Читать книгу Либерализм – Госкапитализм – Социализм. Для тех, кто хочет лучше понять экономику - Улукман Мамытов - Страница 25

Будучи островной страной, в эпоху Токугава (1603—1868) Япония была изолирована от остального мира более двух с половиной столетий. Главной причиной такой изоляции было то, что иезуиты, приплывшие в Японию вместе с португальскими торговцами в XVI веке, стали активно обращать японцев в христианство, и власти страны увидели в этом ползучую угрозу своей национальной идентичности и безопасности. Кроме того, европейцы завезли с собой различные болезни, которые успели распространиться по стране, и минимизация контактов с европейскими разносчиками этих болезней казалась необходимой мерой для прекращения распространения эпидемий. Все это вынудило сёгуна Токугава закрыть страну от «варваров», оставив для торговли только порт Дедзима в Нагасаки. Тем не менее, несмотря на формальную изолированность, японская знать все-таки имела доступ к новостям из внешнего мира, а также к новым знаниям и технологиям через голландцев, которые позднее сменили португальцев в торговле с Азией. В Японии такие новые европейские знания так и назывались – «голландские учения» (Rangaku).

Период Токугава, во время которого Япония стала единой страной после победы клана Токугава в междоусобной войне эпохи «воюющих царств», стал периодом наступления мира и развития торговли в стране. В то же время, страна продолжала оставаться в средневековом феодализме, и отсутствие большой конкуренции и военных конфликтов не способствовали развитию технологий.

Изоляция Японии не была абсолютной. Самый южный остров Кюсю, находящийся далеко от столицы и близко к Корее и Китаю, фактически имел контакты с внешним миром и первым узнавал новости об опиумном конфликте между Китаем и Великобританией в 1840-х годах. Даймё (князь) местного клана Сатсума – Нариакира Шимазу был выдающимся лидером своего времени. Он одним из первых в Японии, проанализировав ситуацию с опиумным конфликтом, понял причины слабости Китая и преимущества Западных «варваров», и, оценив масштабы угрозы, начал готовиться к их приходу.

Будучи аристократом и имея хорошее образование, в том числе обладая «голландскими» знаниями, Нариакира уже имел представления о европейских войнах и значении военных технологий. Он размышлял так: если такие небольшие страны, как Голландия и Англия смогли стать мощными военно-морскими державами, то почему таковой не может стать Япония? Выяснялось, что «ключом было стремление к техническим знаниям»244.

Его политика включала стратегию импортозамещения и продвижения экспорта. Хотя он в первую очередь и был озабочен вопросами военной защиты, тем не менее, хорошо осознавал важность экономической силы. Экономическое развитие и военные соображения были близко взаимосвязаны для Нариакиры. Фактически, Нариакира проводил свою индустриальную политику, которая предвосхитила экономические реформы Мэйдзи245.

В своем маленьком хозяйственном комплексе на берегах залива Кагосима, он в 1852 году организовал центр переводов иностранных текстов на японский язык, а также создал фабрику для проведения экспериментов с металлургией, химией, стеклом, телеграфом и, конечно же, оружием, задействовав около 1300 человек246.

Однако самой важной инициативой Нариакиры стала попытка реформирования образовательной системы и продвижения талантливых самураев. Он стал отправлять своих воспитанников на обучение в Нагасаки, Осаку и Эдо (современный Токио) для целенаправленного обучения и подготовки к предстоящему конфликту с Западом, и особенно обучению «голландским знаниям». Он также часто собирал своих самураев и обучал их сам в течение многих часов, обсуждая разные вопросы и стараясь их вдохновить. Многие из революционеров Мэйдзи, которые заложили основы модернизации Японии, были выходцами из его клана Сатсума, и среди них были такие выдающиеся деятели, как Окубо Тошимичи и Сайго Такамори, занявшие высшие политические должности в новом правительстве Мэйдзи; Матсуката Масайоши, ставший первым главой Банка Японии; Годай Томоатсу, сыгравший активную роль в организации новой индустриальной экономики Японии и многие другие247.

После Реставрации Мэйдзи в 1868 году, японские лидеры отправили несколько миссий на Запад на поиски новых знаний и технологий, и одна из них – Миссия Ивакура (Iwakura Mission) в 1871—73 годах включала целый ряд официальных лиц, в том числе и Окубо Тошимичи. Во время своего путешествия японцы посетили множество Западных стран и встретились с несколькими европейскими и американскими лидерами. Особенно их заинтересовали Англия и Германия, и если в Англии они увидели будущий образ богатой и могущественной Японии, то в Германии поняли, как этого можно быстро достичь. В Германии японские лидеры также смогли встретиться с Отто фон Бисмарком, когда он пригласил их на встречу и искренне «поделился своими социал-дарвинистскими соображениями, что международная политика – это борьба за выживание»248. Это очень впечатлило японцев и сразу же предрасположило их к немцам. Окубо вспоминал слова Бисмарка:

Теперь разные народы мира кажутся дружественными и вежливыми когда взаимодействуют, но это только так кажется. На самом деле, реальность – это борьба, где сильный затмевает слабого, а большой пренебрегает малым249.

В результате увиденного, главным девизом модернизирующейся Японии стал лозунг: «Fukoku kyohei» – богатая страна, сильная армия, а это означало, что национальная безопасность и военная мощь страны приоритетны и должны основываться на растущей промышленности. Индустриальное производство и технологическое развитие должны были стать краеугольным камнем новой экономики Японии. Сравнение же нескольких Западных экономических систем остановило японцев на модели Германии с экономическим национализмом Фридриха Листа и активной ролью государства в модернизации страны.

Бисмарк утверждал, что политика «laissez-faire» [невмешательства] – это логика сильнейшего. Правительства же менее развитых стран должны вначале защищать свои растущие отрасли. Бисмарк ссылался на теории Фридриха Листа, [который] … представил Германскую альтернативу теории свободного рынка Адама Смита и других, кто продвигал либеральную экономику Англо-Американского типа. Японцы сразу уловили эту идею. Они поняли, что индустриальная революция – это не насчет машин, – это больше насчет силы. Индустриальная стратегия – это вариант военной стратегии250.

Индустриализация стала главной целью японского экономического развития. Однако индустриализация изначально требовала иностранных технологий, а значит и иностранной валюты для их приобретения. И первым источником иностранной валюты стал экспорт продукции трудоемких текстильных отраслей, включая шелковое и хлопковое производство, а затем также добыча и экспорт угля и меди. Японии существенно повезло, когда в 1859—68 годах цены на японский шелк повысились в пять раз, и японцы смогли закупить и завезти Западные технологии, которые способствовали улучшению количества и качества продукции, стандартизируя качество своего шелка. К 1919 году шелковые товары составили более 40% от экспорта японского сырья251.

Однако главной целью Японии было развитие промышленности, и скоро, при активной координации правительства, стали развиваться производство угля, железа и стали, а также сразу же кораблестроение, машиностроение и химическая промышленность. Такие капиталоемкие отрасли требовали соответствующего управления, и японцы стали приглашать иностранных специалистов.

Между 1870 и 1885 годами около 42% общих затрат Министерства Инженерии было израсходовано на приглашение иностранных экспертов, в 1877 же году эти затраты увеличились до 66%. Политика Министерства Промышленности была направлена на наем иностранных специалистов не в производственный сектор, а в стратегическую инфраструктуру: в 1872 году 80% от 800 иностранных работников были заняты в железнодорожной отрасли, на телеграфе и других проектах… Правительственные образовательные расходы достигли 15% от всех правительственных расходов к 1920 годам, расширяя обучение новым технологиям и открывая путь для социальной мобильности252.

Однако Япония не только приглашала иностранных специалистов, но и отправляла своих студентов за рубеж. С 1868 по 1895 годы всего около 2500 студентов и чиновников было отправлено в Европу и Америку для обучения и поиска новых технологий. Японские представители участвовали в более чем 20 международных промышленных и коммерческих выставках. Например, на большую выставку в Вене в 1873 году было направлено 70 японских делегатов, включая 24 технических специалиста из частного сектора, в чьи задачи входил поиск и приобретение важных для страны технологий253.

Особое внимание японцы сосредоточили на Германии, куда направляли больше всего студентов и откуда приглашали больше всего учителей. Это, безусловно, было связано с высоким уровнем развития науки и технологий в Германии, а также особенной организацией промышленности и экономики, нацеленной на поступательное развитие всего государства как единой системы.

В своей книге «The Formation of Science in Japan» Бартоломью отмечал:

Четыре главные причины увеличения немецкого влияния на японскую науку это: привлекательность Германской политической экономии на японских бюрократов; относительно либеральный торговый режим, предложенный Германией для Японии; сравнительная открытость академической системы Германии и частота межуниверситетского обмена; а также высокий статус немецких экспериментальных программ, ассоциирующихся с именами Рентгена, Планка, фон Байера, Дизеля, Коха и фон Беринга. Японские студенты записывались на программы Коха по бактериологии, Артура Хантцша по стереохимии, Густава Тамманна по металлургии и Альберта Эйнштейна по теоретической физике254.

Стремление японцев постичь новые технологии было настолько сильным, что они «хватались именно за последние достижения науки, вместо изучения духа науки, который сделал такие достижения возможными», – писал немецкий физик Эрвин Баэльц в Токийском Императорском университете в 1901 году255.

В результате такой правительственной политики японская индустриализация стала давать хорошие плоды, и 1890—1913 годах экспорт стал увеличиваться на 8,6% ежегодно по сравнению с ростом в Германии на 5,1%, и общемировыми 3,5%256. Таким образом, Япония, в отличие от Индии и Китая, благодаря прагматичности своих проницательных лидеров, смогла осуществить быструю индустриализацию при активной роли правительства, что позволило стране встать на путь устойчивого экономического роста, и успешно освоить современные технологии, не только сохранив свой суверенитет, но и став в начале XX века одной из многообещающих мировых держав. Как и Германия.