Читать книгу Избранные труды - Валерий Гапеев - Страница 7

Уже при первом поверхностном ознакомлении с судебной процессуальной формой обращает на себя внимание ее резкое отличие от процессуальных форм деятельности иных правоприменительных органов.

Но характеристика отличительных черт судебной процессуальной формы и их группировка давались в советской юридической литературе по-разному. Изучавший этот вопрос применительно к гражданскому судопроизводству С. Н. Абрамов[43] так охарактеризовал сущность процессуальной формы: 1) порядок разбирательства и разрешения советским судом дел в судебных заседаниях заранее установлен законом; 2) в разбирательстве дела судом имеют право принимать участие лица, заинтересованные в судебной охране своих или от своего имени законно порученных их защите прав других лиц; 3) лицам, имеющим право участвовать в разбирательстве дела судом, закон предоставляет и гарантирует определенные права, называемые процессуальными правами; 4) вынесенное судом решение, как по спорному правовому вопросу, так и о мерах государственного принуждения, должно быть основано на фактах, выясненных в установленных судебным разбирательством порядке и средствами, указанными законом.

С. Н. Абрамов считал процессуальную форму неотъемлемой чертой только судебной формы защиты права и поэтому, определяя ее сущность, полагал, что это определение относится именно к гражданской процессуальной форме, которая представлялась единственной. Мы пытались выше подвергнуть сомнению это положение и пришли к выводу, что сама по себе процессуальная форма не является специфической чертой гражданского судопроизводства. В этом заключается первый недостаток определения гражданской процессуальной формы у С. Н. Абрамова, который повлек за собой и другой, пожалуй, более важный. Заключается он в том, что данное им определение может быть применено с небольшими коррективами к деятельности других правоприменительных органов, а к деятельности арбитража – почти полностью. Именно неточное определение процессуальной судебной формы защиты права и послужило поводом для конструирования концепции единого процессуального порядка.

Соглашаясь, что определение процессуальной формы, которое дал С. Н. Абрамов, в своей основе является правильным, П. П. Гуреев считает, однако, что оно раскрывает не все существенные черты советской гражданской процессуальной формы. Тот перечень характерных признаков, который дан С. Н. Абрамовым, П. П. Гуреев дополняет следующими: 1) рассмотрение и разрешение дела осуществляется судьями, избранными в установленном порядке и не имеющими какой-либо заинтересованности в исходе дела;

2) рассмотрение дела происходит в открытом судебном заседании;

3) решение по гражданскому делу выносится судом от имени Советского государства[44].

Эти выводы П. П. Гуреева должны быть всячески поддержаны прежде всего потому, что сущность гражданской процессуальной формы им тесно связывается с судоустройственными, государственно-правовыми (конституционными) по своей природе принципами построения судебной системы. Заслуга П. П. Гуреева состоит в том, что он прежде всего выделил самые важные, на наш взгляд, признаки гражданской процессуальной формы, а именно то обстоятельство, что она является формой деятельности только суда, что вскрыть ее сущность невозможно, не анализируя природу (принципы организации и деятельности) того органа, который ее использует.

Если представить, что можно распространить гражданскую процессуальную форму на деятельность всех юрисдикционных органов, то и тогда не произойдет унификации процессуальных форм в единую гражданскую процессуальную форму, ибо останутся существенно различными органы, использующие ее. В то же время внешний процессуальный порядок деятельности всегда отражает природу юрисдикционного органа, а потому сами процессуальные формы имеют характерные различия, связанные со спецификой органов, их использующих.

Итак, сущность гражданской процессуальной формы не может быть вскрыта, если отвлечься от того, что применять ее могут только определенным образом организованные суды. Интересные суждения по этому поводу имеются у Н. Н. Полянского, который указывал: «…оценка процессуальных институтов и отношений как социалистических не только по содержанию, но и по форме, предполагает рассмотрение их в связи с правилами судоустройства… Качество всех процессуальных отношений в советском суде как социалистических не только по содержанию, но и по форме выявляется тотчас же, как только мы поставим вопрос о субъектах процессуальных отношений… Уже то обстоятельство, что одним из субъектов процессуальных отношений является орган правосудия – советский социалистический суд, превращает всю систему процессуальных отношений в систему социалистическую не только по содержанию, но и по форме»[45]. Заметим, что Н. Н. Полянский, будучи сторонником концепции судебного права, термином «процессуальные отношения» охватывает как уголовные, так и гражданские процессуальные отношения. Именно в силу этого использование выводов исследования криминалиста-процессуалиста представляется весьма уместным для выяснения сущности гражданской процессуальной формы.

Еще более радикальные и по существу правильные мысли о соотношении процессуальных законов и организационных принципов, на которых построен суд, высказал Б. Я. Арсеньев. Он писал: «Гарантия прав личности при рассмотрении любого дела – уголовного или гражданского – обеспечивается не только процессуальными законами. Как бы ни были прогрессивны эти процессуальные законы, они останутся пустым звуком, голой декларацией, если суд организован на таких началах, которые исключают истинный и подлинный демократизм. Дело, следовательно, не только и не столько в процессуальных законах, сколько в тех организационных принципах, на которых построен суд»[46].

Ясно, что если характерные черты гражданской процессуальной формы вскрывать в тесной связи с принципами построения судебной системы (что является совершенно необходимым), то мысли о едином гражданском процессе, о единой гражданской процессуальной форме обнаруживают свою несостоятельность. Если еще возможно найти поверхностные черты сходства в процессуальной деятельности различных юрисдикционных органов (суд, арбитраж, товарищеские суды, третейские суды и т. д.), то выявить общее в организационных принципах построения этих органов крайне сложно.

Что же касается идеи единого гражданского процесса, то она основывается на абстрагировании внешней формы от сущности деятельности различных юрисдикционных органов, в результате чего игнорируются связи формы деятельности с организационной структурой органа, осуществляющего эту деятельность. Сходство процессуальных форм неправомерно переносится на сущность органов, использующих ту или иную форму. Таковы теоретические истоки ошибочности концепции авторов, пытающихся сконструировать единую гражданскую процессуальную форму.

Таким образам, объясняя существенные черты гражданской процессуальной формы нужно помнить, что они во многом предопределяются организационными принципами построения судебной системы. Однако при всей важности этого вывода мы еще должны будем ответить на вопрос о том, от чего же зависит сама организационная структура построения судебного аппарата и обусловленная ею процессуальная форма.

Отправным здесь должно быть положение о том, что специфические черты организационной структуры суда определяются характерном функций, исполняемых этими органами. Функциональный подход фиксирует внимание на особенностях содержания деятельности суда. Такой анализ чрезвычайно важен, ибо, как указывал В. И. Ленин, «характер организации всякого учреждения естественно и неизбежно определяется содержанием деятельности этого учреждения»[47]. При этом под функциональной деятельностью мы понимаем именно ту область компетенции органов власти, ради которой они создаются. Функция органа определяет сферу его деятельности, которая находит выражение в компетенции органа государства.

При имеющихся значительных разногласиях в понимании понятия компетенции большинство авторов согласно с тем, что его содержание не только охватывает права и обязанности, но и намечает направления деятельности, ибо «нельзя забывать, что из всего многообразия прав и обязанностей государственных органов к числу собственно компетенционных относятся лишь те, которые закрепляются за органами в целях разграничения их деятельности»[48]. Таким образом, реализация функций судов находит свое осуществление в их компетенции, т. е. в совокупности именно тех прав и обязанностей, которые отграничивают деятельность этих органов от иных.

Обратимся к анализу компетенции судов. В данном случае нас интересует прежде всего лишь компетенция судов первой инстанции. В соответствии со ст. 4 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве в СССР правосудие в СССР осуществляется путем рассмотрения и разрешения в судебных заседаниях: 1) гражданских дел по спорам, затрагивающим права и интересы граждан, государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций; 2) уголовных дел и применения установленных законом мер наказания к лицам, виновным в совершении преступления, либо оправдания невиновных[49].

В ст. 4 сформулированы следующие важные для целей нашего исследования положения. Первое заключается в том, что рассмотрение дел в судебных заседаниях является единственно возможным способом осуществления правосудия, и поэтому в содержание правосудия не может быть включена деятельность ни одноиз юрисдикционных органов. Второе положение определяет, что правосудие включает в себя рассмотрение и разрешение судом в указанном выше порядке как гражданских, так и уголовных дел, следовательно, понятие правосудия едино и неделимо. Гражданское судопроизводство и уголовное судопроизводство являются двумя формами единого понятия правосудия[50].

Суд занимает особое положение в системе правоохранительных органов Советского государства в том смысле, что его процессуальная деятельность регулируется не одной, а двумя отраслями процессуального права: уголовно-процессуального и гражданско-процессуального. Это обстоятельство требует особого подхода к познанию сущности гражданской процессуальной формы как одной из форм правосудия. Надо учитывать, что на качественные особенности гражданской процессуальной формы оказали воздействие не только характер гражданских правоотношений (и близких ему по методу регулирования других отраслей материального права), но и единство конституционных советских судоустройственных принципов, согласно которым один и тот же суд рассматривает одновременно и уголовные дела. При этом важно указать на общность и близость процессуальных принципов и институтов гражданского и уголовного судопроизводства как на факт, не вызывающий сомнения.

Уголовное и гражданское судопроизводство имеют много областей соприкосновения, переплетения и взаимопроникновения. И в одном, и в другом случаях речь идет о процессуальном порядке осуществления правосудия, цели которого едины. В обоих случаях правовому регулированию подвергается деятельность участников процесса, проистекающая в строго определенных и при этом во многом сходных формах (гласного, устного, непосредственного, состязательного. Судопроизводства и других демократических принципов), а также обусловленная многочисленными общими процессуальными институтами (кассации, надзора, возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам и др.). Поэтому с методологической точки зрения изучение сущности гражданской процессуальной формы нецелесообразно проводить вне рамок уголовной процессуальной формы. С другой стороны, сущность самого правосудия процессуальной формы как одной из форм невозможно раскрыть, не анализируя одновременно гражданское и уголовное судопроизводство. В таком подходе состоит одна из сильных и привлекательных черт взглядов сторонников судебного права, которая определяется как сложная отрасль права, включающая судоустройство, уголовный процесс и гражданский процесс[51].

Определяя характерные черты уголовной процессуальной формы осуществления правосудия, в первую очередь обращаем внимание на то, что уголовный процесс (уголовное судопроизводство) обеспечивает, как правило, применение материальных норм только одной отрасли права – уголовного. При этом важно отметить еще, по крайней мере, два существенных обстоятельства.

1. Реализация уголовных правоотношений (применение наказания к лицу, совершившему преступление) немыслима вне судебной Уголовно-процессуальной формы. Согласно ст. 160 Конституции СССР никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с Законом. В то же время некоторая часть иных материально-правовых отношений (гражданских, трудовых, колхозных, семейных и др.) может быть реализована с помощью внесудебных юрисдикционных форм (административных, арбитражных, общественных).

2. Если применение многих отраслей материального права нуждается в реализации норм процессуального права только в случае нарушений субъективных материальных прав (действительных или предполагаемых по мнению обратившегося в юрисдикционный орган), то применение уголовного права всегда сопровождается применением уголовно-процессуальных норм.

Указанное положение свидетельствует о том, что уголовное право в системе советского права занимает исключительное место. Одной из его черт является субъектный состав: уголовное правоотношение – это всегда правой отношение между государством и гражданином[52]. Однако если уголовное законодательство определяет, какие общественно опасные деяния являются преступлениями, и устанавливает наказание, подлежащее применению к лицам, совершившим преступления, то высшие интересы социалистического государства и не противоречащие им интересы личности требуют создания максимальных гарантий того, чтобы не только ни один преступник не ушел от уголовного наказания, но и чтобы ни одно лицо не было без оснований привлечено к уголовной ответственности.

Для правильного разрешения вопроса о положении гражданина в уголовном судопроизводстве нужно исходить из того, что между интересами государства и законно и правильно понятыми интересами личности нет противоречия. При этом следует иметь в виду, что «гражданин и государство при социализме являются носителями взаимных обязательств, которые воплощаются во взаимных юридических обязанностях, в принципе ответственности друг перед другом. Иначе говоря, в юридическом аспекте отношения государства и гражданина характеризуются тем, что каждая из сторон этого отношения действует на основе социалистического права, связана с ее нормами, которые она точно и неуклонно соблюдает»[53]. В связи с этим применительно к уголовному правоотношению связь между личностью и государством приобретает особый смысл, ибо субъектами этого правоотношения всегда являются государство и гражданин.

Естественно встает вопрос об органе, который может признавать виновным в совершении преступления и подвергать уголовному наказанию. Советское законодательство устанавливает, что таким органом может быть только суд.

Анализируя организационные принципы построения суда, мы исходим из следующих положений: сами эти принципы определяются не только тем, что суд рассматривает споры о праве гражданском, споры, возникающие из административно-правовых отношений, и дела особого производства, но и тем, что суд должен быть приспособлен для разрешения уголовных дел. Обеспечение гарантий прав граждан в уголовном процессе требует, чтобы орган, назначающий уголовное наказание, сводил бы на нет возможные ошибки при применении уголовной репрессии, ибо они чреваты серьезными последствиями. Если же иметь в виду, что сущность гражданской процессуальной формы невозможно уяснить, не связывая ее качественные черты с организационными принципами построения судебного аппарата, то из вышесказанного неизбежно следует, что гражданская процессуальная форма испытывает на себе влияние не только гражданского права, но также и уголовной процессуальной формы.

Наличие самой тесной связи между гражданским и уголовным процессами свидетельствует о том, что их характеризует больше факторов сближающих, чем разделяющих. Указывая на это в исследованиях, посвященных проблемам административного процесса, авторы отмечают, что целесообразно проводить сравнение административного процесса одновременно с гражданским и уголовным процессами.

В то же время совершенно очевидно, что гражданская и уголовная процессуальная формы – две различные формы правосудия, что обусловлено различиями в уголовном материальном праве и гражданском праве. Важным при этом является вопрос о характере связи между гражданским правом и гражданским судопроизводством. Ссылаясь на известное положение К. Маркса о том, что «…материальное право… имеет свои необходимые, присущие ему процессуальные формы»[54], некоторые авторы считают, что связи гражданского процессуального права с гражданским правом проявляется как отношения формы и содержания[55]. Если в данном случае гражданское право приводится в традиционном понимании предмета его регулирования, то не может быть понятна ситуация, в соответствии с которой для защиты гражданских прав создаются два качественно различных порядка: судебный и арбитражный, который признаются цивилистами общим порядком защиты гражданских прав[56]. Объяснение этого положения характером «самих гражданских правоотношений, охватывающих далеко отстоящие друг от друга области»[57], представляется неубедительным. В то же время есть основание утверждать, что суд и арбитраж рассматривают правовые конфликты, возникающие не в далеко отстоящих друг от друга областях гражданского права, а в различных по своей сущности отраслях правового регулирования.

Правы, на наш взгляд, те авторы, которые считают, что гражданское право регулирует имущественные и личные неимущественные отношения, которые возникают на основе равенства субъектов правоотношения и не имеют планово-организационных элементов в качестве юридического факта основания их возникновения[58]. Ввиду того, что имущественные отношения между хозяйственными организациями находятся под воздействием такого рода планово-организационного начала, мы приходим к выводу, вытекающему из этих положений, что одним из субъектов гражданского правоотношения, как правило, являются граждане.

Нельзя думать, что такое мнение о сужении сферы гражданского права приводит к «дискриминации» этой отрасли. Как правильно отметил чешский исследователь С. Стуна, «сосредоточение в ГК регулирования отношении, возникающих при удовлетворении личных потребностей трудящихся, подчеркивает большое значение, которое придается субъективным правам трудящихся, а также их юридической охране в социалистическом обществе».

Правоотношения, в которых одной из сторон являются граждане, занимают и должны занимать доминирующее по своему значение место в системе социалистических правоотношений. Это прямо вытекает из социально-политического значения данного вида общественных отношений, ибо всемерное расширение и охрана прав граждан является важнейшей задачей Советского государства.

Гражданское правовое регулирование в социалистическом обществе выражается в закреплении за гражданами субъективных прав и юридических обязанностей, что дает им возможность реализовать свои интересы наиболее рациональным образом, не выходя за рамки своего субъективного права, не нарушая возложенных на них обязанностей. В гражданском праве, следовательно, «нормы права охраняют проявления человеческой индивидуальности, но не непосредственно, а путем закрепления за личностью правоспособности и субъективных прав в таком объеме и виде, в каком они при существующих экономических и культурных условиях могут в своем осуществлении наиболее полно удовлетворить индивидуальные потребности личности»[59].

Особенностью отношений государства с гражданином в СССР является гарантированное государством осуществление юридической защиты прав и интересов личности. В связи с этим мы поддерживаем высказанное Н. Г. Александровым положение о том, что всякое правоотношение предполагает не только двустороннюю, но и трехстороннюю связь, а именно связь с государством.

Нам представляется неубедительной критика этого положения со стороны Д. М. Чечота, который полагает, что трехсторонняя связь абсолютно неприменима к большинству правоотношений: когда одной из сторон является государство (в уголовном, административном, государственном, финансовом, процессуальном праве). Однако необходимо иметь в виду, что, например, в процессуальном праве стороной в правоотношении является не государство, а его орган. Кроме того, по природе правоотношений связь сторон с государством не тождественна связи сторон друг с другом, но во всех случаях такая связь с государством присутствует потенциально.

Важно уточнить, что в непосредственной связи с государством в любом правоотношении состоят лишь граждане. Что касается иных субъектов социалистических правоотношений, то их связь с государством носит опосредованный характер. Так, социалистическое государственное производственное предприятие, будучи субъектом различных правоотношений, никогда не утрачивает потенциальной связи, прежде всего, с остальными вышестоящими звеньями хозяйственной системы, а затем уже через них – с государством. Предприятие не является автономным социальным образованием, действующим вне хозяйственных систем, вне хозяйственных объединений, вне планового регулирования. Поэтому представляется справедливым мнение, высказанное в ряде работ: «Было бы неправильным рассматривать плановый народнохозяйственный механизм и хозрасчетный механизм предприятий как раздельно функционирующие механизмы».

При нарушении правовых норм заинтересованный гражданин должен получить надлежащие гарантии, что его право будет восстановлено с помощью мер государственного принуждения. Орган, который может осуществить эту задачу, должен быть прямо и непосредственно связан только с государством и не испытывать на себе никаких воздействий со стороны иных учреждений. По организационным принципам построения таким органом является социалистический суд. Это важное качество суда проявляется, как мы полагаем, в том, что суд – это единственный орган, который выносит решение именем СССР или именем союзной республики (ч. 5, ст. 37 Основ гражданского судопроизводства). Тем самым подчеркивается, что суд занимает особое положение в системе советского государственного аппарата, что он самостоятелен из независим от других органов. Решение его непосредственно реализует волю народа, выраженную в законе Советского государства, дает от имени государства правовую оценку взаимоотношениям сторон.

Ключ к пониманию сущности суда и судебной формы защиты права заключается, по нашему мнению, в том, что суд олицетворяет собой живую, непосредственную связь между государством и гражданином. Судебная форма защиты права может быть представлена как форма юрисдикционной деятельности, направленная на охрану законных интересов субъективных прав личности от каких бы то ни было посягательств. Поэтому заслуживает внимания трактовка правосудия как формы государственной деятельности, рассчитанной прежде всего на применение к отношениям с участием граждан.

К сожалению, в литературе это обстоятельство иногда лишь отмечается, но теоретически не развивается. Анализ данного положения отсутствует даже в исследованиях, специально посвященных охране прав граждан в социалистическом государстве.

Судебная форма защиты права, в частности гражданская процессуальная форма, в настоящем виде приспособлена не только к защите гражданских прав, но и к защите тех правоотношений, участниками которых являются граждане. К этим правоотношениям относятся (кроме гражданских) трудовые, семейные и колхозные. Так, принципы диспозитивности и отчасти состязательности как наиболее специфические начала именно гражданского процессуального права обусловлены характерными чертами не только гражданского правоотношения (его автономностью, противоположностью интересов и равным положением сторон), но и других правоотношений, участниками которых является гражданин – главный и основной субъект социалистических правоотношений. Он единый субъект советского социалистического права, обладающий лишь различной по своему характеру правоспособностью в разных отраслях социалистического права. Нельзя не согласиться с М. К. Воробьевым, отметившим, что «право на судебную защиту – право советского гражданина, право личности. Поэтому участвующие в гражданском деле юридические лица не имеют этого права».

Истоки принципа диспозитивности советского гражданского процессуального права в конечном итоге лежат в правовом положении личности в социалистическом обществе: он обеспечивает «…такую фактическую возможность пользоваться демократическими правами и свободами, которой никогда не было, даже приблизительно, в самых лучших и демократических буржуазных республиках». Представляется верным также положение В. Н. Щеглова о том, что такие процессуальные принципы, как состязательность и диспозитивность, обусловлены не только характером защищаемого правоотношения, но и закрепленной в законах свободой граждан в распоряжении личными имущественными правами.

Если сущность правосудия по гражданским делам выразить во всеобъемлющей защите всевозможных субъективных прав граждан и подвергнуть сомнению традиционное представление о предмете гражданского права, это даст основание для более широкой интерпретации формулы ст. 7 Основ гражданского судопроизводства, согласно которой правосудие по гражданским делам осуществляется только судом и на началах равенства перед законом и судом всех граждан, независимо от их происхождения, социального и имущественного положения, расовой и национальной принадлежности, пола, образования, языка, отношения к религии, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств. Такой подход позволит подчеркнуть ее важное политическое значение, наметить дальнейшие пути к совершенствованию законодательства, обозначить перспективы развития теории и практики правосудия по гражданским делам.

Наметим основные аспекты анализа.

1. Не случайно законодатель соединил вместе правосудие и равенство граждан перед законом и судом. Есть основания предполагать, что деятельность суда (правосудие) и правовое положение граждан перед законом и судом составляют единый и неделимый принцип, который отражает глубоко демократическую сущность отношений между гражданином и судом.

В связи с этим нельзя согласиться с В. М. Семеновым, который утверждает, что осуществление правосудия только судебными органами – это конституционный принцип судоустройства, а осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом – это отраслевой принцип советского процессуального права.

В ст. 7 Основ гражданского судопроизводства речь идет не о всех возможных субъектах социалистического права, а именно о гражданах. Таким образом, законодатель подразумевает, что судебная деятельность (правосудие) неразрывно связана с охраной правового статуса гражданина.

2. О том, что последний тезис не является только предположением, можно судить на основании Конституции СССР, где в числе прочих конституционных прав впервые провозглашено право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество (ст. 57). Необходимо обратить внимание, что речь идет именно о правах граждан (а не других субъектов советского социалистического права). Охрана конституционного статуса личности все в большей степени связывается именно с деятельностью суда.

Весьма распространенное в государственно-правовой литературе мнение, что судебная защита конституционных прав граждан не противостоит их обеспечению и охране всеми остальными органами государства, сочетает с ними и дополняет правоохранительную деятельность этих органов, нуждается в уточнении в свете Конституции СССР. Суд является не просто одной из составных частей юрисдикционного аппарата, деятельность которого направлена на охрану прав личности, но является его главной частью, ядром. С другой стороны, само право на обращение в суд для защиты субъективных материальных прав следует отнести к основным (общим) правам, оно, по выражению М. А. Викут, оказывается охваченным очень своеобразным, специфическим правоотношением, выражающим юридическое отношение личности и государства[60].

3. «Гражданскими делами» (ст. 7 Основ гражданского судопроизводства) считаются не только те дела, которые возникают и гражданских правоотношений, понимаемых узком смысле слова, но и все конфликты, участниками которых в первую очередь могут быть граждане (семейные, трудовые, колхозные, возникающие из административно-правовых отношений, дела особого производства – ст. 1 Основ гражданского судопроизводства). И хотя одна из задач советского гражданского процесса состоит в защите прав и охраняемых законом интересов государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций (ст. 2 Основ гражданского судопроизводства), все же следует признать, что защита законных интересов коллективных субъектов права (юридических лиц) лишь отражает содержание деятельности правосудия в настоящее время, но не выявляет его сущности.

4. Известно, что некоторые дела, возникающие из правоотношений с участием граждан, могут рассматриваться во внесудебном порядке, например, в товарищеских и третейских судах[61]. Однако следует иметь в виду, что выбор внесудебных форм защиты права происходит по усмотрению заинтересованных граждан по всем без исключения категориям дел.

Позиция Верховного Суда РСФСР, указавшего в п. «в» п. 3 постановления Пленума от 12 декабря 1964 г. «О некоторых вопросах, возникших в практике применения судами Гражданского процессуального кодекса РСФСР», что споры между совладельцами строений об установлении порядка пользования земельным участком условно подведомственны судам, подвергалась критике, так как подобное толкование противоречит закону. Учтя данную критику, Пленум Верховного Суда РСФСР постановлением от 18 июня 1975 г. исключил данный подпункт[62].

Наличие нескольких возможных форм защиты права (обязательно включая судебную), выбор которых зависит от желания заинтересованных граждан, не только не противоречит принципу осуществления правосудия по гражданским делам только судом, но и значительно расширяет гарантии защиты субъективных прав и законных интересов. Т. Неваи, раскрывая содержание понятия правосудия по гражданским делам и соотношения судебной формы защиты с иными формами правильно пишет: «Рассмотрение определенных категорий дел во внесудебном порядке может быть установлено в интересах быстрейшей защиты гражданских прав. По всем подобным делам в качестве важнейшей гарантии эффективной защиты прав и интересов граждан мы считаем необходимым обеспечить заинтересованным лицам право на обращение в суд для проверки и пересмотр решения, принятого во внесудебном порядке»[63].

5. Суд осуществляет контроль при исполнении решений товарищеских, третейских судов, и в случае несоответствия решений этих органов закону он может лишить их исполнительной силы (Положение о товарищеских судах – ст. 20, Положение о третейских судах – ст. 17–20).

Возникший между заинтересованными лицами (с участием гражданина или колхоза) спор о праве, основанный на совершенном нотариальном действии, рассматривается судом.

Внесудебные формы защиты прав граждан, установленные с учетом особенностей отношений, регулируемых различными отраслями материального права, обязательно должны завершаться судебной стадией. В настоящее время это требование осуществляется в отношении большинства трудовых дел, а также тех, где введена обязательная процедура рассмотрения, которая по усмотрению заинтересованного гражданина может найти свое завершение в суде (ст. 86–89 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде).

Если при рассмотрении дела в органах арбитража будет установлено, что оно затрагивает правовые интересы граждан, дело должно быть рассмотрено в суде, что и определено в ст. 28 ГПК РСФСР.

До недавнего времени суд рассматривал немногочисленную категорию жалоб на действия административных органов или должностных лиц. Их перечень был прямо установлен в ст. 231 ГПК РСФСР, ст. 15 Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 июня 1968 г. «Об усилении административной ответственности за нарушение правил движения по улицам городов, населенных пунктов и дорогам и правил пользования транспортами средствами». Основы законодательства Союза ССР и союзных республик об административных правонарушениях значительно расширили круг дел, подведомственных судам, предусмотрев возможность судебного обжалования и опротестования постановлений по делу об административном правонарушении практически по всем видам административных взысканий[64]. Но в советской юридической литературе давно и настойчиво обосновывались предложения об отнесении более широкого круга административных споров с участием граждан к ведению судов. Конституция СССР (ст. 58, ч. 2) установила, что действия должностных лиц, совершенные с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан, могут быть в установленном порядке обжалованы в суд.

В настоящее время осуществляется разработка проекта законодательного акта о порядке обжалования суд действий должностных лиц, совершенных с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющих права граждан, согласно плану организации работы по приведению законодательства Союза ССР в соответствии с Конституцией СССР.

Представляется, что эта важная конституционная новелла может изменить сам принцип определения судебной подведомственности споров, возникающих из административно-правовых отношений. Правила этого принципа заключаются в том, что суд рассматривает те дела, возникающие из административно-правовых отношений, которые прямо указаны в законе. Согласно Конституции может действовать иное правило: суд рассматривает все дела, возникающие из административно-правовых отношений, если нет прямых исключений из этого правила.

В соответствии с положениями новой Конституции СССР выдвигаются обоснованные суждения о необходимости дальнейшего расширения судебной подведомственности трудовых споров, а также в отношении охраны личной жизни граждан в условиях научно-технической революции. Едва ли, однако, значительное расширение круга дел, подведомственных суду, даст возможность реализовать предложение о создании специальных административных судов, так как не допускается образования каких бы ни было органов, снабженных судебными функциями, кроме судов, формируемых в установленной Конституцией порядке. Именно поэтому законодатель изъял вообще из процессуального терминологического оборота выражение «судебный орган», заменив его термином «суд».

В свете изложенного не могут быть приняты рекомендации тех авторов, которые предлагают рассматривать вопрос о вине работников и их ответственности в рамках арбитражного процесса. Это было бы нарушением конституционного принципа осуществления правосудия только судом.

Таким образом, формула «правосудие по гражданским делам осуществляется только судом» имеет важное принципиальное, политическое значение. Она отражает саму основу отношений между гражданином и социалистическим государством в случае, если права и законные интересы гражданина нарушены. Правильно отмечается, что связь между правом и политикой государственной власти, вернее всего, познается в осуществлении законов, в деятельности правосудия.

Цитированные выше утверждения некоторых авторов о том, что положение «правосудие в СССР осуществляется только судом» применительно к гражданским делам употребляется условно, следует признать ошибочным. Подобные высказывания в настоящее время прямо противоречат ст. 151 Конституции, но ни были неправильными и ранее.