Читать книгу ДеньГа. Человек в море людей. Часть 2. На конь! - Валерий Леонтьевич Семисалов - Страница 22

Подумаешь – с женой не очень ладно…

(Владимир Высоцкий)

Такая вот конфигурация женского вопроса в моей жизни. По крайней мере, в той её части, которую пытаюсь описывать. Полное ощущение: будто выстроил я дом, большой, красивый, а тепла в нём настоящего – нет. Отопление работает, градусы на комнатных термометрах – близки к норме, а настоящего, душевного тепла – нет. Потому что издревле тепло в человеческих жилищах давала печь, а печка, известное дело, женского рода. И никакой ультрасовременный котёл не способен заменить эту пра-пра-пра-дедовскую конструкцию с живым, языкастым огнём в топке для подачи того тепла, которое способно согревать не только стены, но и души. Женщина – та же печь, и жарит, и варит, и греет. Моя – не грела.

Спрашивается: ну и где причинное место такой конфигурации? Этакой загогулины, как памятно выразился один деятель. Загогулины, в которой я – сам по себе, женщины, всех трёх поколений, – по себе сами. И жизни наши – это параллельные жизненные линии. Которые, как в геометрии Лобачевского, однажды пересеклись на Земле по какой-то кармической причине, и пошли себе дальше рядышком по жизни, близёхонько друг от дружки, объединённые и притянутые бытовым фоном, но всё ж таки – параллельно. И было полное ощущение, что теперь уж долго они со мной не пересекутся, разве что в другой, и не обязательно следующей жизни, и необязательно земной – мало ли планет в необъятном космосе, где они могут на каком-то параллельном витке сбиться вдруг с программы параллельности – опять же по кармической причине – и пересечься вновь…

Но космос и развивающиеся в нём отношения – не есть объект исследования в данном повествовании. Поэтому из постоянно появляющихся в нём существ женского пола – одна пишущая машинка. Неужели оттого, что имя у неё такое – Любава? И корень, а, стало быть, и смысл сего имени – как раз то, что мне так не достаёт в женщинах вроде бы живых, из тёплой плоти и крови, вроде бы родных, вроде бы пространственно близких, но – таких духовно далёких и таких непонятных? Неужели, ну неужели всё дело именно в этом? В корне – люб?

Нет, что ни говори, а с какой стороны на нашу семейную раскоряку-закорюку не заглядывай, с какого боку ни разглядывай, с какого ракурса не вглядывайся, а ломится одно: не так я себе представлял свои семейные отношения. Не так…

И не только семейные, кстати, – вообще отношения с женщинами. У меня и до семьи как-то пошло: мне нравится – я ей не нравлюсь, мне и на раз не надо – а она аж пищит-просится. Ну что за оказия? Сплошь одни несовпадения. И ведь началось-то когда! Не поверите – в первый раз влюбился в первом классе. Звали её Кира Жерихова. Вот же, запомнил! И это при том, что вряд ли назову навскидку даже десяток фамилий одноклассников из своего 10 «Б» – а с ними я проучился не то что с Кирой, которая покинула наш класс уже через год. Вот что значит – любовь! Да ещё первая… Да ещё несчастная…

Кстати, мой первый опубликованный рассказ был как раз о ней – о первой и несчастной любви. Вот не поленюсь разыскать. Где-то здесь, в шкафу, в моём личном архиве должен храниться… Ага, нашёл.

Да-а, так и пахнуло историей давно минувших дней. Газета «Южная правда», орган областного Николаевского Комитета Коммунистической партии Украины и Николаевского областного совета народных депутатов. Под первополосной «шапкой» Во имя мира и прогресса – длинный подзаголовок: «Трудящиеся Николаевщины, как и все советские люди, горячо одобряют положения и выводы речи Леонида Ильича Брежнева на XVII съезде профсоюзов СССР». И заголовки в соседних колонках: «От сердца к сердцу», «На благо человека труда», «Чувство хозяина», «Вручение Л.И.Брежневу Золотой медали Всемирной федерации профсоюзов». И единственный снимок на полосе – угадайте чей? А вот и не угадали: не Брежнев, а ударник коммунистического труда Геннадий Нестеров, токарь инструментального цеха завода «Дормашина». Молодой усатый парень в кепке, фотограф «щёлкнул» его прямо у станка.

Такие вот первые полосы верстали в советских газетах… А на последней, четвёртой полосе столь серьёзного идеологического издания – моя первая публикация. Рассказ «Резинка». Господи, сколько лет-то минуло! Ну-ка, ну-ка! Проверим, далеко ли я шагнул в искусстве словоплетения и образотворения…