Читать книгу Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод) - Стивен Кинг - Страница 6

Домой он вернулся, ругая и стыдя себя. О том, чтобы осмотреть Норму Крандал, хозяин и не заикнулся. Перейдя улицу (то бишь, дорогу), он увидал в окне лишь Джада, хозяйка дома, должно быть, уже легла спать. По-домашнему уютно поскрипывало кресло-качалка на старом линолеуме, покрывавшем пол веранды и крыльца. Луис постучал. Легкая, забранная сеткой от комаров дверь распахнулась, стукнув о притолоку, будто тоже оповещала хозяина о госте. Огонек сигареты большим красным и спокойным светлячком мигал в летних сумерках. По радио передавали репортаж о бейсбольном матче популярной команды «Красные гетры». Странное чувство появилось у Луиса: будто он вернулся домой.

– А, док, я так и решил, что это вы.

– Дай, думаю, проверю, не пошутили ли вы насчет пива, – объявил с порога Луис.

– К пиву у меня отношение самое серьезное, – усмехнулся Крандал. – Обманешь кого с пивом, врага наживешь. Садитесь, док. Я на всякий случай две лишние баночки пивка на лед поставил.

Веранда была длинной и узкой, заставленная креслами и канапе черного дерева. Луис сел. Удивительно, до чего ж удобна старая мебель. По левую руку в ведерке со льдом он заметил несколько банок «Черного ярлыка», вытащил одну, открыл.

– Спасибо. – Сделал глоток, другой. – Благодать!

– На здоровье! Надеюсь, вам у меня понравится.

– Да будет так! – провозгласил Луис.

– А не хотите ли печенья или закуски какой? Могу принести. У меня как раз полголовы припасено. Созрела, поди.

– Полголовы?

– Полголовы сыра, конечно, – с некоторым удивлением проговорил Джад.

– Спасибо. Мне хватит и пива.

– Ну и ладно. – Крандал довольно рыгнул.

– Жена уже спит? – поинтересовался Луис. Что ж, они и на ночь дверь не запирают?

– А как же! Когда со мной вечер коротает, когда – нет.

– Артрит ее очень донимает?

– А иначе разве бывает?

Луис лишь покачал головой.

– Терпит пока, – продолжал Крандал. – Не жалуется. Она у меня молодчина. – И в словах этих, простых, но значительных, чувствовалась любовь. По дороге с грохотом проехал огромный крытый грузовик – на миг он даже заслонил весь дом Луиса. На борту можно было разобрать надпись ОРИНКО.

– Ну и громадина, – удивился Луис.

– Оринко – это местечко недалеко от Оррингтона, – пояснил Крандал. – Там химический завод, удобрения выпускает. Вот и ездят туда-сюда. И бензовозы, и с отходами машины. Да и народец, что в Бангоре или Бруере работает, вечером по домам разъезжается. – Старик покачал головой. – Да вот уж, что мне не по душе, так эта дорога проклятущая. Ни днем, ни ночью от машин покоя нет. Моя Норма иной раз даже просыпается от шума. Уж на что я сплю как сурок, и то нет-нет да пробужусь, черт бы эти машины подрал.

Луис согласно кивнул, хотя после неумолчного чикагского рева и грохота здешняя тишина даже пугала.

– А в один прекрасный день арабы какую-нибудь машину изобретут, кнопку нажмут, и у них в пустынях свои африканские лютики-цветочки зацветут.

– Все может быть. – Луис поднял пивную банку и с удивлением обнаружил, что она уже пуста.

Крандал рассмеялся.

– Принимайтесь-ка за следующую. Чтоб сил прибыло.

Луис помешкал.

– Хорошо. Только это – последняя. Домой пора.

– Понимаю. Переезд любого доконает.

– Что верно, то верно.

Несколько времени они молчали. Но молчание не было тягостным, так молчат стародавние друзья. Луису это чувство знакомо из книг, но сам такого не испытывал. Он устыдился своих подозрений: дескать, придется бесплатный врачебный прием устраивать.

По дороге прогрохотал тяжелый грузовик, свет фар – точно бегущие по земле звездочки.

– Беда с этой дорогой, да и только, – задумчиво повторил Крандал, хотя мыслями он был далеко. Но вот он повернулся к Луису, на морщинистых губах заиграла лукавая усмешка. Зажав сигарету в уголке рта, привычно чиркнул спичкой о ноготь. – Помните тропинку, что ваша дочка приметила?

Луис вспомнил не сразу. Элли чего только не показывала, о чем только не рассказывала, пока не угомонилась. Но вот мысленно он увидел тропу, взбегающую на холм и теряющуюся меж деревьями.

– Да, да, конечно. Вы обещали о ней рассказать.

– Раз обещал, – значит, расскажу. Ведет эта тропа в лес, этак километра два. Местные ребятишки ее расчищают, берегут. Как-никак частенько ею пользуются. Одни детишки уезжают, другие приезжают. Это в наше время люди на одном месте сиднем сидели. И все ж друг дружке о том месте рассказывают, вот тропе зарасти и не дают, по весне расчищают. Взрослые не все об этом знают, далеко не все, готов поспорить.

– О чем – об этом?

– Да о Кошачьем кладбище.

– О Кошачьем кладбище? – удивленно переспросил Луис.

– Название, конечно, непривычное. Да и не в кошках только дело, – начал рассказывать Крандал, попыхивая сигаретой, поскрипывая креслом-качалкой. – Дорога во всем виновата. Сколько всякой живности гибнет. И собак и кошек. У Райдеров дети енота держали, так и его задавило. Лет десять тому, а то и больше. Тогда еще не запрещалось скунсов да енотов дома держать.

– А почему запретили?

– Да из-за бешенства. У нас в штате сейчас много случаев. Года два назад тут неподалеку сенбернар взбесился и покусал четверых. Шуму тогда было! Собаке не сделали прививки, и о чем только хозяева думали?! Позаботься они вовремя, и все бы обошлось. А на скунсов да енотов прививки не действуют. Правда, тот енот, что у Райдеров, совсем домашний был. Толстущий и ласкун такой: подойдет, бывало, так все лицо вам вылижет, ну, ровно собака. Райдер даже ветеринара нанимал, чтоб того енота кастрировать да когти подрезать. Дорогое удовольствие, что и говорить. Райдер тогда в Бангоре работал, в большой фирме. Он с семьей лет пять как в Колорадо переехал… Дети уж выросли, сами машину водят. А тогда ох как по еноту убивались! Метти плакал, помнится, несколько дней кряду, мать его даже врачу хотела показать. Сейчас уж, поди, не убивается, но забыть не забыл. Если любимую зверушку задавят, дети всю жизнь помнят.

Луису увиделась Элли: сейчас она крепко спит, а в ногах у нее урчит и посапывает Чер.

– У моей дочки есть кот. Уинстон Черчилль. Мы его сократили до Чера.

– А больше вы ему ничего не подсократили?

– Простите, не понял? – Луиса и впрямь поставил в тупик вопрос старика.

– То есть кастрированный он у вас или нет?

– Нет, – признался Луис.

Ему вспомнилось, как еще в Чикаго они с женой разошлись во мнениях. Рейчел хотела кастрировать кота, даже договорилась с ветеринаром. Луис не позволил. Почему – и сам не смог бы объяснить даже сейчас. Самые простые (и самые глупые) доводы он отметал сразу: дескать, лишив кота мужского начала, он, Луис, нанесет ущерб и своему; или что Чера кастрируют в угоду толстухе соседке, она жаловалась, что Чер «помечает» ее мусорные бачки. Хотя и эти доводы имели некоторое значение, но главное – в другом: в предчувствии, что Чер утеряет кое-что более ценимое хозяином в кошачьей личности, может, дерзкий и независимый огонек в зеленых глазах. В конце концов Луис убедил жену, что коль скоро они переезжают в глубинку, с котом забот не будет. И теперь – надо же! – Джадсон Крандал, житель этой самой глубинки, сетует на обилие машин и задает роковой вопрос: кастрирован ли кот. Ну, ну, доктор Крид, малая толика иронии – и ваше кровяное давление в норме.

– Я бы все же кастрировал, – продолжал Крандал, затушив сигарету большим и указательным пальцами. – Меньше бегать будет. А то, глядишь, шасть-шасть, через дорогу и обратно, и разделит участь райдеровского енота или коккер-спаниеля, что малыш Тимми Десслер держал, или попугая миссис Бредли. Попугай, как вы понимаете, под машину не угодил, просто улетел в один прекрасный день.

– Спасибо, я приму во внимание ваш совет.

– Ну, как пивко пошло? – Крандал поднялся. – Я, пожалуй, еще и к голове приложусь.

– И не заметил, как две банки осушил. – Луис тоже встал, время прощаться. – Мне пора. Завтра важный день.

– Приступаете к работе?

– Да, в университете, – кивнул Луис. – Студентам еще две недели гулять, а мне нужно в своих будущих обязанностях разобраться.

– Верно. Чтоб знать, где какие пилюли лежат, а то беды не миновать. – Крандал протянул руку, и Луис осторожно пожал ее, ведь старые кости хрупки.

– Заглядывайте как-нибудь вечерком, – снова пригласил Крандал, – познакомитесь с Нормой. Вы ей понравитесь.

– Непременно зайду, рад нашему знакомству, Джад.

– Взаимно. Даст Бог, приживетесь тут, в наших краях.

– Надеюсь.

По старой, в трещинах и выбоинах, асфальтовой тропе он подошел к шоссе. Пришлось обождать: сначала пронесся грузовик, за ним – вереница легковых машин. Луис, подняв руку, пересек шоссе («дорогу», напомнил он себе) и вошел в свой новый дом.

Дом спал. Элли, похоже, ни разу не повернулась в постели – так крепко заснула; Гейдж лежал в привычной для себя позе: на спине, раскинув руки и ноги, рядом – бутылочка с питьем. Луис засмотрелся на сына, от любви к нему даже защемило сердце. А может, это отзывалась тоска по оставленным местам и людям, которые с каждой милей пути удалялись, удалялись, пока не исчезли, будто их и вовсе не было.

Он подошел к кроватке сына и, зная, что никто не видит его сейчас, даже Рейчел, поцеловал маленькие пальчики, погладил щеки ребенка. Гейдж мурлыкнул во сне и перевернулся на бок.

– Спи спокойно, малыш, – прошептал Луис.

В спальне он разделся и тихонько улегся на один из двух сдвинутых на полу матрацев – временное супружеское ложе. Напряжение прошедшего дня мало-помалу отпускало. Рейчел крепко спала. Ящики и коробки грудились причудливыми пирамидами.

Луис приподнялся на локте и выглянул в окно. Оно выходило на дорогу. Как раз напротив дома Крандала. Темно. Никого не увидишь, но он приметил янтарно-оранжевый огонек сигареты. НЕ СПИТ, подумал он. И, МОЖЕТ, ПРОСИДИТ ВСЮ НОЧЬ? У СТАРИКОВ БЕССОННИЦА. ОНИ КАК СТРАЖИ.

Только что охраняют и от кого?

Луис не успел додумать – его сморил сон. Снилось ему, что он в Диснеевском парке, едет на белой машине с красным крестом. Рядом – Гейдж, только повзрослевший, лет десяти. На выступе приборной доски сидит Чер, не сводит с Луиса пронзительных зеленых глаз. А по главной аллее, рядом с домиком старинной железнодорожной станции, расхаживает Микки-Маус и пожимает руки ребятишкам, столпившимся вокруг. И их доверчивые ладошки исчезают в его белой картонной лапе.