Читать книгу Либерализм – Госкапитализм – Социализм. Для тех, кто хочет лучше понять экономику - Улукман Мамытов - Страница 16

В XVI веке европейский торговый хаб специями постепенно сместился от Лиссабона к Антверпену, который стал финансовым центром Европы с первой постояннодействующей фондовой биржей, и финансисты со всей Европы стали стекаться в Антверпен. Однако осада этого города в 1585 году испанскими войсками сместила торговый центр, теперь уже далее в Голландию, где активно развивалось кораблестроение. Перемещение торгового и финансового капитала в Амстердам сделало этот город новым европейским центром торговли и финансов.

Евреи и протестанты не были ограничены жестким религиозным осуждением денежного кредитования и обогащения, и таким образом, стали доминировать в профессиях финансов и банкинга. Они принесли с собой в Амстердам инновационные финансовые техники, которые прежде успели развить. Ингредиенты Голландского «экономического чуда» начала семнадцатого века, таким образом, были все готовы104.

Так, в начале XVII века все дороги стали вести в Голландию. С небольшим населением и маленькой территорией, именно эта страна смогла построить первую в истории настоящую капиталистическую систему.

С не очень удобной географией и будучи ниже уровня моря, Нидерланды (буквально «Нижние Земли»), тем не менее, смогли извлечь из этого большую пользу. Отвоевывая свою землю у моря, голландцы смогли развить кредитный рынок, который позволил местным муниципалитетам занимать у населения средства и инвестировать собранный капитал в дорогостоящие проекты по строительству мельниц для откачки воды. Эта мера необходимости способствовала тому, что голландцы рано усвоили особенности работы с финансовыми инструментами и стали активно развивать капиталистические отношения. Даже крестьяне имели возможность хорошо заработать от вложения денег в облигации проектов по отвоевыванию земли. К 1600 году эта традиция подготовила голландцев к новому предприятию – торговле с дальними странами. Вскоре голландцы рассматривали как само собой разумеющееся владение долями в торговых экспедициях, идущих в Балтику или к Островам Пряностей105.

В 1609 году в Амстердаме образовался предшественник всех современных национальных банков Wisselbank, который стал выпускать собственную валюту, и упростил процессы оплаты и денежных переводов, что еще больше способствовало развитию торговли. Одновременно, хорошо развитый сектор судоходства и судостроения позволили Амстердаму быстро стать центром экспертизы и информации по торговле с Азией.

Вначале голландские торговые компании конкурировали не только с иностранными торговцами, но прежде всего друг с другом, толкая цены вниз. Однако в 1602 году Генеральные Штаты – высший государственный орган республики – инициировали слияние конкурирующих торговых компаний в Объединенную Голландскую Ост-Индскую Компанию, которая получила государственную монополию на торговлю специями на всем пространстве от восточного побережья Африки и до берегов Китая и Японии, а также права на заключение соглашений с местными правителями тех земель, строить фортификационные сооружения и вести военные операции от имени Голландии.

В 1622 году персидские и английские войска захватили у португальцев стратегически важный остров Ормуз, что практически остановило португальскую торговлю с Азией. Парадоксально, но от этого события больше всех выиграли не Англия или Персия, а именно Голландская Ост-Индская компания106, у которой больше не стало главного конкурента.

В своей книге «Dutch Ships in Tropical Waters» (Голландские корабли в тропических водах) Роберт Партезиус107 описывает, что в Азии корабли компании перед возвращением в Европу должны были собирать товар в нескольких разных и отдаленных местах, что было, очевидно, неэффективным. Прибыльная торговля требовала постоянного присутствия в регионе, куда товары могли стекаться для долгого хранения, и это могло способствовать улучшению торговых условий, выгодному ценообразованию и сохранению качества пряностей. Компания стремилась к полному контролю над рынком пряностей и устранению конкуренции со стороны других европейцев, что практически позволяло диктовать как закупочные цены на месте, так и цены продаж специй в Европе. Однако еще одной важнейшей целью голландцев была минимизация оттока денег из Голландии в Азию, так как еще со времен Рима и Венеции европейцам все еще было нечего предложить азиатам взамен их товаров. Голландцы решили финансировать свои операции через локальную торговлю в Азии, превратив свою Ост-Индскую компанию в первую в истории специализированную транснациональную торговую корпорацию.

В 1619 году компания основала свой постоянный торговый хаб в Батавии на острове Ява (современный город Джакарта, столица Индонезии), с постоянным присутствием флота и людского персонала, что позволило существенно улучшить и оптимизировать организацию торговли по всей Юго-Восточной Азии. В Батавии корабли могли быть отремонтированы, а персонал мог передохнуть. Один английский пленник в Батавии позднее писал, что компания здесь постоянно содержала около двухста кораблей и тридцати тысяч людей персонала108. Но важнее всего было то, что со временем сюда стекались товары самого лучшего качества со всей Азии, включая специи, золото, фарфор и драгоценные камни, и уже отсюда ежегодно в Амстердам уходил хорошо нагруженный и охраняемый флот. Именно такая организация, позволившая оптимизировать вопросы цены и качества, позволила Голландской Ост-Индской компании процветать почти двести лет на выгоднейшей торговле с Азией.

Почти монопольная торговля позволила стране постепенно саккумулировать огромный капитал, который, однако, не мог быть полностью абсорбирован внутренней небольшой экономикой без существенных технологических прорывов. И концентрация богатства стала постепенно превращать Голландию в торговую олигархию наподобие Венеции, только еще больше109. В результате огромного излишка инвестиционных денег, который снизил внутренние процентные ставки и стал увеличивать цены и заработную плату, голландский производственный сектор стал неконкурентоспособен на международном рынке110. Стало сильно увеличиваться потребление и, особенно, потребление товаров роскоши.

В то же время высокоразвитый голландский финансовый рынок стал очень привлекательным для финансовых спекуляций для финансистов со всей Европы и для местного населения. Один из таких самых известных случаев спекуляций – «тюльпаноманию» – хорошо описал известный американский экономист Джон Кеннет Гелбрэйт в своей книге «A Short History of Financial Euphoria» («Короткая история финансовой эйфории»):

То, что начиналось как просто престижное обладание тюльпановыми луковицами превратилось через постепенное повышение цен в дикую спекуляцию в 1636 году. В частности, конкурентный спрос на тюльпаны породил такую манию, что единичные экземпляры продавались за новые повозки и даже дома, иногда доходя до $25,000 и $50,000 за каждую луковицу. Спрос настолько повысился, что на Амстердамской фондовой бирже стал развиваться фьючерсный рынок на луковицы. Этот рынок, как и мечты многих спекулянтов, лопнул под тяжестью собственной абсурдности и впечатляющей жадности. Когда продавцы потребовали исполнения по своим контрактам суд не внял их доводам. Так как рынок был далек от производства реальных товаров или услуг, суд посчитал Тюльпаноманию чем-то немного более, чем обычной азартной одержимостью111.

Голландия стала «париковым» обществом. Целый сегмент населения страны стал жить на спекулятивные инвестиционные доходы и ничего не производил. Большая часть излишнего капитала позднее стала искать инвестиционные возможности за рубежом. Капитал начал перетекать из страны со зрелой экономикой и излишком богатства в страны, где такого капитала остро не хватало для развития. Экономист Ян де Врис оценил, что голландские иностранные инвестиции к 1800 году достигли около полутора миллиардов гульденов, что было вдвое больше ежегодного ВВП Голландии. В то время Соединенные Штаты Америки смогли привлечь от 10 до 20% своего долга во время Войны за Независимость именно из Голландии112.

Голландский успех развития финансового капитализма, в конце концов, перешел к Великобритании. Так как процветающая торговля порождает зависть, англичане одновременно и завидовали голландцам, и в то же время восхищались их развитой торговлей и финансовой системой. В результате, так называемой, «Славной Революции» 1688 года английская знать «пригласила» голландского статхаудера Вильгельма III Оранского, чтобы он воссел на британский престол. Чувствуя, что дни Амстердама как мировой финансовой столицы уже на исходе, финансовая элита Голландии, включая такие известные банкирские дома как Баринги и Хоупы, последовала за Вильгельмом III в Лондон. «Португальские евреи Амстердама, изгнанные в результате Инквизиции из Испании и Португалии, массово прибыли в Лондон, и среди них был Авраам Рикардо, отец экономиста Давида Рикардо. В течение нескольких коротких декад Лондонский Сити стал новой мировой финансовой столицей113».