Читать книгу К северу - Сергей Раст - Страница 8

1.

Вова с двумя прикрепленными к нему охранниками быстро разгрузили боевую машину с приборами и образцами. Он давно мечтал пожрать, выпить пива и улечься спать. Как никак, у него завтра разгрузочный день, а отдыхать тоже нужно.

Пройдя в предбаннике обеззараживающие процедуры, довольно бодро он вошел в уютное помещение лаборатории. В ней, как и прежде, не покладая рук трудились его товарищи. Персонал лаборатории был интернациональным. Испанец, немец и он. Был еще словак, но он позавчера улетел в заслуженный отпуск. Так что вахту несли всего втроем. Маловато. По штату полагалось четыре человека. Ну, не считая многочисленной охраны.

– Servus! – поприветствовал он сотрудников, что привычно корпели над мониторами. Только немец ответил на приветствие. Анджей поднял верх руку. Мануэль, как обычно, в наушниках, слушал тяжелый рок, попутно отслеживая на графиках состояние метеорологической погоды. Наверняка занимался составлением очередной карты аномальных зон за последнюю неделю. Зарабатывал себе на пиво, наверное. Завтра скинет результаты в сталкерскую сеть, а в отместку ему переведут определенную сумму наличности. Своеобразный дружеский жест.

– Как дела? – по-немецки поинтересовался у вошедшего Питюшина немец, не отрывая своего взгляда от экрана ноутбука.

– Да так, – махнул рукой Питюшин. – А че рассказывать, провел целый день, занимаясь рутинной херней. Скучно и неинтересно.

– А у вас что? – поинтересовался Владимир у своего коллеги.

– Смотри сюда, – Ракицки, этот немолодой немец с польскими корнями, ткнул пальцем в интерактивную карту с пометками значимых объектов. – видишь значок? Это мы. А теперь смотри выше на надвигающиеся стрелочки с облачками. Это северные территории. В них формируется грозовой фронт, который спустя два час будет здесь. А самое печальное – мы окажемся в самом эпицентре грозы в устойчиво нестабильной части Чернобыля. Как говорят русские, песец! Вот проверим твои результаты полевой работы – и появятся дополнительные детали.

– Буря в Зоне, подумаешь, – буркнул Владимир, разбирая ящики и вытаскивая оттуда сканеры. – Это даже не Выброс, так, непогодица! Ну зальет нас ливнем, градом подубасит, и все. Главное, на улицу не высовываться.

– Nein¹², Володя! Ты ошибаешься. Это непростая буря, а очень мощная. Потрясет нас знатно. Я связался с другими филиалами, ребята обещали всех предупредить.

– Ладно. Значит, аномальная буря? С Севера? И что же там на Севере интересного? Это даже не Центр, от Саркофага с десяток километров, фазированная решетка также в стороне. Янтарь – вот где раки зимуют, и то мимо!

Ракицки потряс свои пальцем, как бы сотрясая воздух. Типичный представитель своего племени, Мануэль был педантом.

– Володя, не понимаю твой скептицизм. Вы, русские, вечно не обращаете внимание на детали, а вот мелочи – как раз важны. Я на днях проанализировал цикличность выбросов за последние три года, вычислил силу и количество освобождаемой энергии, составил таблицы. И, знаешь, что вышло? Соблюдается строгая закономерность: выбросы не происходят спонтанно, они подчиняются законам физики и материализму. А кроме них, есть и другие изменения, которые влекут за собой микро– и макро-смещения временного континиума. К примеру, масштабная военная операция или гон мутантов. Все эти события влияют на ноосферу, раз я ее коснулся. Другими словами, предстоящая буря повлечет за собой некие структурные перестановки. Она необычная.

Питюшин ждал момента, когда немец закроет рот. Конечно, это все безумно увлекательно – его гипотезы и доказательства, но он хотел отдохнуть от тяжелого морального труда. Как никак, он только вернулся с полевого выхода, где мог погибнуть от случайной пули, аномалии или разъяренного мутанта. А не слушать очередные бредни Ракицки.

– Ноосфера, Выбросы. В топку! Мне бы выспаться. Анджей, лучше займись датчиками, я целую гору притащил. Там все, труд целого дня.

Ракицки кивнул головой и замолк, занявшись делом. Вова вздохнул и пошел в туалет, подумать над смыслом жизни.

Через десять минут он снова вернулся. И в этот раз застал немца в растерянности. Рядом с ним шушукался Мануэль.

– Володя, приборы не работают, все показатели на максимумах.

Питюшин на этот раз откровенно прифигел:

– Как? Быть не может! А ну-ка дай посмотрю!

Он склонился над приборами, что пищали, сигналили красными светодиодами, словом, – сходили с ума отчего-то. Влажность, температура, электростатичность, индуктивность силового поля – все критический максимум. А этого быть не могло!

– Бред! Час назад все работало нормально.

– Видимо, грозовой фронт идет сюда! Володя, скажи ребятам, пусть идут сюда, в укрытие. И живо!!! Es ist sehr schlecht!¹³ Мануэль! Проверь еще раз параметры.

Питюшин буркнул «хорошо», и нехотя поперся обратно на улицу. А он так хотел жрать!

На улице было тихо. На удивление. В мутном небе, и правда, нечто происходило странное, клубящиеся тучи сталкивались одна с одной, подгоняемые порывистым ветром. Солнце по-прежнему пряталось в вышине, и если бы не приборы, то Вова сказал бы, что ничего не поменялось. Но впечатление всегда обманывает, и сам ученый об этом прекрасно знал. Чутье подсказывало, что угроза скоро себя проявит.

Наемники «серых» тем временем вовсю готовились к предстоящему катаклизму, убирая в ангары мелкие предметы и технику. Туда же сносили боеприпасы и маскировочную сеть. Командовал бойцами серьезный Кречет, вполкрика подгоняя мокрых от пота ребят.

– Эй, мясо, давай шевели поршнями, а то как беременные ходите. Ща потечет с небесной канцелярии, а мы не готовы.

Кречет посмотрел на подошедшего ботаника краем глаза и продолжил давать указания. Питюшин не стал заговаривать с ним, толку-то, пока команч не удостоверится в полном порядке, он не пойдет в бункер. Да и отвлекать не стоило, их народ не дюже жалует «панство».

Вова решил подняться повыше, осмотреть окрестности в оптику. Так, из любопытства. И в частности, Север. Где-то далеко отсюда уже вовсю свирепствовала гроза, приближая свою кавалькаду из грома и молний сюда. По внутренней лестнице он забрался на самую высокую точку сборного бункера «Теслы», на шесть метров выше уровня поверхности.

На площадке, метров 5 на 5, утыканной тремя спутниковыми тарелками, ветряком и флюгером, было ветрено. Питюшин присел около мешков с песком, где обычно располагался снайпер или пулеметчик, и достал из кармана миниатюрный фотоаппарат и компактный военный бинокль, с которым никогда не расставался. Для начала он сделал пару кадров относительно спокойных окрестностей, щелкнул внизу всю банду с Кречетом, запечатлел беспокойное небо. Питюшину нравилось фотографировать Зону, его снимки периодически попадали в познавательный журнал «National Geographic».

Некоторое время он рассматривал в бинокль окраины Красного леса. Собственно за ним и начинались северные угодья, которые так манили Питюшина.

На карте Север представлял собой белое пятно, заштрихованное серыми прерывистыми линиями. Довольно большая территория, состоящая из окрестностей севернее Припяти и части дружественной Беларуси к югу от Хойников. Земли опасные и закрытые для доступа с этой стороны непроходимыми топями и странным туманом. Туман якобы воздействовал на психику не самым лучшим образом. Там, за туманом, царила совсем иная жизнь, которая отличалась от Южной зоны. Не сильно, но все же. Логично, ведь север по себе представлял закрытую экосистему со своим порядком и устроем. Твердой земли было меньше, значимых объектов – тоже, в основном приболотица и луга, смешанные леса, где медленно умирали после 1986 года украинские и белорусские деревни. Эх, попасть бы туда! Этим вопросом Вова задавался уже который раз. И несколько раз он поднимал его коллегам и даже руководству, чем вызывал у них улыбку и снисходительные кивки. Он даже пытался связаться с белорусскими пограничниками и военными, охраняющими беларуский сектор Зоны, но попытка наладить контакт с той стороной всячески игнорировался. Север охранялся почище ядерных боеголовок, а информацией делиться боялись все. И вот это удивляло и вызывало подозрение. Поэтому Питюшину только и оставалось, как собирать местные сплетни и байки, и выдергивать по крупице правду. Правда сводилась к трем вещам: попасть туда возможно, пусть и трудно, люди там есть, но их катастрофически мало, и что там хорошему сталкеру делать нечего, так как артефактов и сырья мало, зато зверья и аномальных полей много. И необъяснимого тоже.

Цейссовская оптика работала великолепно. Краешек тумана, его вытянутый язык, отчетливо просматривался с 15 метровой высоты, он никуда не исчез и не испарился. Правда, Питюшину показалось, что он стал более густым, как сметана или кисель. Вова сместил окуляр в сторону, хорошо рассмотрел старую дорогу, что якобы вела в призрачный Лиманск, старую покореженную ограду, за которой и начинался сам Рыжий лес, пустырь «трех аномалий», вытянутые в ряд поросшие чахлым кустарником курганы. На пустыре уже вовсю змеились по земле бурунчики из легкого песка и листьев. Ветер ощутимо крепчал, и вот уже холод норовил забраться под утепленный комбинезон со вшитым броником. Природный катаклизм приближался, его буквально кожей чувствовал ученый. Владимир решил уже спускаться к ребятам, что заканчивали работу, как окуляр уловил движение слева. Сработала система автозахвата целей. Заинтригованный Питюшин вгляделся повнимательнее в сторону. И увидел человека.

Человек стоял на месте. В руках он держал винтовку, скорее всего натовского образца. Стрелок целился прямо в Питюшина.

Владимир вздрогнул. Осознание близкой смерти прокатилось по телу, вызвав озноб. Послышался выстрел – гулкий выхлоп хорошей дальнобойной винтовки. Ботаник мысленно попрощался с жизнью, но тяжелая снайперская пуля ушла мимо. Промахнулся? Или снайперы так не стреляют. Значит, стрелок не хотел в него стрелять. Питюшин вновь приник к окуляру. Стрелявший теперь махал руками, звал на помощь, свое оружие он поднял вверх, явно демонстрируя свои мирные намерения.

Питюшин соображал быстро. Как мог, он быстро спустился по лестнице, и бегом направился к Кречету.

2.

– Кречет, там человек, просит помощи. В километре, рядом со впадиной. Это он стрелял только что.

– Ну нах! Предлагаешь мне благотворительностью заняться?? Помощи говоришь? Это риск, Пит!

– Ты тут командир. Решать тебе. – пожал плечами Пит. Он понимал, что напрасно рисковать своими людьми Кречет не будет. Тем более ради какого-то фрика.

– Не сцы. Думаю, успеем. Комар, сюда иди! – Кречет подозвал своего подчиненного. – Седлай «малышку», и езжай к впадине. Поедешь налегке. Заберешь там пассажира. Гони смело, аномалий нет, это как перед Выбросом! Тебе на все двадцать минут

Комар хотел было возразить, но лицо командира выражало четкую твердую позицию. Кречет знал, кто из банды был самым опытным водителем, в прошлом, гонщиком на мотоциклах. А тут редкая возможность показать себя! Он тут же принялся исполнять приказ. С АЕКом¹⁴ наперевес, он бросился в ангар, где пропадал не больше пяти минут. Заурчал двигатель, и с кунга выехал на потрепанной «Хонде» наемник «серых». Гонщик картинно встал на дыбы, и, с прогребоном, вырывая траву двумя шипованными колесами байка, рванул к точке назначения. Уже за оградой периметра он покатил медленнее, сверяясь по приборам на предмет аномалий.

– Малыш, принеси мне «осу», – подозвал одного из своих подручных Кречет.

– Ну что, Пит, пойдем, посмотрим твоего чела! – хлопнул по плечу ученого командир охраны. К этому времени Малыш принес ему тяжелую снайперскую винтовку с отличной точностью. «Орсис»¹⁵ или «оса», как ласково называли эту дорогую мужскую игрушку. Пит кивнул, и они вдвоем на этот раз поднялись на башенку.

Питюшин действительно не ошибся. Издали замеченный человек напоминал игрушечного. Он медленно шел навстречу стремительно приближающемуся к нему Комару на байке. Шел скомканно, отчего казалось, что он ранен. Но путник явно торопился. Наверняка чувствовал загривком приближение катаклизма. Свое оружие он закинул на плечо, демонстрируя благие намерения. Он не знал, что за ним пристально следил Кречет, разложив убойное и точное оружие на башенке наблюдательного пункта.

– Контроль не помешает, – прокомментировал он вопросительный взгляд Питюшина. Тот уже понял, что пуля предназначалась незнакомцу, если ситуация станет критической. Рисковать своими людьми Кречет не любил.

Тем временем небо окончательно почернело. Окрестности погрузились в самые настоящие сумерки. Крепчал ветер, набирая все большую силу, которая особо ощущалась на высоте. Развязка постепенно приближалась, смещаясь все больше в их сторону. Далеко отсюда уже слышались глухие раскатистые удары грома и шум проливного дождя. Питюшин слегка поежился от увиденного. В такую погоду лучше всего сидеть дома и пить виски или на худой конец кофе с молоком.

Знал ли Кречет, отправляя своего подчиненного с каменным лицом на выручку попавшему в беду путнику. Наверное, только то, что его подчиненный мог погибнуть. Идея с мотоциклом пахла полным безрассудством. Он был ничем не обязан ботанику, и тому несчастному, что попал в беду в километре от базы. Более того, он всячески нарушал инструкции компании. Но поступить по-другому он не мог: Зона не прощала подлости и равнодушия. Не прийти на выручку в такой ситуации всегда считалось западло. Кроме того, Кречет знал один секрет, который позволил ему принять по сути единственное безошибочное решение. Как перед Выбросом, большинство аномалий исчезло! Понял он это интуитивно, опираясь на свой огромный опыт. Впрочем, риск все равно оставался риском.

А для Комара решение командира стало своеобразным вызовом. Он, бывший гонщик и байкер, оказался в родной стихии. Вот он снова привычно жмет на газ, выжимая из двухколесного монстра все возможное, увиливает на ухабах и преодолевает препятствия. В ушах привычно свистит ветер, а под легким бронежилетом бешено гонит кровь по венам неистовое сердце. Риск и адреналин, помноженный во много раз. На нем лежал огромный груз ответственности, в этот раз не только за себя, но и за пассажира. Впереди сверкали уже на черном небе жутковатые изломанные молнии, на груди стрекотал Гейгер, предупреждая о радиационной безопасности. В голове настойчиво лез холодным студнем страх, говоря глупцу, куда же он мчится сломя голову, здесь же не место для прогулок, а смертельно опасная территория даже для прогулок. Наемник «серых» старался не думать о грозящей опасности, он, сосредоточенный и уверенный в себе, ехал дальше, то притормаживая, то набирая скорость. Вот его натоящее признание! Скорость, адреналин и бесконечная пляска со старухой с косой.

Комар практически доехал до места встречи. Он неплохо знал впадину, ее опасности и подъезд к ней. Вот он выкатил на верхушку, замер на секунду, пытаясь найти нужного ему человека. Произошло это совсем буднично, будто и никакой опасности не было и в помине. Незнакомец не подкачал, на шум мотора вышел навстречу ездоку. Он хромал на левую ногу, перемотанную бинтом. Он забрался на «эндуро», вместе с барахлом и оружием, и Комар тут же дал по газам. Мотоцикл завиляло из стороны в сторону, так как он изначально был рассчитан на одного седока. Но мотоциклист справлялся, демонстрируя сноровку и умение управляться с двухколесным монстром.

Половина пути была позади.

Видимость ухудшилась окончательно. По земле струилась вязкая, медленно наступающая тьма, захватывая все больше жизненного пространства. Наступала она аккурат с севера, где и застыл для удара набирающий грозовой фронт, готовый выплеснуть всю сосредоточенную мощь на исковерканную землю. Упали первые капли холодного кислотного дождя, что разъедал незащищенную кожу. Кречет с Питюшиным спустились вниз, натянув прорезиненные капюшоны на голову. Командир уже отдавал новые указания своим ребятам, что бежали к ограде с файерами в руках. А химик стоял в стороне, втайне переживая за Комара.

К ним присоединился немец, что заговорил сбивчиво по-немецки, мешая речь с русским. Он выбежал из лаборатории с планшетом, тыкая туда пальцем и приговаривая «шайзэ рашен погода».

– Пит, Крэчет, ухадите в хаус, апасна! Ахтунг, ахтунг, накрывает нас!

Пит и ушел бы, но ему было интересно, чем все окончиться. Он не хотел пропустить развязку этого драматического момента. Адреналин вовсю клокотал в крови. Кречет же вновь засуетился. По его приказу бойцы зажгли сигнальные огни с красными наклейками, вырывая у тьмы пятачок яркого света, чтобы Комар и его спутник не промахнулись. Байк приближался, рокот мотора отчетливо слышали все присутствующие.

И тут свершилось. Черноту неба прорезала громадная молния, сразу за ней полыхнула мощнейшая вспышка, что дугой озарила весь Красный лес, и по завершению – воздух сотряс чудовищной силы гром, разорвавший тишину. У Пита душа ушла в пятки и чуть не подкосились ноги, настолько он почувствовал себя ничтожным человечишкой. Немец-физик тут же бросился стремглав назад, в укрытие, проклиная русских, Зону, погоду и все остальное, ради чего он тратит годы жизни и свои нервы. Даже невозмутимый Кречет вздрогнул, и неудивительно, он все-таки был таким же смертным, как и все, пусть и более стойким. Сразу после грома на землю обрушился сильнейший ливень.

– Пит, вали в хату! – приказал ему Кречет, пытаясь перекричать шум дождя и завывания ветра. – Я приказываю!

– Нет! – заартачился Володя, отчего сам малость прифигел. Раньше такой уверенности он не проявлял, чем удивил самого Кречета.

– Бля! Вали, давай!

– Уйдем все вместе! – прокричал ему в лицо мокрый Питюшин и демонстративно ушел к парням, что мокли за оградой с зажженными огнями. Те уже догорали. Он подошел к одному из них. это был Малыш, снайпер.

– Сигналку давай мне, быстро! – потребовал Пит, крикнув тому под ухо.

Малыш повиновался без слов. В руках у Питюшина оказался продолговатый карандаш с запалом. Мокрыми руками он выудил зажигалку из кармана комбинезона, и не сразу поджег фитиль. Руки обожгло, Питюшин сжал зубы, стерпел, а файер поднял высоко над головой и стал им размахивать.

– Сюдаааааа! – заорал он, чертя невидимые пассы над головой. – Комааааар!

Комар ничего не видел впереди себя. Тьма обволокла его вместе с байком и вцепившимся в его спину пассажира, накрыв плотной субстанцией пространство перед ним. Он медленно ехал вперед, молясь, чтобы мотоцикл не встрял в яму или не наткнулся на поваленное дерево. Включенные фары не помогали, даже мешали, слепя глаза. Ему помог сидящий сзади ездок, что увидел левее мерцающие огни.

– Там! Туда! – тыкал пальцем он.

Комар взял левее. Теперь он и сам видел огни. Это были его ребята, и они посылали ему сигналы. Это вселило надежду в благополучный исход его приключения. Но появилась другая проблема. Зарядил с силой дождь, что буквально обрушился на них водопадом мутной воды. Ливень оглушил, превратив эфир в треск в беспросветной темноте, где путеводной звездой сиял маячок в виде зажженных сигналок. Только не подвел бы байк, верная «Хонда», что несла его к такому трудному финишу.

Сзади послышался непонятный гул. Он с каждой секундой нарастал, становился все громче, беспокойнее. Потоки встречного и бокового ветра хлестали по бокам и векам, гонщик все чаще моргал, пытаясь выплакать попавшие в глаз песок. На некоторое время огонь погас, пропал из поля зрения, отчего Комар слегка убавил газ, ударил по тормозам. И тут свет снова зажегся, только справа.

Такой далекий и одновременно близкий.

Комар переключил скорость и выжал сцепление. Послушный байк заревел и рванул навстречу неизвестности, ориентируясь на мелькавший сполох жизни в ночи. А дальше реальность перестала существовать. Мотоцикл повело юзом. То, чего боялся Комар, случилось. Он выставил ногу, пытаясь найти баланс, чтобы не опрокинуться и не потерять управление. «Хонду» повело в сторону, вначале влево, потом вправо, переднее колесо наехало на препятствие, байк приподняло вместе с двумя седоками. Пальцы путника судоружно вцепились в шею, поползли вверх, хватая за волосы байкера.

–Фак!!! – заорал Комар и дал по газам. Байк поднялся, и на одном колесе Комар переехал бревно.

И чуть не сшиб стоящего перед ним человека с зажженным файером. Напрасно жал Комар на тормоза. «Эндуро» занесло. Комар наклонил корпус и начал тормозить ногой, что с силой скользила по мокрой чавкающей земле. Человек сзади нелепо взмахнул руками и рухнул с байка, придав тому дополнительный импульс. Впереди промелькнули лица стоящих и орущих людей, серая огромадина комплекса, и забор из колючей проволоки. Байкер выпустил руль потерявшего управление мотоцикла, метнулся в сторону, молясь не наткнуться на колючую проволоку. Полетели брызги, он на мгновение оглох и ослеп. Чьи-то заботливые руки подняли его на ноги за плечи, отряхнули.

Это был сам командир.

– Комар! Комаааар! Все норма!! А теперь бегом в укрытие!!!

С помощью командира тот на бесчувственных ногах добрался до металлической гермы и шагнул внутрь, где его тут же принял немец и Мануэль. Остальные бойцы и Вова Питюшин бросились к потерявшему сознание незнакомцу, что кулем лежал в луже. Падая, он ударился головой об бетонный столб, распоров несильно щеку. Два человека его тут же подхватили за руки и ноги, потащив к двери комплекса. Пит же отыскал в траве его рюкзак и следом за ними побежал под защиту стен. Последним в герму вошел Кречет, который и запер мощную дверь на все запоры.

Буря же набирала силу. Следующий по пятам Комара гул оказался завыванием мощнейшего урагана, что поднимал на своем пути мелкие ветки, комья легкой земли и листья, кружил в воздухе и затем швырял обратно на землю. Ему вторили удары грома и ливня, что обильно поливал тоннами воды территорию. Воистину, они оказались в эпицентре чудовищного по силе катаклизма, что сметал все на своем пути.

Все, кто был на улице, рухнули от усталости с ног на холодный пол, не пройдя даже необходимой дезинфекции. Возле них суетились Мануэль и Ракицки, отпаивая мокрых от непогоды бойцов кофе с виски. Первым справился с потрясением сам Кречет.

– Команда, стройся и марш на дезинфекцию!

Нехотя «серые» поднялись с пола и вернулись обратно к герме, точнее, в узкий предбанник, который предназначался для очистки костюмов от пыли и чужеродных элементов, вроде кислотных осадков. А Вова Питюшин разделся прямо в коридоре. После чего пошел в душевую комнату.

Следующие полчаса лаборатория наполнилась различными голосами, что наперебой обсуждали предстоящее событие, в центре которых оказался Комар и незнакомец, что все еще не пришел в себя. Им вовсю уже занимался Малыш, который неплохо шарил в медицине. Его оттащили в «госпиталь», больше похожей на морг. Медик вколол ему антисептик, противостолбнячную сыворотку, а раны обработал заживляющим спреем. Другие ребята ужинали, пили пиво, тихо смеялись, нахваливая покрасневшего Комара, что не привык к таким комплиментам.

В отличии от наемников, ученые продолжили заниматься своим делом. Теперь их внимание занимал сам ураган. Несмотря на обрушившуюся мощь, датчики по-прежнему работали, пусть и на пределе возможности, записывая поступающую информацию. Вернувшийся к своим обязанностям Питюшин, с бутербродами и кофе, осмелился даже включить камеры, что работали даже в таких метеоусловиях.

То, что сейчас творилось на улице, нельзя было описать словами. И пусть видео получалось рваным и неровным, происходящее завораживало. По земле ползли несколько вихревых торнадо, в центре которых потрескивали разрядами небольшие импульсные разряды. В самом небе вспыхивали, расцветая удивительной красотой букеты молний, что соприкасались с землей. В нескольких местах, на высоте человеческого роста, подрагивали в невесомости огненные шары – шаровые молнии. Казалось, вся территория Красного леса представляла собой гигантское наэлектризованное силовое поле, этакую гигантскую электру, где постоянно что-то вспыхивало и взрывалось. Иностранцы и сам Вова прикипели к экранам, жадно анализируя масштаб аномальной грозы. Стены комплекса теперь уже заходили ходуном, в стены постоянно что-то ударялось, бухая и шкрябая. На рабочем месте Мануэля что-то запищало, отчего испанец бросился туда.

– Выключайте оборудование! Офф все! Офф, прямо сейчас!!! Рихтер заработал. Подземные толчки! Землетрясение!!! Офф, Вова! – быстро заговорил он.

Питюшин не стал спрашивать зачем это нужно, просто повиновался. Он нашел рубильник, и вырубил все электричество. Освещение тут же потухло, погасли вся электроника, фонари и светодиодные лампочки. Они погрузились в полную темноту.

Гул усилился. Послышался очередной разряд молнии, который ударил прямо в башню – самую высокую точку лаборатории. Послышался треск, скрежет сминаемого металла, а через минуту содрогнулась земная твердь. Буря достигла точки апогея.