Читать книгу Prototype466 - Симон Либертин - Страница 6

В первой части сеанса психоаналитик обычно только слушает, делая пометки в блокнот и постепенно начинает задавать наводящие или интересующие лично его вопросы. Отмечу, что одевалась она в casual, дабы не вызывать каких-либо способных отвлечь от хода собственных мыслей ассоциаций с офисом. Слово за слово, и, постепенно, мы вновь возвращались на привычные рельсы моих секскапад {sexcapades}:

– Не думала, что ты из тех, кто подглядывает в пляжной кабинке или заглядывает таким как я под юбку в книжных магазинах, —

Ответила она, вращая в руках красную кепку с надписью «Южная волна».

Выражение «Собрать материал», пожалуй, и, впрямь, звучало так, будто речь идет о донорстве в банке спермы… Я сглотнул слюну от вишневой Hubba Bubba.

– Ну, да, наверное, непросто представить себе профессора, совершающего подобные эротоманские исследования. – Сам-то я в душе видел себя реализующим эти эротоманские исследования под видом «концептуальной работы», «творческим исследованием семиотики эротического» или другой чепухи, формулируемой для распиливания грантов.

Иногда мы с Николь переходили к наукообразному обсуждению моих увлечений:

– Дело в том, что порнография вызывает стыд у каждого. Стыд – это социально чувство, непобедимое орудие конформизма. Мы испытываем его только под взглядом других людей. Из—за их слов, взглядов, мнений мы чувствуем, что совершили что-то нелепое, неприличное, недостойное. И это настолько болезненно, что мы склонны подчиниться, лишь бы перестать испытывать стыд. Культуры стыда легко развиваются в сторону тоталитаризма, тогда как демократические культуры позволяют людям выражать себя так, как им хочется, не оглядываясь на других.

– Я согласна с тобой в том, что стыд всегда регулирует все наши отношения с обществом…

Теперь она нажимала на кнопку ремешка, регулирующего ширину кепки.

– …Оказавшись в плену стандарта, человек попадает в ситуацию невозможности реализовать себя и свою сексуальность.

– Во время постельных сцен в детстве родители говорили – закрой глаза или накройся одеялом, иногда – отвернись. Но не скрывали от нас – детей такие фильмы, потому что всем ведь, в конце-концов, было интересно, что произойдет с Терминатором дальше.

Николь уже становилось понятно, что я болезненно увлечен этой темой, а я продолжал:

– При всем этом, в конвеерно смонтированном и профессионально изготовленном ролике всегда скрыто нечто от далекой утопии, дающей стимул литературе и жизнь всему искусству вообще: мы держим в голове пленительный образ отчаянно стонущей, измученной длительным, хорошо темперированным диетическим голодом нимфы с микроскопической грудью, мечтая застать этот образ в сексе, впоследствие неизменно остающимся обыденным. Томас Мор придумал город солнца, Фурье мечтал о рабочем фаланстере, Рудольф Штайнер пропитал своей социальной философией умы населяющих кибуцы поселенцев Израиля, став неотъемлемой солью и напитав смыслом их строительство.

Я, меж тем, продолжал:

– Герои порнофильмов, разыгрывая свои незамысловатые роли, все еще носят с собой последние классовые маркеры, но эти маркеры уже совершенно не имеют значения для них самих и более не препятствуют индивидам доставлять друг другу удовольствие.

– Продолжайте.

– Давай-ка по-порядку. Мы ищем в бытовом сексе наш личный маленький фантазм, пленительную утопическую частицу, становящуюся для нас персональной эмблемой секса. Дай мне секундочку…. но ведь если мы открыли в себе, скажем, фетиш, это еще не значит, что мы нашли то, что искали – скорее ощутимо приблизились к недосягаемому объекту своего желания. Так же и с Утопией – ее нигде не существует (буквально с греческого «место, которого нет») и она не даст того, что обещает.

Время нашего сеанса подходило к концу, что заставило ее сделать перепад в нашем разговоре, еще и переиграв тем самым противника на его же поле:

– Вообщем, порноиндустрия не мать Тереза: ей плевать, счастлив ли ты, доволен ли своей сексуальной жизнью – просто скачивай и наслаждайся.