Читать книгу Der Kamerad - Виктор Улин - Страница 3

22 июля 2007 года…

Шариф пошел дальше.

Я откинулся на лежак.

Лучи утреннего, совсем еще бледного солнца падали на мои руки, живот и ноги, вытянутые к морю.

Все-таки странное это чувство – день рождения. Даже если он тебе в общем безразличен.

Сорок восемь лет…

Сорок восемь, чтоб мне треснуть!

Было время, когда мне казалось, что уже после двадцати я буду старым. Потом рубежом виделись тридцать. А сорок вставали, как выщербленная бетонная стена для расстрела. Или обрывались, словно край свежевырытой могилы.

Но вот сегодня мне исполнилось сорок восемь.

Край я переступил давно – значит, теперь уже летел в могилу, бездонную, как сама пропасть жизни.

Книг в этой жизни я прочитал очень мало; сначала не было возможности, потом исчез сам интерес, вытесненный приоритетами борьбы за существование. Но несколько главных, открытых еще в молодости, остались до сих пор любимыми, одной из таких были «Три товарища».

И там главный герой, такой же потерянный, как и я, в свой невеселый день рождения вспомнил главные даты прошлого.

Окажись сейчас под рукой лист бумаги, я бы их тоже отметил.

Начертил бы столбик.

Или, еще лучше – график. По оси X отложил бы годы, а по оси Y –успех.

Точнее, ощущение счастья, которое должно составлять смысл жизни человека. Любого – будь он хоть пляжным турком, хоть президентом шестой… Нет, наверное, теперь всего лишь седьмой или даже восьмой части света.

И тут же я подумал, что обычного листа формата А4 мне бы не хватило. Падение моей жизни, единственной и неповторимой – а главное, невозвратимой к точке начала – было столь глубоким, что ось X пришлось бы сдвигать на верхний край. А годы на оси Y слились бы до неразличимости. Итоги жизни стоило чертить в логарифмическом масштабе, но я напрочь забыл его суть. Помнил лишь, что он позволяет сжимать и растягивать оси, чтобы график оказался удобочитаемым…

Да и черт с ним, с этим логарифмическим масштабом, – подумал я. – Тем более, бумаги у меня нет.

И писать тоже нечем, нет даже простого карандаша.

А главное – нет желания травмировать себя воспоминаниями.

«Сир, в минувшем сражении наша артиллерия не стреляла по десяти причинам. Во-первых, кончились снаряды…»

В отеле, конечно, можно было найти и ручку и бумагу, однако в номер мне предстояло подняться только к обеду.

Я знал, что к тому времени стану совершенно другим, чем сейчас. Я буду разморенным и слегка пьяным от стакана бренди, принятого после омовения пресной водой под пляжным душем рядом с какой-нибудь полуголой женщиной.

Тогда день рождения станет совершенно безразличным; в моей жизни случались гораздо большие неприятности.

Но сейчас я был трезв.

Трезв до посинения.

До такой степени, что каждая клеточка звенела в моей ненужно наполненной голове.

И мысль о проклятом дне рождения сверлила так, словно хотела добавить к перманентному состоянию еще более яркий черный свет.