Читать книгу Будни Морковкина - Ульяна Сергеева - Страница 11

Глава 10

Декабрь грянул громко, как оркестр: скрипкой звучал вьюжный порывистый ветер, как медные тарелки хлопали открывающиеся и закрывающиеся дверцы домов.

Зайчата любовались вьюгой из окон прогретого дома. Мистер Кэррот чинил ножку стула, мама зайчиха гладила бельё. Каждые пять минут она подходила к печи и проверяла, не испеклись ли ещё маффины с брусникой и корицей.

Морковкин, Капусткин и Фасолинка заворожённо смотрели на лес: снежная буря, как белый могучий великан, крушила всё вокруг, ломала деревья и заставляла кланяться даже самые почтенные сосны.

– Постойте, что это там? – обеспокоенно воскликнул Капусткин, ставя на подоконник кружку с горячим шоколадом и протирая глазки.

– И правда, что там мелькает? Неужели кто-то мог выйти из дома в такую погоду? – с недоумением подтвердил Морковкин, пытаясь рассмотреть загадочное существо.

– Мама, папа! – позвала Фасолинка, забравшись на подоконник и прижав свой носик-пуговку к оконному стеклу. – Скорее сюда, как вы думаете, кто там?

Папа заяц и мама зайчиха подбежали к детям и пристально посмотрели туда, куда указывали зайчата.

Среди снежного урагана, как в горстке серовато-белой золы, одним-единственным непогасшим угольком мигал рыжий хвостик.

– Это же Лакомка! – всплеснула лапками миссис Кэррот и стала торопить папу зайца. – Одевайся, дорогой, приведи её к нам! Она же может там упасть и разбиться, совсем ничего не видно!

Мистер Кэррот поспешно надел куртку, зимние ботинки и выпрыгнул на улицу. Весь лес раскачивался от ветра, как корабельная палуба в шторм. Папа заяц с трудом добрался до высокой сосны и, стараясь перекричать ветер, позвал:

– Лакомка! Спускайся ко мне! Скорее, скорее! – его крики поглотил ветер, но Лакомка заметила внизу, под сосной, прыгающий белый комочек – сверху он казался совсем крохотным, и послушно спустилась, перескакивая с ветки на ветку.

Белочку Лакомку знали все лесные зверята. Она часто убегала гулять одна, ссорилась с белками и зайцами, не имела друзей и казалось дикой, недоверчивой белкой.

Но сейчас у неё не было сил дерзить: бедняжка вся дрожала от холода и позволила мистеру Кэрроту пригласить её в дом. Пальто на белочке промокло насквозь, тонкое платьице не грело.

В прихожей их встретила миссис Кэррот с чашкой горячего овощного бульона и шерстяным пледом. Гостья вопросительно взглянула на зайчат, но только Морковкин гостеприимно улыбался, а Капусткин и Фасолинка не скрывали раздражения: ну надо же, драчунья Лакомка у них дома! С ней надо держать уши востро!

Лакомка поблагодарила хозяйку дома, выпила бульон, закуталась в плед и забралась в кресло у камина. Разговаривать ей, видимо, не хотелось, но и грубить она не решалась, ведь её так тепло приняли и отогрели.

– Как же ты оказалась на улице в такую погоду, Лакомка? – ласково спросила миссис Кэррот, погладив у неё мягкие кисточки на ушках.

Белочка нахмурилась, но ответила:

– Я искала еду. Сосновые шишки. Мы с мамой проголодались.

– Почему же ты не зашла к нам? Мы бы помогли тебе, – растерялся мистер Кэррот. – А что с твоей мамой? И почему у вас так быстро закончилась еда, зима ведь только началась?

Лакомка грустно покачала головой:

– Моя мама болеет, поэтому она успела заполнить наши кладовые лишь несколькими шишками, кореньями, орешками и семенами. Они уже закончились. А к вам я идти побоялась, как и к другим – ведь вы знаете, что у меня нет друзей.

– Лакомка, ребята давно хотят дружить с тобой, но ты ведь всех отталкиваешь, – попробовала возразить миссис Кэррот.

У Лакомки сверкнули глаза:

– Я тоже хотела с ними подружиться! Но как-то я попросила Капусткина угостить меня вареньем из сосновых шишек, уж так вкусно и сладко оно пахло! А он сказал, что ни за что не поделится с драчуньей и злюкой! И я расстроилась и больше не пыталась подойти к вашим зайчатам.

Миссис Кэррот понимающе кивнула и на минутку отошла, доверив белочку заботам папы зайца.

Тем временем Морковкин отвёл зайчат в сторонку и спросил:

– Капусткин, правду ли сказала Лакомка? Неужели тебе было так жалко угостить её?

Капусткин замялся:

– Я и сам не знаю, почему ей отказал, как-то само получилось. Понимаешь, когда со мной дружат, мне приятнее делиться, а она всегда такая сердитая, что к ней и не подойти, всё время грубит, я и не стал делиться. Теперь мне кажется, что это было не по-доброму. А мама часто говорит, что я добрый зайчонок.

– Конечно, добрый! – приободрил брата Морковкин. – Я понимаю тебя, с тем, кого любишь, делиться проще. Но ведь истинная доброта в том, чтобы иногда делиться и с тем, кого не любишь… Мы ведь не знаем, почему Лакомка такая грубая. Может быть, её мало любили, и ей сложно дружить. Или она из-за чего-то очень переживает.

Фасолинка слушала Морковина и понимающе кивала. А потом вдруг бросилась к белочке, крепко обняла её и увела к себе в детскую показать тряпичных кукол. Лакомка удивилась и даже отпрянула от неожиданности, но затем растроганно улыбнулась и последовала за зайчишкой. Капусткин догнал их уже в комнате:

– Прости меня, Лакомка! Вообще-то я нежадный. И знаешь ещё что, ты нас не бойся. Мы тебя не обидим. И маму твою вылечим – поможем!

Мистер Кэррот добродушно рассмеялся, снова закутался в вязаный шарф и скрылся в лесу. Там, перекричав ветер, он нашёл маму Белку, которая выглянула из гнезда и тут же обеспокоенно спросила:

– Мистер Кэррот, где, где моя Лакомка? – и горько заплакала.

Когда мама зайчиха вернулась в гостиную, неся на подносе варенье из сосновых шишек, мёд и брусничные маффины, на месте Лакомки у камина сидела её мама Белка, а дети дружно играли в детской.

Зайчиха поцеловала Белку в щёку и с укором сказала:

– Нельзя же быть такой гордой, дорогая Белка! Посмотри, как ты исхудала! А твоя Лакомка? Она так переживает! Позволь мы вам поможем, все вместе!

Мама Белка признательно обняла её и ответила:

– Мне казалось, что после того, как моя Лакомка стольких обидела, нам никто не захочет помогать. Я не знаю, что с ней, раньше она была такой доброй белочкой. А когда я заболела, она стала другой – закрытой и недоверчивой. Но я верю, что она изменится! Что это? – вдруг радостно воскликнула она. – Смеётся! Моя Лакомка смеётся!

И правда, Лакомка заливисто хохотала вместе с зайчатами, как раньше. Её сердечко, закрытое после трудных испытаний, снова открылось навстречу доброму отношению, заботе и любви.

С этого дня мама Белка и Лакомка гостили у зайцев до середины декабря, пережидая холода. У миссис Кэррот в кладовой были заполнены все полки, от пола до потолка, и поделиться зайцам было совсем несложно. Хотя, зная миссис Кэррот, я уверена, что она поделилась бы и малым.