Читать книгу Избранные труды - Валерий Гапеев - Страница 6

В 1977 г. государственный арбитраж получил конституционное закрепление, однако некоторые проблемы, связанные с его функционированием, не утратили актуальности: в их числе вопросы о сущности и месте арбитража в системе органов государства; о том, почему на суд не могут быть возложены функции, ныне реализуемые арбитражем; наконец, о содержании, которое мы вкладываем в формулу-принцип «правосудие по гражданским делам осуществляется только судом» – применим ли этот принцип к гражданскому судопроизводству?

Последний вопрос требует более развернутой характеристики, ибо многие неясности могут быть устранены, если мы точно сформулируем именно эту проблему, попытаемся дать ее объяснение и укажем путь выхода из некоторых сложных ситуаций.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик установили, что защита гражданских прав осуществляется судом, арбитражем или третейским судом и в некоторых случаях административными органами, а также товарищескими судами, профсоюзными и иными общественными организациями (ст. 6). Основы гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик, принятые одновременно с Основами гражданского законодательства и уже подвергнутые новации в связи с принятием новой Конституции, подтвердили и неоднократно ранее провозглашенное положение о том, что правосудие по гражданским делам осуществляется только судом (ст. 7)[13]. Встает вопрос о том, в каком соотношении находятся эти две статьи, не противоречат ли они друг другу?

Действительно, ст. 7 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик в первой части указывает, что правосудие по уголовным делам осуществляется только судом, а далее – во второй части – раскрывается глубокий принципиальный смысл этой формулы: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом». В этой формуле, пожалуй, наиболее важным является то, что она адресована и самому законодателю, обязывая его относить разрешение уголовных дел только к компетенции суда.

Следует обратить внимание на то, что уголовное и уголовно-процессуальное законодательство установили возможность рассмотрения в народном либо в товарищеском суде дел о некоторых правонарушениях, за которые закон предусматривает возможность применения (в зависимости от конкретных обстоятельств дела) уголовного наказания или общественного воздействия. Означает ли это, что в одних случаях дела об уголовных правонарушениях могут рассматривать государственные суды, а в других – товарищеские? Обстоятельно исследовавший данную проблему в последние годы Е. И. Филиппов пришел к убедительно аргументированному выводу о том, что товарищеские суды не рассматривают уголовные дела[14].

Есть ли основание утверждать, что только суд может осуществлять защиту гражданских прав способами, предусмотренными ст. 6 Основ гражданского законодательства. Такое заключение будет неверным, ибо защиту гражданских прав могут проводить и иные органы. Ясно при этом, что возникает настоятельная необходимость раскрыть содержание возведенного в ранг принципа положения о том, что правосудие по гражданским делам осуществляется только судом.

В правовой литературе длительное время не уделялось должного внимания указанному вопросу. Потому не вызывает сомнений правильность другого, более общего суждения С. Н. Братуся, А. С. Пиголкина, В. М. Сырых о том, что проблема судебной и внесудебной юрисдикции в их взаимоотношении является пробелом в исследовании правоприменительной деятельности[15]. Некоторые высказывания о содержании рассматриваемого принципа очень кратки и вряд ли могут быть признаны удовлетворительными и существенными. Авторы научно-практического комментария к Основам гражданского судопроизводства по поводу ст. 7 писали: «…никакие другие органы государства, кроме… государственных судебных органов… не вправе осуществлять правосудие по гражданским делам. Рассмотрение некоторых категорий гражданских дел органами государственного и ведомственного арбитража, товарищескими и третейскими судами, а также другими государственными и общественными организациями не является правосудием, ибо суд и только суд является единственным органом, который осуществляет правосудие»[16]. Это утверждение звучит категорично, но мало что объясняет.

Такие суждения важны как посылки для раскрытия понятия и общих правил судебной подведомственности, однако вряд ли они представляют собой принципиальную теоретическую ценность применительно к рассматриваемой проблеме. Нетрудно заметить, что из аналогичных рассуждений можно исходить при характеристике деятельности как арбитража, так и вообще любого иного государственного и общественного органа.

Сравнительно более подробно освещает эту проблему М. С. Шакарян, указывая, что отнесение законом некоторых гражданских дел к ведению органов арбитража и других государственных органов, товарищеских судов и иных общественных организаций, равно как и допущение третейского разбирательства гражданских дел, не колеблет принципа осуществления правосудия только судом. Правосудие осуществляется в строго определенном законом процессуальном порядке, характерном лишь для судопроизводства. Рассмотрение же гражданских дел перечисленными органами не облечено в строгую процессуальную форму[17].

Интенсивные исследования, проведенные в нашей стране в течение 70-х гг., казалось, давали основания считать достоянием истории науки вывод о том, что только суду свойственна процессуальная форма. Однако в 1979 г. М. С. Строгович вновь обращается к этому вопросу: «…при всех условиях необходимо твердо стоять на той точке зрения, что в принципе, в своей основе процессуальные нормы в точном и прямом значении этого понятия – это судебно-процессуальные нормы, это нормы судопроизводства…». И далее: «…мы высказываемся против введения в научный и практический обиход самого понятия «юридический процесс» и относим понятие процесса, процессуального права, процессуальной формы только к деятельности суда и связанных с ним органов»[18]. Однако нам представляется, что исследования В. М. Горшенева (теория права), В. Д. Сорокина (административный процесс), Т. Е. Абовой, И. Г. Побирченко (арбитражный процесс), Е. И. Филиппова (общественно-товарищеский процесс)[19] опровергают данный вывод.

Понимая слабость своей позиции в особенности при анализе деятельности арбитража, принципы организации и деятельности которого нашли конституционное и текущее законодательное закрепление[20], М. С. Строгович признает: «…нормы, определяющие порядок деятельности органов арбитража, права и обязанности спорящих сторон и т. д., в известной мере приближаются к процессуальным нормам»[21]. Когда в научной литературе встречаются выражения типа «в известной мере приближаются», то они свидетельствуют о том, что исследуемый вопрос далек от окончательного решения и уяснения смысла, в данном случае – тех норм, которые определяют порядок рассмотрения хозяйственных споров в арбитраже.

Анализируя основные проблемы арбитражного процесса в свете Закона о государственном арбитраже в СССР, А. А. Добровольский правильно писал о том, что деятельность суда и арбитража осуществляется в заранее установленной законом процессуальной форме, которая, с одной стороны, обеспечивает заинтересованным в исходе спора сторонам определенные правовые гарантии правильности разрешения спора, равенство процессуальных прав и процессуальных обязанностей, а с другой стороны, обязывает суд и арбитраж рассматривать и разрешать споры при строгом соблюдении норм процессуального и материального права[22].

Сущность правосудия не может быть сведена только к процессуальной форме, так как эта форма свойственна любой правоприменительной деятельности[23]. Правосудие включает в себя правоприменительный процесс, которым, однако, не исчерпывается его сущность. Эта черта правосудия позволяет отнести суд к числу правоприменительных органов, но не отличает один правоприменительный орган от другого. Определить же качественную природу юрисдикционных органов (суда, арбитража, товарищеских судов и т. д.) – значит выявить, в частности, отличительные признаки в каждой из процессуальных форм, перейти, по словам В. И. Ленина, «…от сущности первого, так сказать, порядка, к сущности второго порядка…»[24].

Изложенное не означает, однако, что в нашей литературе не находят своего отражения трудности, которые встречаются при истолковании формулы об осуществлении правосудия по гражданским делам только судом. Характерно, что больше всего попыток внести ясность в эту формулу делают те, кто изучает сущность деятельности арбитража, товарищеских судов и иных органов, в компетенцию которых входит защита гражданских прав. Это нельзя признать случайным. Ведь первой трудностью, которая встает перед исследователями упомянутых органов, является разрешение такого вопроса: если суд, осуществляющий защиту гражданских прав, одновременно осуществляет и правосудие, то каково же соотношение правосудия с деятельностью арбитража, товарищеских судов и иных органов, защищающих гражданские права? Исследователи по-разному пытались ответить на данный вопрос.

Первый из вариантов разрешения проблемы состоит в том, чтобы отрицать принципиальное значение формулировки об осуществлении правосудия по гражданским делам только судом (ст. 7 Основ гражданского судопроизводства) и использовать ее лишь для раскрытия понятия и общих правил судебной подведомственности. П. В. Логинов, рассматривая отличие арбитража от органов правосудия, приходит именно к такому выводу, утверждая, что «положение "правосудие осуществляется только судом" употребляется до некоторой степени условно в том смысле, что им охватывается значительная деятельность суда по рассмотрению споров»[25].

Вывод из этих рассуждений может быть только один: содержание ст. 7 Основ гражданского судопроизводства не соответствует действительности. Именно к такому выводу пришел О. В. Иванов. Он писал: «…принцип осуществления правосудия только судом применительно к гражданскому судопроизводству перестал быть принципом, он ничего не выражает кроме того, что суд (как и любой другой орган) рассматривает и разрешает гражданские дела, отнесенные законом к его компетенции»[26].

Второй возможный вариант решения вопроса состоит в том, чтобы признать полное совпадение юрисдикционной деятельности всех органов, осуществляющих защиту гражданских прав, с характером правосудия по гражданским делам. По такому пути пошли некоторые исследователи, анализировавшие деятельность товарищеских судов. По их мнению, эта деятельность является новой (общественной) формой социалистического правосудия[27]. Данная позиция была подвергнута довольно резкой и, на наш взгляд, справедливой критике[28]. Правы те, кто считает, что в настоящее время она противоречит Конституции СССР[29].

Тем не менее нельзя сказать, что взгляды сторонников существования общественного правосудия отошли в прошлое. Судя, например, по опыту работы общественных судов в европейских социалистических странах, по терминологии, которую употребляет законодатель, а также по взглядам некоторых зарубежных исследователей, идея общественного правосудия имеет сторонников[30].

С. В. Курылев, соотнося деятельность суда и арбитража, прямо писал, что формула «правосудие осуществляется только судом» лишается всякого смысла по отношению к гражданским делам, разрешение которых по закону отнесено к компетенции внесудебных органов. «Примирить» идею правосудия по гражданским делам с фактом существования арбитража, устранить «бессмыслицу» упомянутой формулы можно, по его мнению, только одним путем: трактовать арбитраж как хозяйственный суд, как орган, осуществляющий правосудие[31].

Пожалуй, наиболее полное и завершенное воплощение мысль о слиянии юрисдикционной деятельности и правосудия нашла у В. П. Нажимова. Он писал, что «правосудие как государственная деятельность по применению права (юрисдикция) включает в себя: а) правосудие в широком смысле, б) правосудие в собственном (узком) смысле»[32]. При таком подходе, разумеется, всякие трудности с истолкованием понятия правосудия по гражданским делам исчезают. Но устранение этих трудностей достигнуто с помощью искусственного приема: отождествления понятий «юрисдикция» и «правосудие».

Третий путь может состоять в том, чтобы признать деятельность арбитража, товарищеских судов и иных органов, осуществляющих защиту гражданских прав, временным исключением из общего правила о том, что правосудие по гражданским делам осуществляется только судом. В этом случае можно было бы указать, что деятельность этих органов обусловлена только обстоятельствами исторического момента и в будущем будет иметь тенденцию к трансформации в судебные органы. Так, хотя сейчас уже мало кто утверждает, что арбитраж по своей природе в настоящем его виде является судом, тем не менее при разработке правовых проблем экономической реформы 1965 г. были высказаны прогнозы, что арбитраж в будущем должен трансформироваться в «хозяйственный суд»[33]. Казалось бы, эти прогнозы не оправдались в свете положений Конституции 1977 г., однако В. П. Нажимов продолжает утверждать, что «…деятельность арбитража все больше становится как бы разновидностью судебной деятельности»[34].

В связи с обсуждаемым вопросом чрезвычайно важное значение имеет тот факт, что согласно Закону о судах Венгерской Народной Республики все дела по хозяйственным спорам, рассматривавшиеся до 1 января 1973 г. государственными арбитражами, переданы в ведение судебных органов, а существовавшие ранее территориальные арбитражные комиссии по разрешению трудовых конфликтов преобразованы в специальные (трудовые) суды. Комментируя данное обстоятельство, А. А. Добровольский и Л. Неваи писали, что принцип отправления правосудия только судами проведен в процессуальном законодательстве ВНР весьма последовательно[35].

Как отмечалось выше, в литературе не уделяется должного внимания соотношению правосудия с иными формами защиты гражданских прав, тем не менее необходимо сделать весьма важную оговорку о том, что в теории советского гражданского процессуального права этот вопрос нашел своеобразное преломление. Имеется в виду та острая полемика, которая развернулась вокруг новой концепции предмета гражданского процессуального права, выдвинутой Н. Б. Зейдером. По его мнению, предметом гражданского процессуального права должна быть деятельность всех органов, указанных в ст. 6 Основ гражданского законодательства, по защите гражданских прав[36].

В последние годы наиболее пространную аргументацию в пользу принадлежности арбитражного процесса к гражданскому процессу высказывал И. М. Зайцев. Он полагает, что нормы, регулирующие арбитражное производство по рассмотрению хозяйственных споров, не образуют автономной отрасли права, а входят в состав гражданского процессуального права в качестве его подотрасли. В основе такого вывода лежат утверждения о принципиальном единстве основных начал деятельности арбитража и суда, о сходстве его основных институтов[37].

Хотя Н. Б. Зейдер и его сторонники не предлагали считать всю юрисдикционную деятельность правосудием, выдвигаемая ими концепция тесно связана с вопросом о соотношении правосудия с иными формами защиты гражданских прав и по своему существу данная теория представляет попытку решения этого вопроса.

Направленность поиска определяется стремлением унифицировать порядок деятельности органов, осуществляющих защиту гражданских прав. Унификация эта может быть устремлена только в сторону сближения внесудебных процессуальных форм защиты с судебной как наиболее универсальной. Выразится эта унификация в том, что должны быть выработаны общие понятия, метод и задачи советского гражданского процессуального права, должна быть создана единая теория гражданских процессуальных правоотношений. Но возможно ли создать такую стройную теорию советского гражданского процессуального права в предлагаемой интерпретации его предмета, не подвергая одновременно существенным изменениям деятельность арбитража, товарищеского суда и т. д.? Полагаем, что нельзя. В самом деле, как можно, например, создать единую теорию гражданских процессуальных отношений применительно к деятельности, например, товарищеского суда и арбитража или профкома и суда в том виде, в котором эти органы существуют сейчас? Очевидно, такой вопрос может прозвучать только риторически.

Так, поддерживая идею о расширении предмета советского гражданского процессуального права, В. Н. Щеглов явно непоследовательно исследует гражданское процессуальное правоотношение лишь применительно к судопроизводству[38]. Такая непоследовательность красноречиво свидетельствует о невозможности создать единую конструкцию процессуальных правоотношений в рамках новой концепции гражданского процессуального права. Аналогичный упрек можно было бы сделать и И. А. Жеруолису. Указав во введении к монографии «Сущность советского гражданского процесса», что его необходимо рассматривать как деятельность всех органов, которые разрешают споры о праве в исковой форме, он одновременно интерпретирует сущность этого процесса в традиционном его понимании, т. е. как советский гражданский судебный процесс[39]. Прав был М. А. Гурвич, когда он, анализируя попытку включить в общее понятие гражданского процесса не только судопроизводство по гражданским делам, но и другие виды деятельности по рассмотрению гражданских дел, указывал, что идея эта основывается на соображении о единстве содержания правосудия по гражданским делам[40].

Действительно, если будет доказано, что товарищеский суд осуществляет правосудие, что арбитраж должен превратиться в хозяйственный суд, то правильность предложения о включении процессуальной деятельности этих органов в гражданский процесс не вызывает сомнений. Но вся сложность состоит именно в том, что сначала надо доказать это. В настоящее время такие доказательства отсутствуют, и при этом главным, пожалуй, остается вопрос о сущности правосудия по гражданским делам. Справедливо отметил Герхард Ханай, что до сих пор, когда речь заходит о праве, часто думают, прежде всего, о праве уголовном, когда говорят о правосудии, часто имеют в виду почти исключительно уголовное правосудие[41]. А без уяснения сущности правосудия по гражданским делам, естественно, не может быть достаточно полного анализа правосудия как особым образом организованной деятельности специальных органов государства[42].

Обобщая изложенное, наметим основные пути исследования проблемы.

В связи с тем, что арбитраж получил конституционное закрепление, особо актуальным стал вопрос о соотношении и взаимодействии арбитражной деятельности с деятельностью суда. По-видимому, главным при рассмотрении этой проблемы будет выяснение политического и юридического смыслов, которые вкладываются в формулу-принцип: «правосудие в СССР осуществляется только судом» (ст. 151 Конституции СССР).

Поскольку защита гражданских прав осуществляется и во внесудебном порядке, достаточно сложным является исследование упомянутой формулы применительно именно к гражданскому судопроизводству. Имеющиеся в литературе попытки выйти из создавшейся сложной в теоретическом и практическом отношении ситуации нельзя признать успешными, прежде всего потому, что попытки эти основаны на прямо высказываемом (или молчаливо предполагаемом) постулате о реализации конституционного принципа осуществления правосудия в СССР только судом лишь применительно к уголовным делам.

В следующих очерках представлены не только попытки вскрыть смысл упомянутого принципа применительно к гражданским делам, но и обратить внимание на некоторые несовершенства законодательного материала, представляющего отступления от данного положения. Исследование этого принципа ведется в плане сравнительного анализа деятельности суда и арбитража. При этом имеется в виду, что а) из всех существующих в стран юрисдикции только арбитражная (наряду судебной) получила непосредственное конституционное закрепление; б) именно между судебной и арбитражной юрисдикциями, как будет показано, явно ослаблены организационные и процессуальные контакты, и это приводит или может привести к нежелательным последствиям в деле укрепления правопорядка в стране.

Целенаправленное использование сравнительного метода в изучении суда и арбитража основывается на имеющемся сходстве и различии между этими органами. Сходство предопределено тем, что нормы о суде и арбитраже помещены в одной главе Конституции. Но не менее существенны и различия. Главное заключается в том, что законодатель вывел разрешение хозяйственных споров из круга функций правосудия. Использование сравнительного метода поможет лучшему уяснению причин параллельного существования суда и арбитража, а также позволит взглянуть на сопоставляемые органы под более широким углом зрения.