Читать книгу Либерализм – Госкапитализм – Социализм. Для тех, кто хочет лучше понять экономику - Улукман Мамытов - Страница 20

Экономический рост, в соответствии с Адамом Смитом, базируется на идее глобализированной коммерции, так как европейская экономика всегда развивалась на внешней торговле как основном генераторе нового богатства167. Однако еще со времен Римской империи европейские торговцы и государственные деятели были недовольны тем, насколько много золота и серебра утекает в Азию в обмен на специи и другие привлекательные товары, так как азиаты не особо были заинтересованы в европейских товарах. Если бы такая ситуация продолжалась долго, то это бы угрожало демонетизацией европейской экономики, подняло бы процентные ставки, усложнив кредитование, повысило бы налоги и привело бы к экономическому и социальному напряжению. В свое время генуэзцы и венецианцы нашли решение этой проблемы, продавая рабов на Восток, а голландцы, развив региональную торговлю в Азии и предотвратив утечку драгоценного золота и серебра.

Однако эта проблема неоднократно вызывала много споров и дискуссий в средневековой Европе, создавая повод для развития экономических теорий, а порой даже являясь причиной войн и международных конфликтов. Английский мыслитель Томас Мун писал в своей книге «England’s Treasure by Forraign Trade» («Сокровища Англии от иностранной торговли») в 1630 году, что богатство Англии увеличивается «когда мы… продаем иностранцам больше каждый год, чем мы потребляем их по стоимости168». Как и многие другие экономисты и философы того времени, он продвигал инициативу увеличения экспорта и ограничение импорта тарифами и другими барьерами.

По мере развития европейской торговли все большего количества золота – «товара всех товаров», и серебра требовалось для рынка. Испании повезло с двумя большими горами серебра в Потоси и Гуанохуато, однако это ей, в конце концов, не помогло. Всем остальным странам необходимо было что-то продавать – будь то сырье или произведенные товары, для поддержания положительного торгового баланса и притока богатства. Еще одной возможностью, конечно, был грабеж, как это практиковала Англия со своими «морскими псами» Дрейком и Кавендишем в XVI веке, однако это было рискованно и не могло продолжаться долго. Таким образом, продвижение экспорта было наилучшим решением, которое, к тому же, стимулировало внутренне производство и создавало рабочие места, в то время как ограничение импорта препятствовало развитию других стран, что также стало важным фактором международной конкуренции.

В своей основной форме меркантилизм предполагал, что экономическая деятельность должна быть подчинена целям государственного строительства, государственной безопасности и развития военной мощи. Одно из ключевых допущений меркантилистов состояло в том, что количество богатства в мире постоянно, и доля страны могла быть увеличена только за счет уменьшения доли других169.

Английское государство отличилось в этом больше всех. Начиная с Ганзейской торговли в XIII веке, как описано выше, Англия всегда агрессивно отстаивала свою меркантилистскую политику не только продвижением своего экспорта, но и подключая свою военную силу для целей принуждения других170.

Знаменитый автор «Робинзона Крузо» Даниэль Дефо в своем экономическом труде «A Plan of the English Commerce» (План английской коммерции, 1728) описывал, как английские монархи, в частности Генрих VII и Елизавета I, использовали протекционизм, субсидии, предоставление монопольных прав, поддерживаемый правительством промышленный шпионаж и другие методы для развития английской шерстяной индустрии, которая в то время была очень технологичной отраслью для Европы171. До этого, Англия была довольно отстающей от соседей страной и экспортировала сырую шерсть в Нижние страны, которые, перерабатывая эту шерсть, сами извлекали большую прибыль. Англичане были очень настроены изменить эту ситуацию в свою пользу.

Другой британский государственный деятель Роберт Уолпол, ставший премьер-министром, говорил: «Это очевидно, что ничто так не увеличивает государственное благосостояние, как экспорт произведенной продукции и импорт иностранного сырьевого материала172».

Протекционистская политика Англии позволила ее производителям своевременно «встать на ноги» и хорошо подготовиться к международной конкуренции. Страна оставалась очень протекционистской почти до середины XIX века. Например, в 1820 году средняя ставка тарифа на импорт произведенной продукции составляла около 50%, по сравнению с 6—8% в Нижних странах, 8—12% в Германии и Швейцарии и 20% во Франции173.

Однако, благодаря своей промышленной революции необходимость в протекционизме стала отпадать, так как британская текстильная промышленность стала конкурентной даже без протекционного регулирования. Протекция теперь даже становилась контрпродуктивной, так как портила производителей и делала их неэффективными. Таким образом, именно теперь в британских интересах было продвижение концепции свободной и открытой торговли во всем мире. Британские производственники стали продвигать в своем парламенте отмену ограничительных барьеров, и в том числе т.н. «Пшеничные законы» (Corn Laws), так как импорт дешевого зерна позволял поддерживать низкие зарплаты для рабочих и удерживать высокие прибыли174.

Наблюдая за Британией, Франция, конечно же, тоже пыталась выработать свою меркантилистскую политику и даже заметно преуспела. Расцвет французского меркантилизма ассоциируется с именем Жана Батиста Кольбера, министра финансов (1665—1683) при короле Людовике XIV.

При Кольбере французское правительство стало серьезно заниматься экономикой. Кольбер структурировал государственный бюджет и реформировал государственное управление; приглашал иностранных ученых, инженеров и различных мастеров для модернизации французской экономики; начал развивать инфраструктуру Франции, расширив улицы, каналы и порты, а также основал Французские Восточную и Западную Индийские компании для развития колониальной политики. Как и другие меркантилисты, Кольбер уделял первостепенное значение протекционистской торговой политике, субсидированию индустрии и повышению импортных тарифов. Например, в 1666 и 1667 годах Кольбер запретил импорт английских шерстяных товаров, подняв тарифы до 100%, что привело к продолжительным торговым войнам с Британией175. Кольбер остался одним из самых выдающихся государственных деятелей в истории Франции, чья политика уже после него, во многом, сделала Францию крупнейшей и доминирующей державой континентальной Европы.

Меркантилизм и протекционизм приобрели особую актуальность и в молодой Американской республике после революции 1776—83 годов. Благодаря прагматичной политике некоторых первых государственных деятелей, импортные пошлины финансировали до 90% деятельности американского правительства до принятия подоходного налога176.