Читать книгу Будни Морковкина - Ульяна Сергеева - Страница 10

Снежный морозный день подошёл к самому крыльцу дома Кэрротов, оставляя за собой белые сверкающие следы. Мистер Кэррот сначала хотел было расчистить дорожку широкой деревянной лопатой, но, не устояв перед красотой неслышно падающего снега, вернулся в дом, уютно устроился у окна и попросил у мамы зайчихи чашку какао.

Миссис Кэррот накрыла чайный столик: поставила какао, печёные яблоки и орехи. На вкусные запахи мигом сбежались зайчата, дружно забрались к папе на колени и стали, смеясь, по очереди прихлёбывать из его чашки. Папа заяц дружелюбно махнул лапой на своё какао, которое вдруг перестало ему принадлежать. Когда смех стих, мистер Кэррот расцеловал детей, пощекотал за ушками и спросил:

– Чем вы хотите сегодня позаниматься, зайчата?

Первой бойко ответила Фасолинка:

– Я буду вышивать крестиком подушку!

– А я жду в гости Лисёнка, скоро пойду его встречать! – радостно ответил Морковкин, застёгивая пуговицу на жилете.

– А я сегодня буду проказничать! – заявил Капусткин.

Все удивлённо посмотрели на младшего зайчонка.

– Надеюсь, твои шалости будут добрыми и безопасными? – осторожно уточнила мама.

– Я ещё не знаю, мама. Я проснулся утром и понял, что у меня сегодня такое настроение – проказничать. А вот как, я ещё не придумал! – честно признался Капусткин.

Миссис Кэррот тревожно покачала головой и взглянула на папу. Тот сразу обратился к зайчонку заговорщическим шепотом:

– Капусткин, давай пошутим над мамой. Скажем ей, что выходим поиграть в снежки, а сами принесём дров из леса. Вот она удивится, получится очень смешно!

Зайчик подозрительно посмотрел на папу и важно ответил, тоже шёпотом:

– Я подумаю, папа. Я и не знал, что ты тоже любишь проказничать, – и он как-то по-новому посмотрел на папу и с аппетитом съел ещё одно печёное яблоко.

Фасолинка помогла маме прибрать после какаопития и ушла в детскую. Там она достала корзинку с рукоделием, села на свою кроватку напротив окна и продолжила вышивать узор: красивого оленя в снежном лесу. В камине весело трещал огонь, в лапках мелькала иголка с шерстяной ниткой, за окном пролетали снежинки. «Всё-таки холода – самое подходящее время для рукоделия!» – решила зайчишка и с ушками погрузилась в творчество.

Тем временем Морковкин, надев тяжёлые ботинки и повязав на шею бруснично-красный шарф, вышел встретить Лисёнка. Он сразу увидел друга: его было невозможно не заметить среди голых веток деревьев, которые отпустили свои листья, как выросших птенцов, и те улетели далеко-далеко. Рыжий огонёк всё приближался, и наконец Лисёнок, ослепительно яркий за завесой падающего снега, подбежал к Морковкину. Он раскрыл объятия ему навстречу, но в недоумении остановился и вежливо обратился к зайцу:

– Добрый день, уважаемый зайчонок. Не бойтесь меня, я вас не съем. Я ожидал увидеть моего друга и обознался. – объяснился Лисёнок, оглядываясь по сторонам.

– Что с тобой? – изумился и даже немного обиделся Морковкин. – Это же я!

– Это неправда. Морковкин серый зайчонок, а вы какой-то очень белый, как только что выстиранный, – упрямо доказывал Лисёнок.

Зайчонок расхохотался:

– Лисёнок, это я! Я уже сменил шкурку к зиме! А это тебе, мама связала из серой шерсти пуховые варежки, – и Морковкин протянул другу заботливо подготовленный подарок от миссис Кэррот.

Лисенок очень смутился, и, наверное, покраснел, но сквозь рыжую шерсть это очень сложно разглядеть.

– Прости, я совсем забыл, что ты меняешь шёрстку! Я такой рассеянный! – расстроился он.

– Да ладно тебе! – дружески обнял его зайчонок. – Я не сержусь! Пойдём чай пить, мама черничных пирожных напекла!

Лисёнок радостно облизнулся, и они вместе побежали в дом: белое пятнышко и пламенная стрела.

На кухне было жарко натоплено: миссис Кэррот развешивала на верёвке над печью мокрые простыни и рубашки после стирки, закрепляла одежду бельевыми прищепками. Фасолинка припрыгала на минутку, поболтала с Лисёнком, взяла пирожное и вернулась к вышиванию. Папа заяц и Капусткин шумно вошли в кухню следом за Мокровкиным и гостем и громко опустили на пол стопку разных веточек и поленьев.

– Просохнут от снега, и будут в самый раз, – довольно сказал мистер Кэррот, подкручивая усы.

Он сел с зайчиком и Лисёнком пить чай, а Капусткин на мгновение исчез из виду. На самом деле, он оставался в кухне, спрятавшись за сушившимися простынями, как за шторами. Он не мог ничего с собой поделать: отчаянно хотелось учинить какую-нибудь шалость, несмотря на то, что мама очень искренне удивилась и порадовалась шутке с дровами.

Капусткин, затаив дыхание, рассматривал манящий пушистый мандариново-рыжий хвост Лисёнка, который свешивался со скамьи. Рядом с зайчонком стояла мамина бельевая корзина, а в ней лежали деревянные прищепки. Капусткин глубоко вздохнул, схватил две-три прищепки и, подкравшись к Лисёнку, прицепил их ему на хвост! И тут же сбежал в детскую и залез под кровать.

– Оооой! – как ужаленный, вскрикнул от боли Лисёнок и стал бегать за своим хвостом.

– Остановись, я помогу тебе! – вопил Морковкин, пытаясь поймать друга.

Наконец прищепки нашли и сняли. Лисёнок тихонько постанывал, Морковкин переживал и грустил, мистер Кэррот был удивлён такой возмутительной выходкой, а мама зайчиха страшно расстроилась. Она извинилась перед гостем, потом хлопнула кухонной дверью так сильно, что даже черничные пирожные подпрыгнули в своих фарфоровых тарелках, и влетела в детскую.

Фасолинка отложила рукоделие и спряталась под своей кроватью – за компанию с Капусткиным. А маленького шутника мама заметила легко: он лёг на полу на живот, спрятал мордочку в лапках и дрожал то ли от смеха, то ли от страха, а его длинные ушки торчали из-под кровати.

Мама зайчиха наклонилась к нему:

– Капусткин, разве можно так себя вести? Ты ведь сделал ему больно! Ты плохо, плохо поступил, – и мама, вытирая слёзы фартуком, вышла из комнаты.

Капусткин вдруг стремглав убежал на улицу и устроился под пушистыми ветвями ели, которая казалась зелёным яблоком на белоснежной тарелке позднего ноября.

Мистер Кэррот нашёл его там через несколько минут: зайчонок горько плакал, уткнувшись в свои колени.

– Почему ты плачешь? – тихонько спросил папа заяц.

– Мама сказала, что я плохой! – рыдал зайчонок. – Мама меня больше не любит!

– Это не так! – уверенно ответил мистер Кэррот, гладя Капусткина по спине. – Мама сказала, что ты плохо поступил, это ведь не одно и то же. И я, и мама, мы знаем, что ты очень добрый и хороший зайчик. Но твой поступок нам не понравился, потому что это была злая шутка.

– Мне только хотелось пошутить, папа, – оправдывался Капусткин. – Я не знал, что шутки бывают добрыми и злыми. Почему эта шутка была злой?

Папа задумался, а потом ответил:

– Добрая шутка – это когда всем весело и хорошо, и все дружно смеются над этой шуткой. А если смешно только шутнику, а его другу больно или обидно – это уже нехорошая, жестокая шутка. Так поступать нехорошо, постарайся так больше не делать.

Капусткин прижался к папе, зарылся в его тёплую шерстку, и сказал:

– Я буду стараться, папа. А если я случайно снова пошучу не по-доброму, вы с мамой перестанете меня любить? – испуганно спросил зайчонок.

Папа заяц крепко обнял трепещущего расстроенного малыша.

– Конечно, нет, моё золотце. Мы с мамой всегда-всегда будем любить тебя, несмотря ни на что, – с чувством ответил мистер Кэррот. – А сейчас давай вернемся на кухню, и ты извинишься перед Лисёнком, хорошо?

– Хорошо! – с готовностью ответил Капусткин.

Он попросил прощения за свою недобрую шутку, и Лисёнок, конечно, сразу же простил его, ведь он совсем недавно был малышом, и помнил, как иногда сложно понять, какая шутка добрая, а какая нет. К его хвосту приложили лёд, и боль уже прошла.

Беспокойный день завершился душевным уютным вечером. Все собрались за столом, сочиняли смешные истории, лакомились изысканным угощением миссис Кэррот и любовались снегопадом. Ночь теперь наступала раньше, и вскоре всё небо было усеяно сияющими звёздами. Лисёнок, попрощавшись, ушёл домой.

Миссис Кэррот заглянула перед сном к детям, заботливо подоткнула одеяла, проверила, не дует ли от окон. Вместе с мистером Кэрротом они выпили по чашке чая и побеседовали в тишине.

– Совсем скоро декабрь, представляешь, дорогой? Будем мастерить с зайчатами ёлочные игрушки, вырезать снежинки, готовить подарки к Рождеству… – мечтательно сказала мама зайчиха, взяв его за лапу.

– И ветер уже декабрьский, зимний… – подтвердил мистер Кэррот, зябко поёжившись. – Скоро, скоро… Но не сегодня. Какая насыщенная и красивая в этом году у нас лесная осень! Каждое воспоминание хочется сохранить, посеять в душе, как яблочные зёрнышки. Но это потом, всё потом. А сейчас пора отдыхать, ведь завтра у нас новый заячий счастливый день!