Читать книгу Будни Морковкина - Ульяна Сергеева - Страница 5

Октябрь пришёл в дом Кэрротов не нежданным гостем, а добрым, запасливым хозяином: разложил по подоконникам золотую сухую солому для тепла; испёк ароматные яблоки с орешками и мёдом; как вдохновлённый писатель, украсил крыльцо разноцветными кляксами листьев.

Мистер Кэррот, кутаясь в шерстяной свитер и шарф, собирался в лес за дровами. Миссис Кэррот в домашнем платье с белым воротничком закрылась с детьми на кухне. Они все встали в тесный кружок и о чём-то шептались. Папа заяц неслышно приоткрыл дверь и громко спросил:

– Что у вас тут за секреты?

Мама зайчиха и зайчата бросились врассыпную, словно ни о чём не говорили.

– Что ты, что ты, никаких секретов! – нежно заговорила миссис Кэррот, расправляя складки на платье. – Давай я поправлю твой шарф. Иди, иди скорее, не то самые лучшие ветки разберут!

Зайчиха больше всего любила топить печь ветками можжевельника и малины, эти запахи придавали дому особенный уют.

Морковкин, Капусткин и Фасолинка шумной гурьбой проводили папу в лес, по очереди поцеловав его в пушистые щёки, и вернулись на кухню.

– Неужели папа снова забыл про свой день рождения? – удивлённо спросил Капусткин, забавно округлив глазки.

– Думаю, да, малыш, – с улыбкой ответила мама. – Наш папа немного рассеянный, он очень любит мечтать, размышлять о чём-то, известном ему одному. Про таких говорят «витает в облаках». А мне нравится, что он мечтатель… – вздохнула миссис Кэррот.

– Мы так и не решили, что подарить папе! – напомнил Морковкин, пошевелив правым ушко. Он всегда так делал, когда волновался. – У кого какие идеи?

Фасолинка чуть вышла вперёд, грациозно ступая в белой тёплой юбочке в форме колокольчика:

– Я хочу подарить папе искусную шкатулку для красивых мелочей!

– А я бы подарил коробку морковных леденцов, – мечтательно зажмурившись, добавил Капусткин, шаркнув лапкой.

– Лучший подарок – это велосипед… – сказал Морковкин.

– Постойте, дети, – вмешалась миссис Кэррот. – Ваши идеи чудесны, и папа был бы рад любым подаркам от вас. Но ведь это его день рождения, а если я не ошибаюсь, то папа не собирает красивые мелочи, не ест леденцы и не умеет кататься на велосипеде. Давайте вспомним, что больше всего любит папа?

Зайчата переглянулись, и в их глазах засверкали озорные искорки. На этот вопрос ответить было легко: мистер Кэррот любил читать книги.

В их маленькой гостиной целую стену занимали книжные шкафы. Папа заяц читал каждый день, всё-всё, от приключенческих повестей до романов и поэзии. Миссис Кэррот давно перестала прибирать его книги: в том, как они были расставлены и разложены по столам, подоконникам, комодам и диванам, существовал некий известный ему одному порядок.

– Всё верно! – воскликнул Морковкин, подпрыгивая на месте от нетерпения. – Папа будет рад новой книге! Мама, а кто его самый любимый писатель?

Миссис Кэррот нахмурила лоб, стараясь вспомнить, а потом расплылась в улыбке и уверенно сказала:

– Сэр Карл Тиккенс! – и на секунду отошла к печи, чтобы снять с огня печенье с брусникой.

Зайчата ахнули от восторга: кто же не знает сэра Карла Тиккенса, добродушного зайца писателя? По счастливой случайности, он жил в соседней роще, в доме под старым вязом.

– В лесном книжном магазине пока закончились его книги, – продолжила беседу миссис Кэррот, обернувшись к зайчатам с блюдом горячего печенья.

Но в кухне уже было пусто. Зайчиха услышала, как хлопнула входная дверь.

– Вот озорники! – воскликнула она, развязывая ленточки своего передника и вешая его на спинку стула. – Ну ничего, сегодня в лесу спокойно, я уже виделась утром с Бельчихой и знаю все лесные новости. А сэр Тиккенс их не обидит, он любит детей, у него своих десять! – и, успокоившись, миссис Кэррот села у окошка пить желудёвый кофе и любоваться листопадом.

Морковкин, взяв за лапки Капусткина и Фасолинку, вёл их по протоптанной тропинке через рощицу. Вверху весело переговаривались белки, внизу пробегали ёжики. Жизнь в лесу так и кипела – все готовились к наступающей зиме.

Смышлёный Морковкин узнал дом сэра Тиккенса издалека – огромный, причудливой формы, с красной черепичной крышей и ставнями цвета синих чернил. Из трубы шёл приветливый кучерявый дымок.

Зайчата робко постучали в дверь. Они ожидали увидеть помощницу писателя, экономку, повариху, или его супругу, миссис Тиккенс, но дверь перед ними распахнул сам писатель.

Он оказался невысоким импозантным зайцем в бордовой бархатной курточке, в больших очках на крупном носу и с задиристыми усами. Он окинул зайчат быстрым взглядом и крикнул куда-то в дом:

– Дети! К вам пришли!

Но его никто не услышал. В доме творился такой шум, словно там возились, бегали, прыгали и играли не десять зайчат, а две сотни.

– Мы не имеем счастья знать ваших зайчат, сэр, – учтиво сказал Морковкин, заложив лапки за спину для солидности.

Сэр Карл Тиккенс громко расхохотался, его живот смешно подпрыгивал вместе с раскатами смеха.

– Ты же ещё совсем зайчонок! Скажи мне обычным детским языком, чем я могу вам помочь?

Морковкин с облегчением улыбнулся и признался:

– Нашему папе очень нравятся ваши книги, сэр. Он мечтатель. У него завтра день рождения. Может быть, у вас есть новые книги? В магазине все закончились.

Заяц широким жестом пригласил зайчат в дом. Капусткин, Фасолинка и Морковкин сначала робко стояли в коридоре, но затем осмелели и стали разглядывать всё вокруг.

В просторной гостиной уютно горел очаг; вдоль стен тянулись бесконечные книжные полки, заполненные пухлыми томиками. На длинном чайном столе в канделябрах мерцали свечи и был сервирован чай.

Толпа лапок, усиков, ушек, носиков и хвостиков, подойдя к столу, превратилась в десять зайчат, а из их объятий вынырнула, наконец, миссис Тиккенс – запыхавшаяся зайчиха с растрёпанными ушками, в слегка помятом платье и со счастливыми глазами. Писатель представил зайчат, и все уселись за стол. Малыши очень старались чинно и важно пить чай, но вскоре снова стали шуметь и шалить, как и положено детям.

Мистер Тиккенс принёс гостям свою новую книгу, подписал её и торжественно вручил Морковкину. Тот поблагодарил почтенного зайца и смущённо спросил:

– Скажите, а почему вас зовут мистер Тиккенс, сэр?

Вместо ответа писатель улыбнулся и проводил зайчат в свой кабинет. Там, над письменным столом, вся стена была заполнена часами: с маятниками и без, круглыми, овальными и квадратными, в белых, чёрных и шоколадно-коричневых рамах. Некоторые из них были совсем старинными, и время на них остановилось.

– Я коллекционировал часы до того, как начал писать книги. Мне так нравилось их размеренное пение: «тик-так, тик-так», что меня и прозвали Тиккенсом. А потом я решил и дальше собирать часы, потому что они напоминают мне о том, как быстротечно время. А значит, мне некогда заниматься тем, от чего не радуется душа, или притворяться кем-то другим, а не тем, кто я есть.

– Как интересно… – философски протянул Морковкин.

Капусткин мало что понял в этой возвышенной речи, он рассматривал часы с кукушкой и хихикал в кулачок. Фасолинка молча смотрела в окно.

– О чем ты думаешь, маленькая? – ласково спросил хозяин.

– О том, как красиво падают листья, – тихо ответила Фасолинка. – Когда я вижу листопад, у меня в душе что-то танцует.

Мистер Тиккенс одобрительно кивнул. Затем взял у Морковкина подаренную книгу, погрыз свой карандаш из яблоневого дерева и что-то дописал к поздравлению на первой странице.

Провожая зайчат, он пригласил их с родителями в гости в ближайшее воскресенье:

– К нам как раз приедет мой чудесный друг, молодой заяц-сказочник из далёкого датского леса, мистер Сандерсон. Детям обязательно нужно знать его сказки. У него удивительный взгляд на мир! – и, вдруг задумавшись, мистер Карл Тиккенс захлопнул дверь и поскакал за письменный стол.

…Следующим утром, в день рождения мистера Кэррота, мама зайчиха испекла вкуснейший морковно-ореховый торт, а после чаепития зайчата вручили папе в подарок книгу мистера Тиккенса и рассказали о своём знакомстве с автором.

Папа заяц не верил ни глазам, ни ушам, пока не открыл книгу и не увидел подпись:

«Мечтателю от мечтателя. Никогда, никогда, никогда не переставайте витать в облаках». И чуть ниже: «И сохраняйте это важное умение в ваших детях! С любовью, Карл Тиккенс».

Октябрьский вечер золотил верхушки деревьев. Мама зайчиха прибирала тёплую кухню, зайчата мирно сопели в своих кроватках в детской. Мистер Кэррот, устроившись в гостиной в глубоком кресле, дочитал желанную книгу, а затем ещё долго сидел, обнимая её, как дорогого друга. За окном, в тихих тёмно-синих сумерках, один за другим облетали листья цвета корицы.