Читать книгу Что сказал Бенедикто. Роман-метафора. Часть 1 - Татьяна Витальевна Соловьева - Страница 3

В одном из предместий Берлина, вдоль шоссе, на пустыре, тянулся каменный белый забор. У глухих металлических ворот не было никаких табличек и обозначений. Когда он возник, как появился, что происходило за белыми стенами, почему-то никогда никого всерьёз не интересовало. Возможно, их принимали за высокую больничную ограду, военный закрытый объект.

Никто никогда не стучал в эти ворота, не проявлял любопытства и не стремился проникнуть сюда. Словно Корпус располагался в какой-то невидимой зоне, познавательный инстинкт любого отключался – стоило к этим стенам приблизиться. Даже у того, кто пришел сюда целенаправленно, наступало странное забвение, и становилось непонятно, зачем он сюда приходил.

Это была территория закрытого секретного Корпуса генерала Аланда.

По левую руку от ворот – одноэтажный домик с высокими окнами, по центру – плац, напротив ворот единственный двухэтажный дом с мраморными перилами и колоннами, поддерживающими массивный козырек крыльца. Дальше – вытянутое низкое строение без окон, еще один одноэтажный дом и мастерская с кузницей.

Генерал Аланд, когда-то где-то повоевавший, имевший боевые награды, первую мировую, закончившуюся для Германии тяжелым фиаско, провел в стенах своего секретного Корпуса. Чем он занимался со своими немногочисленными учениками, никто толком не знал. Упоминание секретности в названии Корпуса предполагало отсутствие прямого ответа на этот вопрос.

Кто владел секретом секретного Корпуса – тоже было не понятно. Генералитет считал, что спецслужбы, спецслужбы полагали, что Аланд относится к военному ведомству, а может быть, работает по заказу самого императора Вильгельма. Во всяком случае, Аланд был вхож в такие головокружительно высокие инстанции как свой, что сомнений его персона не вызывала ни у кого. С ним обнимался при встрече император, ему с благоговением пожимали руку дипломаты, министры, магнаты, генералы, и на это глядя, никто бы не усомнился, что Аланд – самый незаменимый человек в государстве.

Как все великие люди, Аланд обладал даром естественности, легкости, простоты; он улыбался умиротворенной улыбкой счастливого человека, говорил с юмором, то очень изысканно, то немного грубовато, но всегда веско и, похоже, знал все языки на свете. С посланником какой бы страны ему ни приходилось общаться – он говорил на языке гостя, как на своем родном языке.

Мимоходом оброненные им предсказания – непременно сбывались, но впоследствии он никогда о них не напоминал. Он заражал окружающих верой в благополучном исходе всех катаклизмов, не рассуждал о том, чем кончится для страны то или иное поражение. Готовил каких-то штучных, богоизбранных офицеров – но если они будут такие, как Аланд, то, ясно, что их много и не рождается на свет. Каждый такой офицер на вес золота и, бесспорно, принесет неоценимую пользу отечеству.

Страну лихорадило и трясло, все ходили убитые и издерганные, а он был бодр, спокоен и непоколебимо уверен в необходимости своей работы.

Он одним удивленным взглядом умел отбить охоту у дерзких наглецов поиронизировать над собой и своим делом, он одной улыбкой – в любого, готового пустить себе пулю в лоб, вселял веру в жизнь и в то, что все трагедии временны и преходящи. Он в любых обстоятельствах продолжал работу для великого, светлого будущего Германии – в котором, если быть до конца с собой откровенным, – все давно уже разуверились.