Читать книгу Сказание о Доме Вольфингов (сборник) - Уильям Моррис - Страница 26

Не прошло и часа после этих событий, как на дороге, ведущей из леса на луг Берингов, показались пехотинцы Тиодольфа. На возвышенности они заметили собравшихся воинов и, подойдя ближе, увидели, что некоторые из них обеспокоенно смотрят на брод и на тот берег реки, а другие в сторону леса и прибывшего подкрепления. Это были те, кого Оттер попросил дождаться Тиодольфа. Оттер дважды посылал к ним гонцов, чтобы Тиодольф мог узнать, что происходит, как только выйдет из чащи. Первый рассказал, как Оттера вынудили напасть на римлян всадники Берингов и Вормингов. Второй, который прискакал только что, рассказал, что римляне одолели готов Марки, оттеснив их от жилища Вольфингов, и те обороняются от врага на лугу между бродом и бражным залом.

Услышав эти новости, Тиодольф не стал задерживаться и задавать вопросы, а сразу же повёл войско к броду, чтобы враг не загнал остатки отряда Оттера в воду и не укрепился на всём западном берегу.

У брода не было никого, кто оказал бы сопротивление. Там совсем никого не было, так как все те, кого оставлял Оттер, услышав, что их родичи сражаются, сразу же поскакали к ним на помощь. Тиодольф перешёл реку вброд, за ним в стройном порядке следовали его пехотинцы. Князь переходил реку пешком, как и его воины. Хотя он и был в гномьей кольчуге, но не взял ни шлема, ни щита. На берег, к лугу Вольфингов он вышел с обнажённым Плугом Толпы в руке. С одежды Тиодольфа капала вода, а лицо его было суровым. Он смотрел вперёд, на место битвы, но обычной своей радости перед сражением не испытывал.

Воины не успели отойти далеко от брода, как услышали шум битвы. Ветер донёс до них гул рогов. Пройдя ещё немного, они увидели сражение своими глазами. Дело в том, что берег реки, вначале плоский, потом уходил холмом вверх, а там, прежде чем снова подняться к жилищу Вольфингов, опускался.

И, взобравшись на этот холм, воины увидели, с чем им предстоит встретиться. Внизу простирались поля, чёрные от римского войска, и в самом центре их летали копья и сверкали мечи – люди, смешавшись, сражались друг с другом.

Увидев, как бьются их сородичи, воины Тиодольфа издали громкий крик и поспешили им на помощь. Князь выстроил их клином, ведя вперёд по всем правилам боевого искусства, и стоявшие с краёв жадно впивались глазами туда, где кипела битва, наблюдая за тем, как она развивается. В тот момент ветер донёс до воинов ответный крик их сородичей – клич готов, окружённых врагами. Они увидели, как кольцо римлян распалось, а их войско отступило, и как собравшийся вместе, хотя и сильно поредевший отряд воинов Марки мужественно нападает на врага. И воины Тиодольфа поняли, что их родичи не бежали и не были рассеяны – они готовы были пасть один за другим, все вместе, и никто не пробивался в сторону брода, хотя там по лугу бегало множество коней без седоков. Теперь уже готы не сомневались в том, что освободят своих друзей от римлян и победят врага.

Но в тот самый момент случилось нечто необъяснимое. Римляне вскоре заметили, что происходит, и половина из них развернулась, чтобы встретиться с вновь пришедшими врагами, а другая половина осталась перед отрядом Оттера. Клин Тиодольфа подходил всё ближе и ближе, пока не приблизился вплотную к месту, где должен был раскрыться и броситься на врага. Готы, осаждённые римлянами, были готовы атаковать со своей стороны. Тиодольф сам вёл войско, и все ждали только его знака, но как раз в тот момент, когда он поднял Плуг Толпы, чтобы дать этот знак, туман застлал его взор, и князь больше не видел то, что было пред ним. Он отшатнулся назад, словно получив смертельный удар, и без сознания повалился на землю, хотя никто не обрушивал на него меча. Тогда клин задержался в самый момент атаки, и сердца воинов упали – они решили, что их князь убит. Те, кто был к нему ближе всего, подняли его и быстро вынесли с поля боя. Римляне тоже увидели, как он упал и тоже подумали, что он мёртв или тяжело ранен. Они закричали от радости и, не медля ни секунды, отважно атаковали клин. Надо сказать, что римляне, которые раньше превосходили числом отряд Оттера, теперь были в меньшинстве, но в тот момент они подумали, что смогут разбить врагов, раз тех остановило падение их вождя. Отряд Оттера очень устал от тяжёлого сражения против большого войска. Но всё же его воины не видели, как пал Тиодольф, ведь римляне густой стеной стояли между ними и вторым отрядом. И они напали с такой яростью, что отогнали римлян, сражавшихся с ними, назад, прямо на тех, что повернулись лицом к клину. Клин же не отступил, ибо тот, кто стоял за Тиодольфом, громадный и отважный муж по имени Торольф, поднял гигантский топор и громко закричал: «Здесь следующий за Тиодольфом! Здесь тот, кто не падёт, пока враги не проткнут его насквозь! Здесь Торольф из рода Вольфингов! Стойте насмерть, прикройтесь щитами и бейте, пусть Тиодольф и не вовремя ушёл к богам!»

Никто не отступил ни на шаг, и завязалась яростная схватка, а люди Оттера – хотя самого князя не было среди них, как и многих других, павших в бою, и теперь Аринбиорн вёл их, – атаковали так неистово, что пробили себе путь через вражеский строй и воссоединились с родичами. Битва на лугу Вольфингов возобновилась с новой силой. У римлян было одно преимущество: войско Тиодольфа упустило возможность напасть развёрнутым строем, чтобы каждый мог использовать своё оружие. И всё же готы превосходили врагов и храбростью, и числом, и римляне не могли разбить их строй. К тому же, готов преследовало не всё римское войско, а лишь менее половины. Впрочем, когда яростная атака людей Марки была отбита, казалось, что римлянам и не требуется больше, чем половина воинов. Так много пало готов вместе с князем Оттером и Свинбиорном из рода Берингов, что оставшихся римляне посчитали слабым отрядом, который легко будет разбить.

Так шло сражение на лугу Вольфингов в пятом часу пополудни, и никто из врагов не мог одолеть другого. Тем временем воины положили Тиодольфа в стороне от поля брани, под дубом с рассечённой молнией верхушкой на расстоянии в полфарлонга от того места, где происходило сражение. С дубового ствола свисали клочья овечьей шерсти, поскольку жарким летом животные имели обыкновение, проходя мимо дерева, тереться о его кору. Земля рядом с дубом была вытоптана так, что трава там уже не росла, а совсем близко даже образовалась небольшая впадина. Туда и положили Тиодольфа, удивляясь, что с него не каплет кровь и на теле нет ни одной раны от стрелы.

Что же до него самого, то, упав, он забыл и о сражении, и обо всём прочем. Князь был окутан ласковой, приятной дрёмой. Он снова стал юношей, как давным-давно, ещё до того времени, когда сражался против трёх королей гуннов на ореховом поле. В этих снах он и жил, словно юноша: развлекался на лугу, ездил верхом на необъезженных жеребятах, плавал в реке, охотился с теми, кто постарше. А ещё ему снилось, что рядом был один старик, учивший его жизни в лесу и тому, как держать оружие. Сначала сон казался прекрасным. Тиодольф со стариком были в кузнице, они ковали меч, украшая сталь тонкой золотой проволокой. Потом рыбачили удочками у течения Реки Бронибора, а после сидели в углу зала, и старик сказывал ему о древнем воине рода Вольфингов, которого тоже звали Тиодольфом. Тут они внезапно оказались на лесной опушке, где отдыхали после охоты. У их ног лежала косуля, пронзённая стрелой. Старик рассказывал Тиодольфу о том, как лучше подкрасться к косуле, чтобы она не почуяла его запаха. Всё это время в лесных ветвях слышался гул сильного ветра, словно бас волынки, встревающий в прекрасную мелодию. Но вот Тиодольф встал, желая снова поохотиться. Он наклонился, чтобы поднять копьё, и как раз в этот момент речь старика прервалась. Тиодольф посмотрел на него снизу вверх и увидел, что лицо старика бело, как камень. Юноша дотронулся до него, но старик был твёрд, как кремень. Лицо его и руки казались похожими на лицо и руки древней статуи бога, хотя ветер шевелил его волосы и одежду, как и раньше. И тогда сердце Тиодольфа во сне пронзила острая боль. Ему показалось, что он тоже отвердевает, становясь камнем. Он боролся, боролся, и вот лес куда-то исчез, а пред ним остался только белый свет и больше ничего. Он завертел головой, и постепенно свет превратился в луг Вольфингов, каким он его уже давно знал. Тихая радость проникла в сердце князя. Он снова взглянул вокруг и не увидел ни коров, ни овец, ни пастушек. Теперь на лугу царило смятение той свирепой битвы, что своим грохотом достигала небес, ведь теперь он видел всё наяву, окончательно проснувшись.

Тиодольф встал и, осмотревшись, увидел печальных воинов, кольцом обступивших его. Они считали, что он смертельно ранен, хотя так и не смогли найти на его теле ран. Гномья кольчуга лежала рядом с ним на земле – её сняли, когда осматривали его тело.

Он взглянул в их лица и спросил: «Что с вами, воины? Я жив и не ранен. Что случилось?»

Один из воинов ответил: «Ты и в самом деле жив или вернулся из мёртвых? Мы видели, как ты упал, когда вёл нас на врага, словно в тебя ударила молния. Мы уже решили, что ты мёртв или серьёзно ранен. Родичи отважно сражаются, и раз ты жив, то всё хорошо».

Тиодольф же ответил: «Дайте мне мой верный меч, и я убью себя сам, не дожидаясь, пока это сделают враги, ибо я уклонился от битвы!»

Тогда один старый воин произнёс: «Если ты сделаешь это, Тиодольф, то не получится ли, что ты дважды уклонишься? Одного раза недостаточно? Давай вернёмся в эту суровую битву, раз у нас теперь опять есть ты».

С этими словами он протянул князю Плуг Толпы, держась за лезвие. Тиодольф взял меч за рукоять, погладил его и проговорил: «Давайте поторопимся, пока на то воля богов, пока они ещё терпят, чтобы я бился за своих родичей».

С этими словами он помахал Плугом Толпы и пошёл туда, где кипело сражение. Сердце его воспламенилось, и радость пробуждавшейся жизни охватила его, та радость, что прежде была только сном.

Старик, что урезонил его, наклонился, поднял с земли кольчугу и крикнул: «Тиодольф, ты пойдёшь без брони в такую суровую битву? Ты бросишь свою прекрасную кольчугу?»

Тиодольф остановился на какое-то мгновение, но тут увидел, что римляне подались назад под натиском готов, а готы начали преследовать их, хотя без особого усердия. И в тот миг Тиодольф, забыв обо всём, кроме битвы, бросился на луг, а все кинулись за ним, и старик бежал последним, держа в руке кольчугу и бормоча:

И он всё спешил вперёд, так быстро, как позволяла его старость, ещё надеясь вернуть Тиодольфу его кольчугу.