомобиле человека, после чего попала к нему. Девушка принесла кипу документов на подпись. Все с пометкой «секретно». Виктор кивнул ей, а Гизела тут же ушла, не промолвив ни единого слова. Ее начальник вздохнул и принялся на работу.

Рано утром в лаборатории появился сам Сван с мобильным в руках. Он явно был взволнован и спешил, так как приехал на работу в шортах и рубашке.

– Шеф, я вам вот уже двадцать минут набирал, – заговорил он сбивчиво.

– Что случилось? – Виктор приготовился услышать плохую новость.

– Наш контакт в Зоне сообщил, что в баре объявился сам Фанат. Он был на грани жизни и смерти. Помните такого?

Виктор посмотрел на камень, что впервые за все время заалел ярким свечением. Виктор отчетливо ощутил, как внутри все переворачивается от этой вести, а в пересохшем горле образовался комок.

– Он жив?

Сван покачал головой.

– Нет.

Виктор на этот раз думал совсем немного. Это его последний шанс изменить судьбу.

– Выясни подробности и свяжись с офисом Карла Раскина, потребуй личной встречи с владельцем компании, Сван!

– Понял. Еще будут указания, босс?

– Пока нет.