Читать книгу Моя Милена - Виталий Валентинович Сеньков - Страница 4

Девственности я лишился по милости двоюродной сестры жены командарма. Сложно, да? Тогда по порядку.

Папа мой идеалист, мечтатель. Желая только добра, он подвигнул единственного сыночка на поступление в Московский государственный университет управления, один из самых престижных вузов страны. Затея не удалась, и я был призван в ряды доблестных Вооруженных Сил Российской Федерации. А после демобилизации окончил местный государственный университет, благодаря чему влился в бесконечные ряды историков и филологов.

Вы, конечно, скажете, мол, армейская служба пошла мне на пользу… А я вам отвечу: более чем! Войны обходили стороной; утренние пробежки в берцах и с обнаженным торсом, зарядки, турники, тренажерки, стадионы, легкоатлетические состязания на первенство округа укрепили мое тело, сделали его привлекательным, я так полагаю. Большую часть срочной я служил личным водителем командующего танковой армией. Много танков повидали мы с ним, объезжая наши владения. Но самое главное – я познакомился вначале с образцовой супругой товарища генерал-лейтенанта, а затем с ее легкомысленной кузиной, для командарма – Алиночкой, для меня – Алиной Сергеевной. Да, и еще со Светланой, дочерью Ивана Федоровича, доброй девицей на выданье, которая со временем обещала стать копией своей мамочки – идеальной во всех отношениях хранительницей семейного очага.

Я пришелся по душе Ивану Федоровичу. Не потому, что мы с ним тезки. Сам не знаю, почему. Ведь отличных водителей для командующего отыскалось бы в избытке. Но Иван Федорович выбрал почему-то меня – позвал в гараж к Андреичу (так все звали дембеля Андрея, у которого срок службы истекал через месяц) и велел обоим сделать так, чтобы я изучил служебный «ниссан» повышенной проходимости, как говорится, до последнего винтика.

С «японцем» подружился быстро. И после того как отвез Ивана Федоровича в Москву, в Министерство обороны, а затем доставил обратно в военный городок, участь моя в определенном смысле была решена.

Наилучшее мнение обо мне сложилось и у Татьяны Александровны, супруги Ивана Федоровича. Она хорошо разбиралась в танках и, как я подозреваю, имела сильное влияние на мужа. Любила давать мне множество мелких и необременительных поручений, называла меня Ванюшей. Вскоре я познакомился и со Светланой, которую за глаза называл Светкой, а в глаза – Светой. Нормальная она девчонка, ничего плохого о ней сказать не могу и не хочу. Бесстыжие помыслы место в моей голове поначалу имели, но как-то постепенно исчезли. Во-первых, кроме пары-тройки порнографических фильмов, ничего подобного в реальной жизни я тогда не видел и понятия не имел, с какого боку подступиться к этой Светке, как намекнуть и что вообще надо делать в таких случаях. Вот почему мечтания об интимной близости со Светкой из разряда маниакально-приятных быстро перешли в категорию тревожных и не подлежащих к исполнению. Во-вторых, не обладая достаточным житейским и прочим опытом, я все же понимал, что практическая реализация непристойного замысла могла обернуться какими-нибудь юридическими последствиями, из которых женитьба была бы наименее тяжким исходом. Мы стали друг другу хорошими товарищами. Мне это нравилось. Ездили вдвоем за покупками, ходили в кино, слушали музыку. Встречались по понятным причинам не часто, что тоже меня устраивало вполне.

И вот однажды к ним в гости приехала Алина Сергеевна. Иван Федорович без всякого подтекста сообщил мне, что наступил праздник, коим является ее приезд. Потому что «Алиночка и моя Танюша – лучшие подруги, не разлей вода». Ну, праздник и праздник – мне-то что! Так думал я сперва и, как вскоре выяснилось… заблуждался насчет своей непричастности к чужому семейному событию.

Мы с Иваном Федоровичем поехали встречать гостью на Казанский вокзал. Я уже знал, что Алина Сергеевна младше Татьяны Александровны на 5 лет. Значит, кузине жены командарма на тот момент должно было быть что-то около сорока. Между тем из вагона на перрон ступила молодая породистая женщина, которая в первый же миг обдала меня слишком явной энергией. Естество мое не просто оживилось, но издало никем не различимый стон. Хотя так ли уж никем? Пока Иван Федорович в искреннем радушии раскидывал руки, чтобы затем поцеловать по-брежневски даму, троекратно, не взасос, но по-братски, по-мужски, мы обменялись с ней взглядами… Губы Алины Сергеевны в помаде тронула то ли добродушная, прощающая мои природные проявления, то ли ироническая улыбка, призывающая мальчика знать свое место. По причине тогдашней моей юношеской робости я принял второй вариант и только позднее уразумел, что это была улыбка поощрения и радости. По дороге на вокзал Иван Федорович в числе прочего сообщил, что муж Алины Сергеевны – высокопоставленный армейский чин. И теперь я нес как пушинки два тяжеленных чемодана и, не чувствуя их тяжести, мечтал: вот бы наставить рога какому-нибудь генералу! Или полковнику, в крайнем случае.

У меня предстоял двухнедельный отпуск. Начало побывки каким-то загадочным образом совпало с отъездом Алины Сергеевны. На семейном совете Татьяна Александровна постановила, что временный водитель командарма отвезет ее кузину в Москву вместе со мной. Вначале служебный автомобиль заедет на Белорусский вокзал, откуда я отправлюсь в свой родной Смоленск, затем – на Казанский. За все то время, пока Алина Сергеевна гостила у Татьяны Александровны и Ивана Федоровича, виделся я с женщиной-вамп нечасто. Когда это происходило, рядом всегда находилась Светка. Мы с Иваном Федоровичем исправно несли службу, с утра до вечера объезжая наши с ним танки. Я вел машину и почти не прислушивался к тому, что говорил мой пассажир, поэтому, бывало, отвечал невпопад. Я думал, точнее мечтал об интимных отношениях с Алиной Сергеевной. Мне казалось, что во время редких и непродолжительных с ней встреч она прекрасно чувствует, как я живо откликаюсь на ее мощный энергетический посыл.

Наконец настал день отъезда. Я уже забрался на заднее сиденье и ждал появления дружного семейства. Я предвкушал праздник, пиршество жизни. А именно – беззаботные дни в родительском доме, рыбалку, вкусные мамины блюда и прочее ничегонеделание. Первой вышла Светка, махнула мне. Я вылез из машины.

– Ну, что, рад? – ехидно спросила девица.

– Не то слово! Весь горю в нетерпении.

Даже неопытный юнец, такой, как я в то время, заметил бы, какая мрачная тень легла на лицо девушки.

– Не поняла, – холодно произнесла генерал-лейтенантская дочка.

– Светочка! – воскликнул я.

Не буду лукавить: я мог предположить, что Светка приревновала к своей обольстительной родственнице. Но половая близость с Алиной Сергеевной казалась мне настолько нереальной, что пределом моих желаний были только все стандартные прелести солдатской побывки. Я был счастлив в ту минуту именно потому, что ехал домой, и на радостях впервые назвал Светку Светочкой.

– Светочка! Если бы ты знала, какую говядинку с жирком, тушенную с морковочкой, готовит моя мама! А рыбалка! Ты только представь: заросли, тишина, водная гладь – и никого вокруг. Татьяна Александровна тоже великий кулинар! Я, между прочим, вчера съел бы все ее пирожки, просто неприлично было предаваться чревоугодию.

Я говорил, почти не лукавя, и видел по Светкиному личику, какое огромное облегчение она переживает.

– Я бы тоже хотела попробовать говядинку в исполнении твоей мамы. Может, когда-нибудь доведется…

– Да, все может быть.

– А мамины пирожки ты в следующий раз съешь все до одного. Я прослежу.

– Вы очень добры ко мне. Твои родители – замечательные люди, – заметил я совершенно искренне.

– А эта Алинка… – вдруг перескочила Светка на другую тему. – Представляешь, у нее в Москве собственная квартира есть.

– Ух, ты! Я рад за нее.

– Так ты сейчас на Белорусский?

– Прямиком. И – домой, домой, домой.

– Я буду ждать тебя. Я сама пирожки напеку к твоему возвращению.

К счастью, появились взрослые, и я был избавлен от необходимости что-либо сказать в ответ.