Читать книгу Сказание о Доме Вольфингов (сборник) - Уильям Моррис - Страница 15

Едва Солнце Крова закончила говорить, как все услышали топот ног человека, бегущего по твёрдой земле перед бражным залом. Дверь отворилась, и бегун, перескочив через порог, пронёсся к столу, где остановился, опершись одной рукой и стараясь отдышаться после быстрого бега. Немного переведя дух, он сказал:

«Я Гисли из рода Шильдингов. Оттер послал меня к Солнцу Крова, но по пути я поведал эту новость тем из домов, что обитают к западу от Реки, – так я поступил. Теперь мой путь окончен. Оттер велел: “Пусть Солнце Крова запомнит эти слова и пошлёт четырёх из самых быстроногих женщин или мальчишек на конях на запад и на восток от Реки, чтобы те передали их. Пусть она передаст всё так, как посчитает нужным, неважно, было ли у неё видение об этом или нет”. Я бы выпил глоток, раз уж мой бег окончен».

Одна из девушек принесла гонцу полный рог мёда, и тот, взяв его в руки, с удовольствием выпил. Девушке понравился и гонец, и его вести, и она положила руку ему на плечо. Он же, выпив мёд, убрал в сторону рог и произнёс:

«Наш род Шильдингов вместе с Гейрингами, Хроссингами и Вольфингами – больше трёх сотен воинов – пошли с князем Тиодольфом, с нами же отправился Лис, который видел римлян. Мы шли пешком, ведь в лесу нет широких дорог, да они нам и не нужны, иначе враг сам с лёгкостью прошёл бы через чащу. Многие из нас хорошо знали лес и его тропы, поэтому дело нам предстояло не столь уж сложное. Я шёл рядом с князем, ведь я опытный проводник, а ещё я лучник, а потому быстроног. Я заметил, что у Тиодольфа не было ни шлема, ни щита, ни защитной куртки – только плащ из оленьей кожи».

Старушка подошла очень близко к юноше и слушала, внимательно глядя ему в лицо. Услышав последние слова, она обернулась к Солнцу Крова и так пристально посмотрела на неё, что та покраснела под этим проницательным взглядом. В сердце своём девушка уже начала понимать, кем была её мать и какова была её воля.

Гисли же продолжал свой сказ: «Но на боку у князя висел могучий меч, который нам всем хорошо знаком, тот, что зовётся Плугом Толпы. Мы были рады и мечу, и князю, и тому, как отважно он не защитил свою грудь. Через шесть часов мы широко разбрелись по лесу, так, что не всегда видели друг друга, но знали, что рядом обязательно есть кто-то из своих. Хорошо ведавшие чащу вели, остальные следовали за ними, и когда в открытом поле засиял полдень, а в лесу солнечный свет слегка разогнал сумрак, мы всё ещё шли. Нам попадались только косули, да иногда стадо кабанов, а там, где было посветлее да росло побольше травы, – ещё и кролики. Так мы и шли, пока чаща внезапно не закончилась – мы вышли на широкую поляну. Там под дубами росла трава. Я хорошо знаю это место. Сказывают, будто на той поляне было святилище народа, жившего здесь до прихода сыновей готов. Я, пожалуй, ещё выпью».

Гисли отпил из рога и продолжил: «Кажется, Лис знал, откуда придут римляне, и мы просто ждали в чаще, не выходя на поляну. Воины лежали тихо, спрятавшись так, чтобы как можно дальше разойтись вдоль кромки леса. Сам Лис и трое других поползли в глубь на разведку. Прошло немного времени, и мы услышали звук боевого рога, но не из наших рогов. Звук этот был ещё далеко, но мы стали осматривать оружие, ведь воины охотнее желают столкнуться с врагом и смертью, когда ждут, спрятавшись в чаще. Вскоре рог протрубил ещё раз, но теперь звук был ближе и красивее, и за ним послышался шум идущих в нашу сторону людей. Голосов слышно не было, только шаги воинов, крадущихся через кусты. Под дубы медленно, осторожно вышли двенадцать человек. Среди них был Лис, одетый в одежду предателя-гота, которого он убил. Признаюсь вам, моё сердце забилось сильнее, когда я увидел, что остальные были римлянами и один с виду напоминал командира. Он держал Лиса за плечо, указывая в чащу, где залегли мы и что-то говорил, но мы видели только жест и движение губ, а голоса не слышали – говорил он тихо.

Затем из десятерых воинов он отослал назад двоих, и Лис шёл между ними. Должно быть, они хотели убить его, если он приведёт их в западню. Командир и восемь римлян остались на месте. Будучи настороже, они бесшумно, почти неподвижно стояли на расстоянии шести футов друг от друга, словно статуи из бронзы и железа. В руках каждый из них держал по метательному копью, довольно тяжёлому, и был подпоясан саксом.

Римляне стояли от нас на таком расстоянии, на котором слышен звук человеческого голоса, если слова сказаны не громко и не тихо, а так, как говорят обычно. Князь сделал знак находящимся рядом с ним, и мы бесшумно разошлись по обе стороны, стараясь держаться как можно ближе к поляне. Лучники подошли ближе всех. Мы подождали ещё немного, и снова раздался звук горна. Казалось, что из гордости римляне не собирались подходить тайно.

Вскоре после этого к нам приполз Лис. Я заметил, что он шепнул что-то на ухо князю, но не разобрал ни слова, зато увидел, что на нём висят два римских сакса, и понял, что он убил тех двоих и сбежал от римлян… Девушки, я был бы рад, если бы вы дали мне ещё мёду. Я очень устал, ведь мой путь уже окончен».

Ему снова принесли мёда, стараясь во всём угодить. Юноша выпил и продолжил свой рассказ: «Итак, мы снова услышали рог, и звук этот был уже довольно близким, он оказался высоким и пронзительным, не таким, как рёв наших боевых рогов. В лесу всё смолкло. Стих ветер, и даже под дубами на поляне не было ни дуновения. Мы услышали шаги множества человек, что пробирались сквозь подлесок и кусты к поляне. Тогда те восемь воинов вместе со своим командиром вышли вперёд, все, как один, показывая на место, около которого лежал я, – там в чащу, где засели сыновья готов, вела тропа. Воины стояли к нам так близко, что я мог различить вмятины на их доспехах и проволочную обмотку на рукояти их саксов. Высокие кусты в дальнем конце поляны пригнулись, и чаща затрещала от римлян, маршем вышедших на открытое место. Это были опытные, подтянутые воины, молчаливые и настороженные.

Выйдя на поляну, они немного растянулись на запад, по левую руку от командира, потому что там было попросторнее. С восточной же стороны, где засели готы, чаща к ним подходила очень близко.

Некоторое время римляне стояли, не расходясь далеко, и готовясь скорее к маршу, чем к сражению. Мы их не трогали. Их командир был хорошо виден нам: невысокого роста, но в прекрасных доспехах и с отличным оружием. К нему подошли несколько вооружённых готов-предателей и подвели одного безоружного старика, связанного и истекавшего кровью. Командир переговорил с этими готами, а потом громко выкрикнул два-три слова на языке чужаков, и девять человек, что стояли впереди, бросились в сторону от нас, чтобы отвести воинов в западную часть поляны.

Добыча попалась в ловушку, но оказалась у самого выхода из неё.

Тогда Тиодольф быстро повернулся к лежавшему рядом человеку с боевым рогом, и все схватились за оружие. Тот человек понял и приставил маленький конец рога к губам. Гулко заревел рог воинов Марки! Ни друг, ни враг не могли сомневаться в том, что это значит. Воины с громкими криками вскочили на ноги и бросили метательные копья, лучники спустили тетиву, и все мгновенно выбежали из чащи, ринувшись в бой с мечами, топорами и копьями, ведь у наших лучников было лишь по одной стреле.

Видели бы вы, как Тиодольф выпрыгнул вперёд, будто дикий кот на зайца! Он не замечал никого, кроме римского командира. Сделав несколько прыжков из чащи, наш князь оказался в гуще врагов. Римляне старались рассредоточиться, чтобы использовать те тяжёлые метательные копья, о которых я рассказывал, но им это не удалось сделать. Они остались в том же положении, в каком вышли из чащи, и даже, скорее, сжались из-за того, что наши родичи напали на них с двух сторон, а некоторые зашли и сзади. Плуг Толпы сверкал то тут, то там. Казалось, что Тиодольф даже не направляет его. Перед ним все сразу падали, а за ним по пятам род Вольфингов вливался в образовавшийся проход. Через мгновение он уже стоял посреди вражеского войска лицом к лицу с командиром в золотых доспехах.

Плугом Толпы да с помощью Вольфингов Тиодольф расчистил место вокруг себя. Сделав большой выпад вправо, он сразил высокого бургундца. И сразу же сверкающий клинок взмыл вверх, но прежде чем обрушить его, Тиодольф повернул запястье и направил кончик лезвия в горло командира, как раз туда, где его не прикрывала кольчуга, и командир упал замертво посреди своих воинов.

Теперь с римлянами, которым пришлось отступить, сражались, смешавшись с ними, все четыре рода. Бились римляне храбро, вряд ли кто другой хоть малое время выдержал бы натиск воинов Марки. Если бы римляне смогли растянуться, чтобы бросить свои копья, то многие готские женщины оплакивали бы своих сыновей. Ведь никто в пылу битвы не прикрывался щитом, полагаясь только на стремительность натиска, правда, быстрый меч часто оказывается лучше щита.

И вот те из римлян, кто не был убит или ранен, отступили в западную часть поляны, но не как трусы. Если бы Тиодольф по своему обыкновению не продолжал сражаться с ними, они смогли бы восстановить боевой порядок и растянулись бы по всей поляне от дуба к дубу. Но теперь они не смогли оторваться от преследования и выйти на открытое пространство. Воины Марки были быстры и хорошо знали лес, и многих чужаков убили в погоне или взяли в плен неопасно раненными или не раненными вовсе. Те из римлян, кто не был убит или взят в плен, ушли в чащу. С ними и несколько бургундцев. Там они бродят и сейчас, как изгнанники и нечестивцы, и будут убиты один за другим, как только попадутся нам.

Таковой была битва в Браниборе. Дайте мне рог с мёдом, чтобы я мог выпить за живых и мёртвых. За память погибших и за те подвиги, что ещё предстоит совершить живым!»

Юноше подали рог, он поднял его над головой, выпил и произнёс: «Шестьдесят и ещё три убитых римлянина по всей дубовой поляне были сочтены нами. Мы набросали на них землю, а тела трёх предателей-готов оставили на съедение волкам. Двадцать пять римлян мы взяли живыми заложниками на тот случай, если это понадобится. Их повёл обратно в вагенбург наш малый род Шильдингов. Дейлинги, довольно большой род, остались в лесу вместе с Тиодольфом, а меня Оттер отправил передать вам всё то, о чём я и поведал. Я шёл не задерживаясь».

Великая радость охватила людей в бражном зале. Все ухаживали за Гисли: его повели в ванну, одели в тонкую одежду (которую достали из сундука, открывавшегося очень редко, ведь хранившееся в нём было дорого Вольфингам), голову его украсили венком из свежесрезанных пшеничных колосьев. И тогда начался пир – все ели, пили и веселились.

Чтобы передать новости дальше, Солнце Крова послала двух женщин и двух мальчиков, всех верхом. Женщины должны были выучить то, что она им передала, а мальчики умели управлять лошадьми: провести их через брод, переплыть глубокое место или пробраться сквозь чащу. Гонцы отправились вдоль реки вниз по течению. Двое посланцев ехали по западному берегу, а другие двое пересекли Реку Бранибора по мелководью (была середина лета, и вода стояла низко) и поехали по восточному берегу. Так было сделано для того, чтобы все роды могли услышать добрую весть и возрадоваться.

Велико было веселье в бражном зале, хотя и не было воинов среди пирующих. Пели песни и лэ. На первой же песне вспомнили о старушке и захотели услышать от неё какую-нибудь историю древних времён, которые она так искусно сказывала. Её искали по всему дому, но не нашли, хотя никто не помнил, чтобы она выходила. Впрочем, этому не придали значения, и пир окончился тем же ликованием, что и начался.

Солнце Крова беспокоилась о старушке – ей показался странным как её приход, так и исчезновение. Девушка решила, что при следующей встрече она постарается разузнать, кто эта старушка на самом деле и к чему она стремится.